— Ну, по-моему, это величайшее недоразумение всех времен и народов, — ораторствовала Стелла, — смотреть на некую мифическую «связь с реальностью», как на что-то объективное данное нам в ощущении. Никакой такой связи нет, да и не было никогда. Человеческое сознание — и есть та самая реальность, а сама реальность — всего только сознание этого самого человека. Сам человек, и все что он потребляет, видит, слышит и всячески ощущает, пока живет — вот она реальность. Справедливо и противоположное: реальность управляет человеком, если он не в состоянии управлять реальностью сам. А случаев, чтоб нормальный здоровый человек совсем не умел ничего менять и переделывать, еще не было. На то он и человек, кстати. Беда, вернее — вековая привычка — состоит в том, что бытует некий усредненный образ реальности как общепризнанного стандарта. Некая среднестатистическая величина образов мира в сознании многих людей. Но это уже не совсем реальность. Вернее — совсем не реальность. Потому что нету реальности кроме той, в какой обитаешь ты сам. Есть твой мир, каким бы бредом он не казался другим, и это для тебя все. А те личности, которые не могут принять это, всегда будут лишь трехмерными проекциями на четырехмерное пространство чужого мира. Да, я давно уже предпочитаю существовать в мире, сотворенном моим собственным разумом, и не собираюсь обитать в реальности, при создании которой принимала весьма слабое участие.
— Это философия чья? — забеспокоился я. Тема уходила куда-то в сторону, принимая нежелательный оборот. Меня такие разговоры всегда пугали и вгоняли в крутую тоску. Но по горькому опыту я знал, что пресекать тему сразу нехорошо и неполезно для будущего. Достаточно немного поддержать разговор, а потом утопить в ответах не к месту, и при первой возможности перевести стрелки на иную тему. — Какого-нибудь философа с труднопроизносимой фамилией? Какой-нибудь крутой плохозапоминаемый субъективный трансцендентальный идеализм?
— Не совсем, но типа того…
15. Кофе по-бедуински
…Она перевернулась, и мы продолжили уже в другой позе. Потом все, наконец, иссякло, и минут через двадцать, когда она уже спала, мне вдруг захотелось пойти в душ. Сна не было. Тихо поднялся, на цыпочках вышел из комнаты, и направился в сторону санузла. Когда я уже стоял под теплыми упругими струями и мылся, Стелла вдруг вошла в ванную.
— Ну, ты даешь! — сказала она улыбнувшись. У нее был сонный немного усталый вид, и она мило щурилась от яркого света.
— А что? Чего-нибудь не так?
— Все так. Вообще у нас с тобой первый раз такое, но ничего, понравилось. Можно к тебе?
— Заходи.
Она встала в ванну, взял с полочки гель и, налив его на руку стал меня мыть. Начала с шеи, потом провела ладонями по плечам, по груди, ниже... Я опять напрягся. Она это заметила и улыбнулась едва заметно. Но все, даже самое приятное, в результате приходит к своему естественному завершению.
— …я видела два сохранившихся чуда света, — рассказывала мне она о своих путешествиях по странам юга и востока, когда мы снова оказались на ее диване. — Пирамиду Хеопса и храмовый комплекс Каджурахо. Впрочем, Каджурахо в традиционные семь чудес никогда не входил. Короче — потом мы поехали в Тунис и там нам устроили экскурсию по Сахаре.
— А в Тунисе есть Сахара? — как-то бездумно, спросил я. В принципе после хорошего секса появляется чувство расслабленности и какого-то освобождения. Может именно поэтому некоторые люди говорят, что витают в облаках? И еще в таких случаях нужен хороший сон, только вот обычно не остается времени на этот самый сон.
— Ну, сдрас-с-сте! Весь юг Туниса — Сахара и есть. Кстати там проходили съемки первого фильма «Звездных войн». Дело было в окрестностях какого-то берберского поселения, и я ездила туда. Вообще, если бы не этот Тунис, то вся космическая эпопея получилась бы совершенно другой. Даже само название планеты Татуин — тунисского происхождения, если хочешь знать. Уж очень напоминает оно один из тамошних регионов — Татауин. А в песках Сахары до сих пор торчат остатки декораций, и это теперь туристический объект. Гладкая пустыня, а на ней кучкуется несколько домиков с круглыми крышами и стоящие рядом сооружения, что-то среднее между роботами и водокачками, прикинь? Эти железяки придавали всему поселку нереально фантастический вид. Я тебе фотки потом покажу. Но дорога туда — это полный пипец! Наш джип с каким-то надсадным ревом карабкался на высоченные барханы, потом буксовал, а затем, под вопли и причитания пассажиров, съезжал с почти отвесного склона вниз, чтобы снова лезть на новый бархан. У меня было только одно желание — выскочить из этой машины нафиг, пока она еще не перевернулась. Однако обошлось. Так вот, именно там меня обучили готовить кофе по-бедуински, он же кофе по-берберски.
Я вздрогнул. Это мне напомнило недавний сон и еще кофе по-мавритански, с которым у меня сразу же возникали болезненно-неприятные ассоциации и разные шизофренические воспоминания[11].
— Расскажешь рецепт? — попросил я, чтобы хоть что-то сказать, ибо новый рецепт кофе мне сейчас был нафиг не нужен. — Что, сами бедуины научили? Или берберы?
— Бедуины. Вот оригинальный рецепт, который мне любезно сообщили прямо там. Запоминай. Нужно взять две столовые ложки кофейных зерен арабика, чуть меньше стакана воды, кувшинчик с узким носиком — дхалле, или нечто подобное. Можно использовать джезву с длинным горлышком и крышкой, только нужно будет оставить небольшую щелочку для испарения воды. Кофейные зерна обжарить до светло-коричневого цвета, истолочь или смолоть довольно мелко, но ни в коем случае не в пыль. В идеале ручная мельница — самое оно. В кувшинчик или кофейник с длинным узким носиком налить воду и довести до кипения. Потом снять с огня, засыпать весь свежесмолотый кофе и перемешать. Затем надо накрыть кувшинчик крышкой, и зарыть на одну треть высоты в раскаленный песок и оставить так на восемнадцать — двадцать часов. Полученный густой, тягучий, ароматный напиток понемногу разливают в чашки, запивая каждый глоток чистой холодной водой. Пить его, по бедуинским обычаям, полагается неторопливо, наслаждаясь каждой каплей, каждым глотком.
— Где ж я тебе возьму дхалле с узким носиком и раскаленный песок на двадцать часов! Но это же, скорее всего, жутко вредно, такой кофе пить? Для сердца там или для желудка?
— Нет, почему же? Если не злоупотреблять, то вполне. А песок можно оставить нагретым на очень слабом огне или на электрической плитке. Главное — температуру нужную подобрать. Кстати, там же меня научили правильно и аккуратно курить гашиш, причем так, чтоб не вредно. Но только вот я до сих пор не смогла воспользоваться этими своими знаниями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});