— Вы с кем-то разговаривали? — подозрительно произнес охранник, покосившись на дверь хода.
— Сама с собой.
Не поверив, он направился ко мне, и я рванула прочь, стараясь мчаться как можно быстрее и издавать как можно меньше звуков.
В широкой юбке это было не особенно удобно, но до ближайшего поворота добежать успела.
Слышала, как сзади хлопнула дверь. Наверное, стражник выглянул, однако уходить далеко от охраняемой не стал.
Завтра. Значит, я смогу вернуться за ней ночью. Надеюсь, Тили будет ждать.
И все-таки… все-таки странно. Что у него за срочные дела и почему не бросил Тили к Люсьи?! И где, драсс его задери, Таанар?
Еще какое-то время я шла, погруженная в размышления, когда привлекли внимание голоса — до того знакомые, что я просто не могла не остановиться и не подойти к очередной двери!
— У нас был уговор, — произнес гле Дуаз, и я притихла, прислушиваясь. Приблизилась, боясь заглядывать и не в силах не смотреть.
— Что я выберу жену себе по душе! — отозвался Властелин.
Очередной небольшой зал, на этот раз оформленный в темные тона и скорее походящий на домашнее святилище Сетарха. Глазок сильно срезал видимость — открывал лишь окно напротив с темно-красной, плотной портьерой. По ней и стоящим мужчинам разбегались отблески огня — то ли от камина, то ли от какого жертвенного сосуда.
Визирь резко обернулся, метая молнии из глаз:
— Ты уже выбрал, я вижу?
— Да.
— Ты спешишь. Я еще не готов закрыть отбор.
— Я не препятствовал тебе в твоих грязных делишках. Но Эмили…
— Ты мне должен! — громыхнул гле Дуаз. — Если бы ты не упрямился, я давно бы с ней разобрался!
— Она тебе не нужна. Она не в твоем вкусе. И…
— Это не твои заботы. Ты получишь ее не раньше, чем я получу то, что нужно мне. И если не терпится ускорить процесс — отдай мне ее кольцо. Разберемся… прямо сейчас.
— Нет.
— Тогда жди. И молись… Сетарху.
— Я не отдам ее тебе.
— Не отдашь? — визирь вдруг засмеялся — страшно, пронзительно, сделавшись похожим на черного ворона, несущего несчастья. — Я не спрашиваю тебя, Таанар.
Рука Властелина метнулась к тому месту, где обычно находятся ножны. Но тут же расслабилась. К моему изумлению он сделал шаг вперед и… опустился на колено!
— Пожалуйста, — опустил голову. — Проси все, что тебе нужно. Но не трогай ее.
Визирь приоткрыл рот и вдруг резко развернулся, уставившись прямо на меня.
В ужасе я отпрянула и бросилась коридорами. Куда-нибудь, где можно спрятаться. Да где же от него спрячешься в их собственной крепости?!
Вылетела в парк и помчалась по дорожкам.
Я бежала, не разбирая пути, будто подталкиваемая чем-то. Сердце колотилось, воздуха не хватало, ужас вместе с отчаяньем сплелись, проросли вьюнами в душу. Что здесь происходит?! Как вырваться из заколдованного круга?!
Только влетев в беседку, я сообразила, куда принесли ноги. To странное тихое уютное место! На столе больше не лежал дротик, да и переменчивая бумага осталась на самом дне дорожной сумки, в дальнем шкафу. Не носить же мне ее с собой постоянно. Только полуоплывшая свечка продолжала стоять.
— Как вы попали сюда?
Я вздрогнула, наблюдая за входящим Таанаром. Почему-то хотелось верить, что никто не знает об этом месте и не сможет меня тут найти. Ну, во всяком случае, никто из них — Властелина и его… бисс покусай, даже не представляю уже, кого.
— Так же, как и вы… — пробормотала я.
— Богиня любви к нам благосклонна, — с непонятной горечью отозвался Таанар.
— Кто он? — не выдержала я.
ГЛАВА 17
Несколько мгновений Властелин молчал, вглядываясь в меня и будто что-то для себя решая. После словно через силу произнес:
— Мой отец.
— Что-о?!
— Мой отец. Сетарх. Бог войны и разрушений. Занявший тело моего верного визиря, несколько лет назад оказавшегося при смерти. Отбор понадобился ему. Я просто вынужден был согласиться.
— М-да… — задумалась я, и тут же не удержалась: — А та женщина… про которую ты говорил…
— Не нужно, — отвернулся Таанар.
— Я уж подумала… это Дайла.
— Дайла? — изумился Властелин.
— Я видела ее свободно разгуливающей по крепости. Ее дротик нашла в беседке.
— Странно, — нахмурился Таанар. — Но это не она.
— А… кто? — с замиранием спросила я. Кто может отказать сыну бога?!
Таанар поднял руку, провел по моим волосам. Кивнул сам себе и ответил:
— Миловат. Богиня любви.
Да твою ж… куда я попала?!
— Жена твоего отца?
Ну не мать же Таанара?!
— Я видел ее лишь раз. Тогда она еще не была его женой. Когда отец взял с собой… не спрашивай, я не смогу объяснить. У богов иной мир, иные жилища, все… иное. Недоступное людям. Отец хотел представить меня… своим. Но я смотрел только на нее. Танцевал только с ней. Кажется, я начал бредить ею с того самого момента, когда впервые увидел.
Я разглядывала преобразившегося Таанара во все глаза. Ревности не было, наоборот, впервые я словно чувствовала его — тот огонь и ту жажду, которые его сжигали, всю силу его страсти и боли. Влюбиться в недоступную богиню!
— Сетарху это очень не понравилось. Не мне, получеловеку, состязаться с самым могущественным богом за женщину. Конечно, она предпочла его. А отец, в наказание за то, что претендовал на его женщину, запер в том мире, где я родился. Это все, что мне от нее осталось, — Таанар поднял руки, снимая «не заколку» — артефакт, как я понимала теперь.
— Собирался вернуть, — хмыкнул он. — А потом… просто скрыл от него его же магией.
— Но… это ведь ее мир? Разве она не бывала здесь?
— Давно уже. Он позаботился, устроил войну другим богам — я толком не знаю, что там происходило. Единственный источник информации, очень заинтересованный в ее качестве, доверия, сама понимаешь, не вызывает. Сказал, ограждает меня от разочарований. Насколько я знаю, они жили вместе… пока он не появился здесь в последний раз с ее мечом. Еще и отдал его мне. Я уже тогда заподозрил неладное — даже среди людей ползли слухи, будто богиня не то сбежала, не то… драссы знают. Но он мне так ничего и не рассказал. Обещал после отбора. Впрочем, по его поведению — думаю, да. Что-то у них пошло не так. Не хочу больше в этом разбираться.
Таанар прижал меня к себе, взял руками лицо, вглядываясь, как воспринимаю его слова. Но мне так нравилось ощущать, что он абсолютно искренен со мной!
— Продолжай, — попросила я.
— Когда ты сказала, что меч сам собой ожил, что видела женскую фигуру… В мече заключена часть ее божественной силы, ее руны. Я подумал, она появилась, снова пришла в наш мир, мечтал еще хотя бы раз… И уже там, у озера вдруг понял, что оставил тебя — возможно, нуждающуюся в помощи, — ради несбыточной мечты.
Он снова взял прядь моих волос, разглядывая таким влюбленным взглядом, что мне сделалось жарко.
— У нее тоже густые длинные волосы. Считается, в волосах часть ее силы. Только светлые. Точнее, боги могут принимать любой облик, какой захотят — но она предпочитала светлый.
— Поддерживала образ? — усмехнулась я.
Что-то снова заскребло, засосало под ложечкой, мозг опять атаковали сотни насекомых, будто желая выудить по-прежнему недоступные воспоминания.
Таанар продолжал пропускать между пальцев мои волосы, даже наклонился к ним, то ли приглядываясь, то ли принюхиваясь.
— Так я лишь жалкое подобие? — нахмурилась я.
Идея мне не понравилась. Как-то приятнее было бы стать первой и единственной. Я покосилась на Властелина — ну, первой мне уже не светит, с его темпераментом и «потребностями». Но…
— Ты не подобие, Эмили, — мягко провел он пальцами по моей голове. — Я никогда не знал ее. Просто сгорал от жажды, ревности, и… да много чего. Но у меня никогда не было и не будет шанса что-то изменить. А ты… тебя я узнал и полюбил. Такую, какая есть. И не отдам никому.
— Так ты отсюда, из этого мира? А мать?
— Мать, — криво усмехнулся он. — Мать любила меня. Хотя разве можно любить ребенка от того, кто взял тебя против воли? Ребенка, который выпотрошил все ресурсы твоего организма, не приспособленного вынашивать божественную силу?