«Немного», — подумал Филипп и помахал рукой Драной Бороде, который появился в дверях с чашкой чая, из которой шел пар. Привратник помахал в ответ, но улыбки на его лице не было.
Равина встала рядом, и Драная Борода приобнял ее.
— Удачи, мой мальчик, — сказал привратник на прощание. — Кажется, тебе она пригодится.
Филипп почувствовал, как при этих словах Мортимер ухмыльнулся, и холодное дыхание старика пробрало его до самых костей, до самой души.
Лошадь рванула с места, и вскоре темнота окружила их со всех сторон. Филипп остался наедине со Смертью.
43
Ангел смерти
Остаток пути оба провели в молчании. Никто не проронил ни слова до самого леса, да и там они обменялись только парой фраз. Мортимер все время сжимал в руке вновь обретенный амулет, как будто боялся лишиться его во второй раз. Филипп размышлял о том, что старик вовсе не собирается расстаться с ним, чтобы дать ему бросить жребий. Сделать единственный решающий ход.
Они добрались до вершины лестницы и вскоре оказались у ветхой двери в царство Смерти.
Мортимер слез с коня и открыл дверь. Их встретил золотистый солнечный свет, и Филипп в изумлении оглядывался по сторонам, когда Адская лошадь переступила порог.
Прошло не более — Филипп посчитал на пальцах — трех ночей с тех пор, как они покинули лес, где на ветру корчились деревья, а земля была еще покрыта опавшими листьями. Тогда лес был мертв.
Но сейчас все изменилось.
Листья, сочные и зеленые, украшали ветви деревьев и нежно шелестели, словно летний дождик. Тюльпаны, розы, анемоны, гиацинты и целое море других цветов настолько ярких, что от их красок рябило в глазах, десятками, сотнями тысяч поднимались из сухой земли. Палитра красок, которой не было равных. Словно на вершине радуги.
Барашки облаков мирно проплывали по лазурному небосводу в потоке теплого ветерка, от которого цветы изящно склоняли головки. Солнце озаряло лес, рисуя полосы света среди густых крон деревьев.
— Как здесь чудесно, — заметил Филипп.
— Придержи язык, — прорычал в ответ Мортимер и громко хлопнул дверью. — Скоро все станет по-прежнему, ведь амулет снова со мной.
Затем путешествие продолжилось в полной тишине.
Они добрались до покосившегося домика с белеными стенами и слезли с лошади. Животное смирно стояло, провожая их взглядом, пока Смерть и Филипп шли к дому через зеленый сад, ветви деревьев в котором склонялись под тяжестью фруктов.
— Наконец-то я дома! — вздохнул Мортимер, когда они вошли в маленькую прихожую. Он не выпускал ценное украшение из рук, и Филиппу показалось, что старик считает себя и амулет единым целым.
Мортимер взглянул на Филиппа, и Филипп не смог понять, что говорили его холодные серые глаза.
— Выпьем кофе. Что скажешь?
— Нет, — сухо ответил мальчик, не добавив «спасибо».
— Чаю?
— Нет. Вы говорили, что нам нужно спешить. Я пришел, чтобы бросить жребий. Вы обещали дать мне шанс!
Филипп повысил голос, и что-то изменилось в стальном взгляде старика. Но Филипп все еще не мог понять что.
— Как хочешь, — сказал Смерть и достал из кармана пиджака коробок спичек. Он зажег стоявшую на комоде свечу и взял ее в руку. Попросил Филиппа идти впереди.
— Дорогу ты знаешь.
Филипп решительно направился к двери подвала и зашагал вниз по крутой лестнице. Смерть следовал за ним по пятам.
Он шли долго, казалось, бесконечно долго, и Филипп готов был поверить в то, что лестница никогда не закончится, когда наконец под ногами начал проглядывать свет. Сердце его похолодело, ноги отказывались слушаться, но каким-то чудом он продолжил путь и даже ускорил шаг.
И вот они оказались в гигантском подвале, тишину которого нарушал лишь шепот песка. Он напомнил Филиппу искушающий голос дьявола.
Старик и мальчик шли дальше длинными проходами мимо тысяч стеклянных сосудов, переливающихся сотнями красок.
Филипп шагал впереди, и в его походке не чувствовалось ни капли сомнения. До тех пор, пока он не оказался напротив маминых песочных часов. Он замер на месте. Пару секунд приходил в себя от потрясения. Уповая на то, что эти секунды все еще были в его распоряжении.
Мортимер не обманывал, когда просил поторопиться. В стеклянном сосуде осталось так мало песка, что разглядеть его на дне верхней колбы было практически невозможно. Песок тоненькой струйкой стекал вниз, а значит, жизнь в ней еще теплилась. Вопрос каких-то минут. А может, секунд.
«Если бы я согласился выпить кофе, — думал Филипп, чувствуя, как весь покрывается мурашками, — я бы опоздал».
Возможно, Мортимер именно на это и надеялся.
— Дайте мне амулет, — потребовал Филипп и протянул руку. Глядя в глаза Смерти, он хотел казаться решительным, но ничего не выходило. Страх был сильнее. — Дайте скорее! Я вернул вашу безделушку, и вы должны мне один ход.
— Ты вернул мой амулет, — ответил Мортимер, — и я должен сказать тебе спасибо. — Мортимер поставил свечу на стол, снял амулет с цепочки. Подвеска светилась и переливалась на грубой ладони, протянутой Филиппу. Амулет казался живым. — Одна попытка, Филипп. Только одна. Как и договорились.
Дрожащей рукой Филипп взял стогранный амулет, сердце его бешено стучало. Подвеска оказалась холодной, как лед. Сотня вариантов. Какая цифра выпадет? Сколько лет жизни назначит он своей маме? И вообще, готов ли он сделать это?
«Нет» — подумал Филипп, сжимая в руке амулет, смерть и жизнь. Власть. Почему же в это мгновенье он казался себе таким бессильным?
«Я не могу».
Он медленно потряс подвеску в руке.
Бросил амулет на стол.
Бег времени остановился. И одновременно все происходило очень быстро.
Амулет покатился по столу. Цифры мелькали одна за другой. Он ударился о стеклянный сосуд мамы и поменял направление. Пролетел мимо откуда ни возьмись появившегося змея. Филипп его не заметил. Он был сосредоточен на амулете, который все катился и катился по столу, потом на мгновение замер, еще раз обернулся вокруг своей оси и остановился на цифре…
«Нет! НЕТ!»
…один.
Ноги у Филиппа подкосились, он точно упал бы, если бы Мортимер не подхватил его. Филипп сверлил взглядом амулет, единицу на его грани и не мог поверить своим глазам. Этого не может быть! Один год, один несчастный год, ведь это ничто, как могла судьба быть так жестока, так чертовски несправедлива к нему! Он спас Дьявола и Смерть, но родную маму спасти не смог, хотя шанс был, и сейчас этот шанс упущен, и тут взгляд упал на змея, отвратительное, дерзкое животное. Через пелену слез, застилавших глаза, казалось, что змей улыбается.
Филипп обернулся на Мортимера и увидел, что он тоже улыбается. Но гнев и бесконечная ненависть, которую в эту секунду он испытывал к хладнокровному бессердечному старику, заглушило другое чувство, подобного которому он никогда прежде не испытывал. Бессилие, сломившее его за долю секунды, разом проглотившее его душу. Он был опустошен. Мертв. То же самое будет с мамой ровно через год.
Тогда — все еще улыбаясь — Мортимер наклонился к амулету и коснулся его кончиком пальца. Амулет качнулся и лег на другую грань.
— Сорок пять? Разве не столько лет ей исполнится на следующей неделе? — спросил Филиппа Мортимер, разглядывая цифру через половинки очков. Не успел Филипп произнести ни слова, как Мортимер поднял песочные часы и перевернул их вверх дном. — Ты подарил ей прекрасный подарок ко дню рождения.
Филипп сначала пристально посмотрел на неожиданно наполнившийся сосуд мамы. Затем на старика, который снова перестал улыбаться. А потом бросился ему на шею, так что теперь Смерть сам едва устоял на ногах.
— Спасибо, — шептал Филипп, и тихие слезы смущения покатились по его щекам. — Спасибо.
— Это я должен благодарить тебя, мой мальчик, — произнес Мортимер, обнимая Филиппа.
Филипп как будто оказался в объятиях холодного зимнего ветра, но это было приятно. Так приятно!
— Я должен благодарить тебя. Так как насчет чашечки чая?
И когда Филипп снова обрел дар речи, он вытер слезы, улыбнулся и ответил:
— Спасибо, с удовольствием.
44
И снова неожиданный визит
Филипп знал, что Смерть не привык принимать в своем доме гостей, но старик от всей души старался угодить юноше. Пока Филипп пил чай, который впервые оказался не ледяным, а всего лишь прохладным, а Мортимер — кофе, они играли в необычные шахматы, что стояли на столике в гостиной.
Филипп ходил черными и проиграл, хотя силы были почти равны.
— В итоге всегда выигрывает Смерть, — улыбнулся Мортимер, сделав решающий ход той самой белой пешкой в виде мальчика. — Шах и мат.
— Черт возьми, — выругался Филипп. Он не стал уточнять, что поддался своему сопернику и оставил при себе выводы о том, каким плохим игроком на самом деле был Смерть.