— В чём дело, бойцы? Завал впереди, что-ли?
— Да нет, что-то странное, дорога кончилась, похоже.
— Как так, разобрали рельсы?
— Рельсы целые, но загнуты кверху. И насыпи нет дальше. — Удивлённо передал всадник, гарцевавший возле передового вагона. А его сосед добавил, — И просека закончилась, нам некуда ехать.
В этот момент раздались сотни взрывов от вышибных зарядов, заложенных под линией чугунки. Страшный скрежет загибавшихся толстенных рельсов, хлопанье рвущихся стальных креплений, разрывы шпал, крики напуганных бойцов и ржание раненных лошадей, весь этот кошмар не оставлял никаких сомнений в провале наступления. Две-три минуты спустя насыпь резко просела, опрокинув бронепоезда на левый бок, именно на ту сторону, куда выходили двери большинства вагонов и тепловозов. Запертые в опрокинутых вагонах бойцы страшно кричали, пытаясь пробить стенки вагонов, вылазили в узкие окна, раздались первые выстрелы, кавалеристы лихорадочно разворачивались назад, стремясь уйти из ловушки. Даже самый тупой боец понимал, что русы, опять обманули своих врагов, поймали их в западню.
— В лес, всем уходить в лес! — Попытался взять командование на себя моложавый полковник из конных поляков.
Одиночный выстрел из леса прекратил эту попытку поляка, навести порядок, после чего вспыхнули десятки прожекторов на вышках, возвышавшихся над лесом с обеих сторон западни. И, усиленный динамиками голос приказал, по-русски, разумеется.
— Вы окружены, сдавайтесь. Условия обычные, офицеры смогут выкупиться. Остальные отработают свою свободу.
— Пся крев!! — Выстрелили в прожекторы поляки сразу из десятка кавалерийских револьверов.
В ответ с каждой вышки ударила одна не очень короткая очередь, но, из крупнокалиберного пулемёта. Пули разрывали тела всадников и коней на части, раненые умирали от болевого шока за секунду, убитые отлетали на несколько шагов. Европейцы ещё не видели действия крупнокалиберных пулемётов, тем более, на себе. Впечатлило всех, после прекращения стрельбы замолчали даже запертые в вагонах артиллеристы, предпочитая работать в плену, нежели лежать на погосте.
Столь быстрое и тщательно подготовленное наступление привело двадцать тысяч солдат и офицеров шведской армии в подготовленную русами ловушку. С помощью мобилизованных рабочих, русы проложили более ста вёрст железнодорожных путей. Во-первых, привычную линию чугунки «Варшава-Берлов», на одном из поворотов, немного увели в сторону, в глубь леса на десять вёрст. Эту фальшивую чугунку заранее окружили рядами колючей проволоки и пулемётными вышками, с прожекторами. Она и заканчивалась изогнутыми кверху рельсами и полным лесным тупиком. После нескольких очередей из пулемётов, попавшие в мышеловку шведы и поляки, лишённые самых одиозных командиров в результате десятка-другого точных попаданий русского огнестрельного оружия, принялись сдаваться. Для некоторых старослужащих процедура оказалась знакомой.
Пока группы заграждения разбирались с пленными шведами и поляками первого эшелона наступления, двенадцать русских бронепоездов успели пробраться по спешно выстроенным линиям чугунки в тыл наступающим шведам. Получив сообщения от основной группы окружения, бронепоезда рванули в тыл шведам по двум тайно проложенным железным дорогам, охватывая линию «Варшава-Берлов». Пока шведы продолжали двигаться якобы в тыл русам, скапливаясь в отгороженную колючей проволокой ловушку, бронепоезда русов железными клещами шли им навстречу. А сапёры с разведчиками спешно захватывали намеченные полустанки в глубоком тылу шведской армии, торопились соединить две тайные чугунки с многострадальной линией «Варшава-Берлов». Поддержанные диверсионными группами, сапёры отрезали наступавшую шведскую армию от Варшавы, за сутки проложили недостающие вёрсты пути, после чего уже русские бронепоезда рванули на скорости сорок вёрст в час на Варшаву.
Легко преодолевая разрозненные попытки задержать бронепоезда, русы, пользуясь своим преимуществом в связи и скорости движения, спешили на восток. Бронепоезда двигались без остановок, легко пропуская встречные колонны шведских войск без обстрела, этими будущими пленниками займутся тыловые части. А стальной ударный кулак русской армии двигался на Варшаву, где решалась судьба рискованной операции и всей военной кампании. Неважно, кто кого обошёл в эти фантастические сутки. Главным результатом стал захват Варшавы русами на следующий день, практически без потерь со своей стороны. Шведы потеряли всё, начиная от обеих армий вторжения в Европе, одна из которых почти полностью попала в плен, двигаясь вдоль чугунки. Вторая, прибалтийская армия, давно не существовавшая, как единая организация, начала сдаваться в плен по частям. И это оказалось только начало, полыхнула вся Великопольша, казалось, совсем недавно замирённая огромной кровью шведами.
Польские старики, старухи, подростки принялись резать шведов и жечь их усадьбы по всей оккупированной территории. Им активно помогали шведские и польские дезертиры, сумевшие сбежать от русов. Все они надеялись, что русы помогут «бедным угнетённым полякам», своим братьям славянам, введут войска на территорию Великопольши и займутся уничтожением шведов. После чего, русы, просто обязаны (!) будут восстановить Польское королевство и вооружить его, да помочь с восстановлением промышленности, разрушенной проклятыми шведскими оккупантами. Поляки же славяне, русы обязаны (!) помогать всем славянам, не правда ли? Надо полагать, именно так думали во всех европейских странах, от Апеннин, до Кольского полуострова. А в Великопольше так просто были уверены в этом все дворяне, как минимум!
Тем сильнее оказалось удивление всей Европы, когда русы, вместо захвата (освобождения?) беззащитной Великопольши, принялись строить линию обороны, почти по своим старым границам. Не забывая, конечно, вполне в духе времени, грабить захваченные города и земли. Тридцати тысяч захваченных в плен шведов вполне хватило для самых тяжёлых работ. Именно они вывозили трофеи и делали то, на что не хватало сил у тыловых служб. Ибо тыловые службы русов были заняты самой интересной работой, они вывозили людей, их умы и умения. Русы захватили всего три самых крупных города Великопольши, — Варшаву, Краков и Львов. Именно там они набирали людей, молодых и зрелых, студентов и мастеров, девушек и юношей, которых эшелонами отправляли на запад, восстанавливать хозяйство Новороссии. О возвращении никому не говорили, но, семьи старались не разлучать, часто в вагоне ехали сразу три-четыре семьи, рискнувших поддержать своих детей и внуков на чужбине.