Читать интересную книгу Культура на службе вермахта - Олег Пленков

В Германии ходили слухи об изобретении немецкими инженерами новых пушек, способных добить до Британских островов, о новых сверхмощных бомбах, действовавших на принципе расщепления атомного ядра; говорили о ракетах, управляемых летчиками-смертниками{478}. На самом деле, еще 22 декабря 1942 г. Гитлер подписал распоряжение о создании ракетного оружия. Интересно отметить, что слухи о возможности использования летчиков-самоубийц не были пустыми: 28 февраля 1944 г. известная немецкая летчица-испытательница Ханна Рейтч предложила использовать камикадзе на V–2 — тут же нашлось 70 добровольцев. Гитлер категорически отверг это предложение — оно якобы не соответствовало германской солдатской традиции и менталитету (unsoldatisch und undeutsch){479}.

Только после уничтожения исторических центров Ростока и Любека (в 1942 г.) люфтваффе — весьма ограниченными силами средней бомбардировочной авиации — попытались также перейти к бомбардировкам по «Бедекеру» (туристический путеводитель, широко распространенный в Европе до войны): серьезно пострадали Кентербери, Бат, Йорк, а в 1944 г. вошло в решительную фазу создание «оружия возмездия» (Vergeltungswaffe) — ракет «Фау-1» и «Фау-2». Предполагалось ежедневно обстреливать Англию 24 ракетами «Фау-2». Для сравнения: в 1944 г. 4100 вражеских четырехмоторных самолетов сбрасывали на Германию ежедневно 35 тыс. тонн бомб… Ежемесячно выпускалось 900 ракет — логичнее было бы, писал в мемуарах министр вооружений Шпеер, сосредоточить усилия на производстве ракет «земля-воздух». От этой самонаводящейся ракеты длиной 8 метров и зарядом в 300 кг не мог уйти ни один вражеский самолет{480}.

«Фау-1» был недорогим проектом — на средства, необходимые для постройки одного бомбардировщика «Ланкастер», на обучение экипажа, на производство снарядов и топлива, можно было построить 300 ракет «Фау-1», каждая с тонной взрывчатки и радиусом действия в 300 км. За 3 месяца 1944 г. на строительство этих ракет немцы потратили 12,6 млн. фунтов стерлингов — английские материальные затраты были в 4 раза больше; от ракет в Великобритании погибло 7800 человек, среди них 1950 пилотов. Гитлера, однако, не удовлетворяли эти показатели: в хаосе компетенций Третьего Рейха преимущество получали те проекты, которые соответствовали его бредовым идеям. При помощи ракеты «Фау-2» Гитлер хотел отомстить Рузвельту, разрушив Нью-Йорк, поэтому на нее выделялись огромные ресурсы. Только в Германии на строительстве ракеты «Фау-2» было занято 200 тыс. рабочих, включая высококвалифицированных техников. Программа «Фау-2» поглотила огромные средства и лишила Германию современных реактивных самолетов и подземных нефтеперерабатывающих станций, радаров, подводных лодок{481}.

Партийное руководство и пропаганда всеми силами стремились уберечь чувство общности нации перед лицом массовых бомбежек и общих страданий. По настоянию Бормана, в конце 1942 г. все 42 гауляйтера стали одновременно имперскими комиссарами по обороне рейха (Reichsverteidigungkommissare) с полномочиями и в сфере гражданской обороны. В преодолении последствий бомбежек некоторые гауляйтеры (например, гамбургский гауляйтер Карл Кауфман, в прочих отношениях — отвратительный тип) смогли добиться выдающихся результатов по мобилизации населения на ликвидацию разрушений{482}. Кроме того, руководитель партийной канцелярии Мартин Борман 1 марта 1943 г. разослал циркуляр, в котором требовал от руководства всех рангов личного примера в процессе тотальной мобилизации общества: «Никаких банкетов, никаких приемов, для этого у нас нет времени, средств, и вообще это неуместно. Народ не поймет, если руководство будет развлекаться и пьянствовать. Помните, что о ночи, проведенной в кутеже, будут говорить больше, чем о 100 ночах, занятых работой»{483}. Борман указывал, что только корректностью и неподкупностью можно завоевать расположение народа; он требовал от партийных функционеров «возрождения добродетелей раннего национал-социализма». Соображения Бормана не были лишними: к устрашающим ежедневным налетам и плохому военному положению постепенно начали добавляться трудности со снабжением продуктами питания; жалобы нарастали, как снежный ком{484}. В конце мая 1943 г. уменьшились карточные нормы на мясо, правда при этом немного повысились рационы на хлеб и жиры. Рабочие возмущались тем, что «теперь вместо 100 граммов мяса будет всего лишь кусок хлеба с маслом»{485}.

До 1944 г. союзническая бомбардировочная авиация разрушила 600 тыс. зданий, 1,6 млн. квартир, до 1945 г. в бомбежках погибло 600 тыс. человек. С 1942 г. английская авиация сбрасывала на немецкие города ежемесячно до 90 тыс. тонн бомб, а немцы сбросили бомб на Великобританию: в 1940 г. — 36 тыс. тонн, в 1941 г. — 21 860, в 1942 г. — 38 260, в 1943 г. — 2298, в 1944 г. — 9151, в 1945 г. — 761 тонну. Как ни странно, бомбометание по гражданским объектам Германии резко усилилось в конце войны, когда оно уже ничего не решало. Только в марте 1945 г. американцы и англичане сбросили на Германию 130 тыс. тонн бомб{486} — это больше, чем люфтваффе сбросил за всю войну. Речь шла о неведомых ранее масштабах: если немцы за всю войну сбросили 108 тыс. тонн бомб, то американские и английские ВВС на Европу сбросили 2,7 млн. тонн бомб, из них 50,3% — на Германию, 6,7% — на Австрию, 1,8% — на Францию, 13,7% — на Италию, остальное — на другие страны{487}. Обида за бессмысленные бомбежки осталась в Германии (и отчасти среди английской общественности) до сих пор: 31 мая 1992 г., когда королева-мать открывала в Лондоне памятник маршалу Артуру Харрису, церемония несколько раз прерывалась криками протеста. Когда же королева Елизавета И в октябре 1992 г. прибыла в Дрезден, ее встретили свистом и тухлыми яйцами{488}.

Английский физик Патрик Блэкетт считал, что союзнические бомбежки Германии являются отражением «комплекса Юпитера»: представления о праведных богах, мечущих громы и молнии на головы ненавистных врагов. Только этим комплексом можно объяснить бессмысленную и варварскую бомбардировку Дрездена 14 февраля 1945 г. Рузвельт и Черчилль хотели показать Сталину, что они делают все возможное, чтобы помочь Красной армии на Восточном фронте. Приказ о бомбежке Дрездена Черчилль отдал прямо с Ялтинской конференции. В Дрездене было много беженцев из Силезии — вполне можно было предположить, что Сталин хотел их уничтожить, чтобы беспрепятственно передвинуть польскую границу на Запад{489}. Возможно, это была одна из причин приказа Черчилля бомбить Дрезден. Трагедия Дрездена была особенно болезненной по той причине, что хотя он и не был объявлен открытым городом, но на него было совершено только два небольших воздушных налета: первый 7 октября 1944 г. (погибло 435 человек при разрушении железнодорожной станции) и 16 января 1945 г. (погибло примерно столько же человек на той же станции). Казалось даже, что с союзниками было достигнуто негласное соглашение: в ответ на то, что в свое время немцы пощадили Оксфорд, англичане не трогали Дрезден. В конце концов, город не имел военного значения, а многие его памятники входили в сокровищницу мирового искусства. Ощущение безопасности горожан распространилось и на сотни тысяч беженцев из восточных земель. На вокзале сидели пассажиры, административные здания были забиты людьми, в центральном парке Дрездена в палатках размещалось около 200 тыс. беженцев. Всего в городе собралось около 1,3 млн. человек{490}. В первые минуты налета связь между Дрезденом и внешним миром прекратилась, и все подробности ужасного дня дошли до Берлина только к вечеру. Сначала Геббельс отказался верить в масштабы катастрофы, потом разразился рыданиями и начал обвинять Геринга, называя его «паразитом, достойным суда»{491}. Под бомбами в Дрездене погибло 135 тыс. человек — у города не хватало сил похоронить погибших. Чтобы собрать трупы и предать их огню, военные соорудили металлические колосники, под которыми разводили огонь; на каждое сооружение складывали по 50 трупов, погребальные костры пылали две недели{492}.

Не менее тяжелой была судьба Лейпцига — исторической святыни немцев, важнейшего культурного центра Германии. Именно здесь находилась церковь Святого Томаса, где 27 лет подряд Бах играл на органе и где он был похоронен, где крестили Вагнера, где Лютер прочитал свою первую проповедь.

Поскольку с 1943 г. налеты стали практически регулярными, то большинство немцев между 18 и 19 часами устремлялись в бомбоубежища и покидали их только к 22.00, воздушные тревоги часто повторялись и ночью. Таковой была повседневность для многих немцев долгие годы войны, но все равно они готовы были каждый раз начинать все заново: убирать развалины, отстраивать разрушенное, держаться из последних сил. Иными словами, расчет союзников на панику и дестабилизацию вследствие бомбежек гражданских объектов совершенно не оправдался — он был ошибочным. Массовые бомбежки немецких городов вызывали не страх и желание сдаться на милость победителя, а ненависть и готовность бороться до конца.