Мина зажмурилась — хорошо бы и уши заткнуть, да не получится. Как не получится вернуться назад во времени, когда швейцар позвонил и сказал, что ей принесли заказ.
Чудные оказались цветочки, а доставщик и того лучше.
Теперь она поняла, что чувствуют люди, слыша от нее, что им скоро предстоит умереть.
— Сам Влад, по преданию, погиб в бою с турками в 1476 году. Его голову отвезли султану в Стамбул и вздели на пику, чтобы доказать факт его смерти.
— Выходит, вампиром он не был, — разочарованно сказал Джон. Мина встрепенулась, усмотрев в этом проблеск надежды.
— Кто знает — возможно, погибший был не Влад Цепеш. Похоронили его якобы в монастыре, на острове близ Бухареста, но когда гробницу в недавнем времени вскрыли, она…
— Что? — жадно перебил Джон.
— …оказалась пустой, — закончил Аларик.
— Так где же он…
Аларик, проявив незаурядное терпение, продолжил рассказ:
— На родине Влада Цепеша чаще называли Владом Сыном Дракона — его отец состоял в Ордене Дракона, который учредил венгерский король. По-румынски это звучит как Влад Дракула. — Немигающие голубые глаза снова уперлись в Мину. — Англоязычному читателю он известен как прототип стокеровского Дракулы.
Мина затаила дыхание. Она знала, что будет дальше — знала твердо, как никогда в жизни, и боялась этого знания.
Ее впервые посетил такой страх.
— А Лучан Антонеску, — произнес Аларик, — приходится Владу Дракуле сыном.
Глава тридцать восьмая
21.00, 16 апреля, пятница.
Парк-авеню 910, кв. 11В.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
Мина безмолвно таращилась на Аларика, а он продолжал:
— Когда Влад по неизвестным причинам (скорее всего он возомнил себя завоевателем мира) рассказал Стокеру, кто он такой, одному из наших офицеров удалось выследить его и вогнать в него кол.
Лучан — тогда его звали иначе — и его единокровный брат после этого сразу ушли в подполье.
Сидя в кресле, Аларик смотрел на брата с сестрой — в основном на Мину — с мрачной серьезностью.
— Затем вышел роман Стокера, и имя «Дракула» стало синонимом зла. С тех самых пор его сыновья скрываются среди людей, часто меняя имена и профессии и стараясь опередить нас хотя бы на шаг. Однако могу вас заверить, что после смерти Влада Дракулы от рук палатинца сто лет назад титул князя тьмы перешел к его старшему сыну, ныне известному как Лучан Антонеску. Как таковой он подлежит уничтожению.
Голубые глаза ввинчивались в Мину, пригвождая ее к сиденью.
— И ты поможешь нам, Мина Харпер. Поможешь, сказав, где провела прошлую ночь. Тогда мы найдем его и покончим с ним, а заодно и со всем кланом Дракул. Именно эти вампиры, как мы полагаем, убивают в Нью-Йорке девушек и нанесли моему напарнику тяжелую травму.
Мина смотрела на него широко раскрытыми, недоверчивыми глазами. Ей все время вспоминалось лицо Лучана, рассказывающего о женщине, которая бросилась в Реку Княгини, страшась турецкого плена.
Если верить Аларику, эта женщина была матерью Лучана, и он своими глазами видел, как она прыгнула из окна. Стоит ли удивляться неизбывной грусти, которую прочла Мина в этих глазах?
Нет, это попросту невозможно. Если Лучан действительно видел, как покончила с собой жена Влада, ему должно быть не меньше пятисот лет.
Но если она не была его матерью, зачем было Лучану показывать Мине портрет отца Цепеша? Экскурсия по музею имела для него особый, глубоко личный смысл.
Но ведь… вампиров не существует! Неужели ей хотят внушить, что Лучан Антонеску, будучи вампиром, проник в музей с помощью магии, усыпил охрану, выключил сигнализацию… для того лишь, чтобы произвести впечатление на малознакомую девушку?
Но… куда в самом деле подевалась охрана?
А летучие мыши? Те, что напали на них у собора Святого Георгия?
— Не может этого быть, — пробормотала Мина, тряся головой. — Он казался таким… нормальным.
Но… разве его совершенство укладывается в какие-то нормы?
Теперь понятно, почему ей казалось, что он никогда не умрет. Он и так уже мертвый.
Как там сказала Лейша, когда Мина позвонила ей сообщить, что ведущим сценаристом стала Шошона? Если существуют пророки, предсказывающие, кто как умрет, почему вампиры не могут?
Внезапно замерзнув, Мина потянулась за пледом, под которым так часто спал Джонатан — и не дотянулась, бессильно уронив руку.
Он мертвый.
О Господи.
Вампиры существуют, и она переспала с одним из представителей этого вида.
— С годами они научились маскироваться, чтобы выжить, — пожал плечами Аларик. — Возьмем хотя бы Антонеску, ваших соседей.
У Джона отвисла челюсть.
— Что? Уж не хочешь ли ты сказать…
— Вам никогда не казалось странным, что они не выходят на улицу днем?
— Мэри Лу я днем постоянно вижу, — сказала Мина, переглянувшись с братом.
— Интересно, где? Уточни.
На улице, хотела сказать она… в бакалейном, в деликатесах… но вдруг осознала, что ни в одном из этих мест соседку не видела, и ответила чуть слышно:
— Внизу, в вестибюле. — Холод, прохвативший ее, усиливался.
— Вполне возможно, — сказал Аларик. — Из гаража, где стоит их машина с тонированными стеклами, подняться недолго.
— Да, верно. Можно подумать, что она всегда там торчит. — В шляпе с широкими полями и неизменных перчатках.
— Погоди-ка, — вмешался Джон. — У них терраса громадная. Вчера они нас там поили коктейлями… хотя солнце уже зашло, это да.
— Они спонсируют противораковые исследования! — крикнула Мина.
— Джек Бауэр их не выносит, — припомнил Джон.
— Собака не любит их? — встрепенулся Аларик.
— Ненавидит. Как увидит кого-нибудь из них в лифте, с ним прямо припадок делается. С тех самых пор, как он у нас появился. — Джон посмотрел на Мину. — Если подумать, он и к Лучану любовью не воспылал — я слышал, как он рычал в холле.
Мине стало не по себе. Джон прав, конечно, однако…
— Джек Бауэр очень нервный, потому его так и назвали. Одни тараканы в голове.
— Похоже на то, — согласился Аларик.
Предмет разговора храпел у себя в корзинке — лапы кверху, пузо со всеми причиндалами на виду, язык набок.
— Он не всегда такой, — заступилась Мина.
— Если он нервничает в лифте и холле, а дома спокоен — это собака-вампирка, — определил Аларик.
— Теперь и мою собаку записали в вампиры? — взъярилась Мина. — Кто следующий, я?
— Я сказал не «вампир», а «собака-вампирка». — Аларик обладал раздражающей способностью не терять хладнокровия, даже угрожая кому-то смертоносным оружием. — Некоторые животные, в особенности собаки, наделены повышенной чувствительностью к запаху мертвечины. Таких с первобытных времен использовали для выслеживания и поимки вампиров, даже разводили специально для этих целей. Ваша собака, как видно, унаследовала этот древний инстинкт. Вы, наверное, ругали его, но он всего лишь пытался предостеречь вас от зла, которого вы сами не чувствовали.