Читать интересную книгу Я стройнее тебя! - Кит Рид

Если люди считают, что есть нечто превыше физического совершенства, верят, что существует не только настоящий момент, но и что-то еще, на них ведется охота, их жилища жгут, их изводят нападками, стремятся сжить со свету. Это не совсем гонения, но по сути то же самое. Эти инакомыслящие следуют воле верховной силы, Бога или Яхве, Будды или Аллахами поэтому являются живым укором благонамеренным гражданам, живущим сегодняшним днем. Само существование таких людей оскорбительно для окружающих, ведь в наши дни самым важным стало тело, а высшей ценностью — внешний вид.

Во времена, когда все верят в собственные силы и возможность совершенствования своего тела, никто не хочет сталкиваться с созерцателем, для которого мирские дела ничего не значат. По крайней мере, не сейчас, пока люди еще не способны остановить свое старение, или, будем откровенны, предотвратить смерть. А что будет после нее, они не думают. Следуя проповедям Преподобного Эрла, американцы занимаются тем, что, по их мнению, возможно привести в порядок. Такими важными вещами, как цвет волос, хорошая физическая форма, вес тела, да еще эти несносные морщинки под подбородком и вокруг глаз.

— Вот проклятье, — говорит после долгой-долгой паузы Дэнни. Вокруг «Мощного трицепса» длинными кляксами по песку пустыни растекаются тени. — Сколько же нам еще ждать?

Бетц и Дэйв обмениваются взглядами. Они согласны друг с другом. Дэйв произносит:

— Да нечего ждать. Пойдем внутрь.

Подростки похожи на сошедших на землю ангелов, в свои пятнадцать они красивы от природы. И вот близнецы вслед за Дэйвом заходят в огромный спортклуб. Странно, но заведение кажется заброшенным: не видно ни тренеров, ни администраторов. Со всех сторон в маленьких загончиках поднимают утяжелители и шагают на ступенчатых тренажерах неопределенного возраста мужчины и женщины, стремясь достичь Послежирия, а заодно и восстановить утраченный с годами мышечный тонус. В дальнем конце зала, будто множество молитвенных мельниц, жужжат десятки велотренажеров. Лихорадочная погоня за безупречностью тела, праведный пыл утомительных тренировок — обо всем этом Бетц никогда не приходилось задумываться, пока не забрали Энни, а теперь она понимает, насколько это серьезно, особенно для людей вроде тех, кого она видит в этом зале.

— Обалдеть, — бормочет она, — они же все старики.

Некоторые посетители выглядят лет на шестьдесят.

Парень Энни молча кивает.

— И зачем они так напрягаются?

Дэйв оборачивается, чтобы попросить ее не шуметь; его лицо порозовело от свежего загара, песочные волосы падают на лоб, а глаза, можно сказать, слишком ясные и живые. В этом месте юный румянец кажется возмутительным, почти неприличным.

— Они вынуждены это делать, — отвечает он.

Бетц опускает глаза и разглядывает себя; все, что так стараются получить эти пожилые люди, у нее есть.

— Ты прав, но это печально.

Издалека кажется, что люди в облегающих спортивных костюмах действительно похожи на персонажей рекламных роликов — они так же сосредоточенны и впечатляюще хорошо выглядят. Беда в том…

Беда в том, что, если посмотреть на них вблизи, не так уж они и прекрасны. Люди на тренажерах слишком поглощены своим делом и не обращают внимания на идущую мимо Бетц, и она понимает, что многое в их внешности создано с помощью имплантатов, липосакции и удачных пластических операций.

— Дэйв, — шепчет она, и он берет ее за руку настолько машинально, что она открывает рот от изумления. — Они же старые.

— Это отделение для пожилых.

Дэйв подталкивает ее локтем, и она оборачивается. На табличке так и сказано. Нет, там написано не «Группа для пожилых», а «Группа V». Она видит, как в стеклянной кабинке мелькнула фигура женщины в белом: кто это, медсестра? Да, медсестра. На всякий случай, предполагает Бетц, потому что выглядеть безупречно обязаны все, но не всегда этого удается добиться, даже в мире, действующем по предписаниям Преподобного Эрла.

— Зачем же та монахиня…

— Дэнни, ш-ш-ш!

— То есть, почему, хм, тот ковбой… Зачем тот ковбой нас сюда отправил?

Бетц пожимает плечами.

— Смотрите, — говорит Дэйв.

Они прошли через весь лабиринт, где люди упражнялись, качали пресс, лежа на скамейке, трудились на гребных тренажерах, и добрались до входа в раздевалки и душевые: мужские слева, женские справа. «Теперь можно, — думает Бетц, — разделиться и все обследовать». Черт возьми, она бы вполне с этим справилась. Она поворачивается к двери с табличкой «Женская». Дэйв хватает ее за локоть и резко дергает.

— Что?

Потом она видит, куда показывает Дэйв. Слева от душевых и от входа в огромный пятидесятиметровый бассейн за стеклянной перегородкой есть еще и другие двери. «БЫСТРЫЙ ПУТЬ К УСПЕХУ» — написано над дверью. Заходить туда рискованно. Ребята задерживаются возле двери, которая вскоре открывается, и оттуда выходит женщина; волосы у нее уложены муссом и окрашены в темно-золотистый цвет, а лицо из-за инъекций «ботокса» лишено всякого выражения. Дэйв придерживает дверь, и они успевают рассмотреть, что находится там, внутри. Процедуры названы иносказательно, но у всех троих уже хватает познаний, чтобы понять смысл красивых слов. На скамейках сидят люди, похожие на пациентов, слишком долго ожидающих своей очереди в клинике, да это и есть клиника. На каждой двери с матовым стеклом висит табличка, украшенная цветочками и многочисленными смайликами:

БЛЕСТЯЩИЙ ГОРОД:)

РАДОСТНЫЕ ВОЛОСЫ:)

ПРИЩИПНУТЬ И ПОДТЯНУТЬ:):)

РАБОТА НАД ТЕЛОМ:):)

КОЕ-ЧТО ПОЛУЧШЕ:):):)

Чуть подальше, слева от стойки, где девушки-Барби в свежей униформе, в париках и с искусственными улыбками, записывают данные о клиентах, написано:

РЕШЕНИЯ:):):):)

Они так и стоят в дверях, глазея на все это, когда вдруг появляется эта сверкающая женщина с блестками на веках и потрясающими волосами. Она бросается к ним, хватает их, гонит прочь от дверей клиники и шипит:

— Идиоты, вам не сюда!

Глава 23

Запись в дневнике. Сильфания

Во мне теперь столько медикаментов, что я совершенно не представляю, какой сейчас день недели. Нам дают столько работы, что мы с Зои падаем в кровать в полном изнеможении. Думать тяжело, следить за ходом времени невозможно.

Вот она, ирония судьбы, правда? Заплати за то, чего тебе хочется, и оно у тебя будет, но когда ты это получаешь, это всегда оказывается не то, что ты думал. Все дело в оговорках, напечатанных мелким шрифтом. В контракте на пребывание в Сильфании есть особый параграф, согласие с которым вы должны заверить своими инициалами, на случай, если у вас будут претензии. Подчиняйся правилам, и получишь то, за что заплатил. Результаты гарантируются. Стоит этим пренебречь, и тебя лишают всех прав. Когда сорвали крышу из сыромятных кож, под которой мы лежали в парилке, и на нас бросились кураторы, я услышал пронзительный крик моей милой Зои. Больше я ничего не слышал. Я почувствовал, как она ухватилась за мое запястье, словно за спасательный круг. Потом мне сделали подкожную инъекцию, от которой я потерял сознание.

Мы очнулись в каморке рядом с кухней клуба, настолько ослабевшие, что не могли сесть. Так мы молча лежали там, пока я не сполз с кровати и не помог подняться Зои. Мы обняли друг друга, вот и все. У нас не было сил даже зарыдать. Потом мы вместе дотащились до двери. В кухне, к которой примыкала каморка, работники в белых комбинезонах и сеточках для волос — кто это? Другие неудачники из Сильфании? Нелегальные иммигранты? Местные жители? — готовили завтрак для клуба. Все еще нетвердо держась на ногах после вколотой нам накануне дозы транквилизаторов, мы проковыляли на кухню, где витали пьянящие запахи изысканных блюд. На столе стояли подносы с едой. Я направился к ним. Начальник кухни, бывший боксер хмурого вида, схватил меня за руку и с силой развернул. Он приставил меня к кофеварке, на которой можно было сварить чашек шестьдесят кофе.

Я застонал и кивнул. Мы были здесь единственными чернорабочими, и приступить нам предстояло немедленно.

Теперь надо сказать про клубный завтрак. Сегодня в меню энчилады с омарами, апельсиновый сок и мелко нарезанная румяная картошка, предназначенная, наверное, для подтянутых и безупречных избранных. Нам же полагалась крученая пшеничная соломка, политая обезжиренным молоком. В двух маленьких мисках, которые ставили на столик возле двери черного хода. Об апельсиновом соке можно и не вспоминать, мы получили по десятиунциевому стакану особого состава, разработанного Преподобным Эрлом. На еду дается три минуты, и перед тем как отдать миску и пойти работать, нужно помыть за собой посуду. Мы с Зои уже не клиенты, заплатившие деньги за счастливую жизнь в Послежирии. Мы здесь лишены гражданских прав. В этом заведении действует странная, нездоровая экономическая система. Безотходное производство. Те, кого Преподобному Эрлу не удалось переделать, работают на него.