Арабелла вновь склонилась над колыбелью, чтобы Эсме не могла видеть ее лицо.
— Мой первый муж Робби смотрел на меня точно так же, как маркиз Боннингтон на тебя.
— Не думаю, чтобы я помнила твоего первого мужа, — отозвалась Эсме. — И к тому же Себастьян не смотрит на меня как-то по-особенному.
— Робби умер, когда ты была совсем маленькой девочкой, и ты никак не могла с ним встречаться — он на дух не выносил твоего отца!
— Но ты, конечно, его очень любила?
— Безумно. — Арабелла, повернувшись к племяннице, грустно улыбнулась: — Никогда не влюбляйся, дорогая, вот тебе мой совет: любовь делает расставание слишком тоскливым.
Глава 31
ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Арабелла ни разу не обмолвилась, когда собирается вернуться в Лондон, собирается ли вообще; она проводила почти все свое свободное время, занимаясь одеждой малыша или пересчитывая его пальчики. Граф Годуин уже уехал; лорд Уиннамор, не выдержав, тоже распрощался; в доме просто не с кем было поговорить, учитывая тот факт, что Хелен и Стивен часами барабанили по клавишам пианино.
Что до Беаты, то она непрестанно думала о Пуританине и его пожелании. В данный момент она шла по аллее с намерением проведать небезызвестного козлика. Погода стояла холодная, и ветер носил по воздуху маленькие белые блестки, припудрившие землю, словно снежинками, — это с груши облетали белые лепестки; Беате было скучно, и она всерьез решила найти книжку по ботанике, чтобы на досуге научиться различать деревья.
Когда она свернула за угол, то обнаружила, что Стивен уже там. Она замедлила шаги. Ухаживать. Обхаживать. Но она не знала, как это делается, и умела только соблазнять. Он что, этого не понимает? Что ж, тем хуже; все равно ей больше нечего предложить.
Беата нехотя подошла к изгороди и облокотилась на нее, не удосужившись даже поздороваться.
— Здравствуйте, Беата, — негромко произнес Стивен.
— Вас разве еще не хватились в парламенте? — Беата постаралась отвлечься от тепла, исходившего от его ладони.
— Пока нет. Если верить утренним газетам, они только что приняли закон, по которому браконьеров ждет семь лет каторжных работ. Я все время думаю об одном старике по имени Мейдстоун. Он жил в нашем поместье, когда я был еще молодым. Он всю жизнь занимался браконьерством, промышляя в лесах моего отца. Для старика Мейдстоуна это было настоящее искусство. Мой отец отправлял меня к нему учиться стрелять.
— Жаль, что я не умею стрелять. — Беата вздохнула. — Мой отец не считал это занятие достойным дамы.
— Возможно, я научу вас?
Это предложение повисло в воздухе, а когда Беата рискнула поднять на него взгляд, Стивен улыбался.
— Хорошо, пусть не сейчас, а когда вы станете моей женой.
Беата внезапно ощутила под пальцами все неровности деревянной калитки.
— Вы уже обручены.
— Помолвка — дело временное и не имеет никакого отношения ни к любви, ни к страсти.
Белые лепестки запорошили его темные волосы.
— Я не могу выйти за вас замуж и думала, что вы понимаете это.
— Это вы, должно быть, что-то неправильно поняли. — Он подвинулся ближе.
— Мужчины вроде вас не женятся на таких, как я…
— Неужели я для вас слишком стар?
— Не будьте глупцом.
Его губы все еще улыбались.
— Может быть, слишком строг?
— Что-то в этом духе. И потом, это расстроит вашу карьеру.
— Моя карьера меня не волнует.
— А кто же будет спасать браконьеров от семи лет каторжных работ?
— Не волнуйтесь, кто-нибудь найдется.
— И все равно вы не можете на мне жениться. — Ей казалось важным заставить его понять. — Я… падшая, и с этим ничего не поделаешь. — Лицо Беаты стало мокрым от слез, но она даже не заметила, откуда они взялись. — Неужели вы этого не понимаете? А если понимаете, то зачем вам издеваться надо мной? Я же сказала, что вы и так можете распоряжаться мной! — Ее голос надломился. — Вы могли бы овладеть мной в любом месте, — продолжила она мрачно. — На бильярдном столе, в библиотеке — где угодно, но вам просто доставляет удовольствие меня мучить. Или вы меня вообще не хотите.
— Ну нет, — голос Стивена окреп, — дело совсем не в этом, и вы это отлично знаете. — Он взял ее за плечи. — Я хочу вас больше, чем любой другой мужчина, но мне нужны не просто ваше обольстительное тело, ваш рот или даже приглашение в вашу спальню. Я хочу большего, и если вы не в состоянии предложить мне это, то все остальное мне не нужно.
Беата смотрела прямо перед собой на маленькие острые рожки козла глазами, полными слез.
— Я бы хотела, чтобы все сложилось по-другому. Я бы не хотела быть такой, какая есть, и мне жаль, что…
— Кажется, вы и в самом деле не понимаете! Вы мне нужны такой, какая есть.
Беата всхлипнула.
— Очень великодушно с вашей стороны, я даже польщена. Конечно, я была бы польщена больше, если бы у вас не было невесты, но ваша готовность включить меня в список — это уже кое-что…
— Замолчите! — Прозвучавшая в голосе Стивена резкость не имела ничего общего с мягкими модуляциями, к которым привыкли члены парламента. — Лучше не злите меня и поскорее становитесь моей женой.
— Но я же говорю, что не могу сделать этого! — Беата повернулась к нему. — Вы мне слишком дороги. Возможно, сейчас ваше положение вас утомляет, но через несколько месяцев вы станете по нему скучать. Я не представляю, Стивен, чтобы вы проводили свои дни, развлекаясь рыбалкой и водя дружбу с браконьерами. Спустя месяц или даже год вам вновь захочется вернуться, но они никогда не позволят вам этого. Никогда, если вы обвенчаетесь со мной.
— А вот тут вы ошибаетесь. Я могу жениться на вас и остаться в парламенте, и тем не менее собираюсь выйти в отставку. Не волнуйтесь, если мне надоест жить в деревне, я найду чем заняться.
— Все равно уходите. Уходи, Стивен. Улыбка спала с его лица.
— Пожалуйста, — прошептала Беата, и ее глаза вновь наполнились слезами.
Глава 32
ПРЕВРАТНОСТИ МАТЕРИНСКОЙ ЛЮБВИ
Мать Эсме прибыла прекрасным весенним днем спустя всего неделю после рождения внука. Выглянув из окна спальни, Эсме издалека увидела ее приземистую карету, которую помнила с детства, — она как раз сворачивала на дорогу, ведущую к Шантилл-Хаусу. В этом экипаже семья часто совершала поездки в Лондон и обратно.
Уильям спал у нее на руках; его длинные ресницы лежали загибающимися серпами на пухлых щечках.
— Я никогда не буду заставлять тебя часами ездить в каретах, — прошептала она сыну, но тут же передумала и внесла поправку: — Ну, может, иногда; но тогда мы будем делать много остановок. — Она отвернулась от окна и позвонила в колокольчик.