Результатом такого роста денег было драматическое повышение цен. Индекс потребительских цен в 1946 году составлял 58,5, а в сентябре 1978 года – уже 199,3. Цены, словом, более чем утроились.
Политика инфляции, как я уже говорил, отчасти вводится ради себя самой. Более сорока лет спустя после публикации книги Джона Мейнарда Кейнса
«Общая теория» и более чем через двадцать лет после того, как эта книга была полностью дискредитирована анализом и практикой, огромное число наших политиков непрестанно рекомендуют проводить политику больших дефицитных расходов для того, чтобы избавиться от безработицы или сократить ее. Потрясающая ирония заключается в том, что они дают эти рекомендации в то время, как у федерального правительства за последние сорок восемь лет и без того сорок один год бюджет сводился с дефицитом, причем этот дефицит достигал 50 млрд долларов в год.
И еще большая ирония заключается в том, что неудовлетворенные проведением подобной разрушительной политики у себя в стране, наши власти выговаривали другим странам, среди которых стоит отметить Германию и Японию, за то, что они не следуют этой инфляционистской политике. Это в наибольшей степени напоминает эзопову лису, которая, оставшись без хвоста, уговаривала других лисиц избавиться и от своих.
Один из худших результатов от сохранения кейнсианских мифов заключается в том, что они не только все более и более способствуют инфляции, но и систематично отвлекают внимание от реальных причин нашей безработицы, таких как чрезмерно высокие уровни зарплаты для членов профсоюзов, законы о минимальной заработной плате, чрезмерная и слишком долго действующая страховка по безработице, сверхщедрые пособия по безработице.
Но инфляция, хотя отчасти и являющаяся преднамеренной, в наши дни в основном представляет следствие других форм вмешательства правительства в экономику. Она является следствием, словом, перераспределяющего государства – всех политик экспроприирования денег у Петра с целью проявления щедрости в отношении Пола.
Будет легче отслеживать этот процесс и демонстрировать его разрушительные последствия, если мы будем придерживаться некоего единого критерия – типа гарантированного ежегодного дохода, реально предлагавшегося и серьезно рассматривавшегося комитетами Конгресса в начале 70-х годов. Это было предложение еще более безжалостно облагать налогом все доходы, превышающие средние, и передавать доход всем тем, кто живет ниже так называемого минимального прожиточного минимума, с целью гарантирования им дохода вне зависимости от того, хотят они работать или нет, чтобы «они могли жить достойно». Сложно представить себе какой-либо план, более четко рассчитанный на дестимулирование работы и производства и в конечном итоге ведущий ко всеобщему обнищанию.
Но вместо того, чтобы принять хоть какой-то единый критерий и разрушить все одним махом, наше правительство предпочло ввести в действие сотни законов, обеспечивающих подобное перераспределение на частичной и селективной основе. Такие меры могут полностью упустить из виду одни группы нуждающихся, но, с другой стороны, могут осыпать другие группы дюжиной разнообразных выгод, субсидий и других милостей. Они включают, привожу примеры наугад, социальную защиту, бесплатную медицинскую помощь, бесплатное медицинское обслуживание, страхование от безработицы, продовольственные марки, льготы ветеранам, фермерские субсидии, субсидируемое жилищное строительство, арендные субсидии, школьные завтраки, общественную занятость в рамках схем по искусственному созданию рабочих мест, помощь семьям, в которых имеются иждивенцы, и прямые пособия всех видов, включая помощь престарелым, слепым и немощным. Федеральное правительство подсчитало, что по последним категориям федеральная помощь оказывалась более чем 4 миллионам человек, не считая того, что делают в этом направлении штаты и города.
Один автор недавно насчитал и проанализировал, ни много ни мало, 44 программы по обеспечению благосостояния граждан. Правительственные расходы на них составили в 1976 году 187 млрд долларов. Общий средний рост объема этих программ с 1971 по 1976 год составил 25 % в год, или в 2,5 раза больше размера ВНП за тот же самый период. Проектируемые расходы на 1979 год составляют более 250 млрд долларов. Соответствующим этому экстраординарному росту расходов на обеспечение благосостояния было развитие «национальной отрасли по обеспечению благосостояния», в которой сейчас работает 5 млн служащих государственного и частного секторов, распределяющих платежи и услуги 50 млн бенефициаров[27] .
Практически во всех странах Запада оказывают помощь по похожему набору программ помощи, хотя иногда и более интегрированных и менее случайных в отборе. Для того чтобы это осуществлять, приходится прибегать ко все более и более драконовскому налогообложению.
В качестве примера приведем Великобританию. Ее правительство облагало личный доход от работы («заработанный» доход) по ставке до 83 % и личный доход от инвестиций («незаработанный» доход) – до 98%. Удивительно ли, что это дестимулировало работу и инвестиции и, таким образом, дестимулировало производство и занятость. Нет лучшего способа удерживать рост занятости, как изводить и штрафовать работодателей. Нет лучшего способа сохранять зарплаты на низком уровне, как разрушать любой стимул делать инвестиции в новые и более производительные машины и оборудование. Но повсюду это становится все более распространенной политикой правительств.
Тем не менее, драконовское налогообложение не дает возможности собирать такие годовые доходы, чтобы не отставать от все более безрассудных правительственных расходов и схем перераспределения богатства. В результате возникает хронический и постоянно возрастающий бюджетный дефицит правительства, а отсюда – хроническая и нарастающая инфляция практически во всех странах мира.
В течение последних тридцати лет, или около того, «Сити банк», расположенный в Нью-Йорке, фиксировал данные по этой инфляции за десятилетние периоды Его расчеты основаны на публикуемых правительствами данных о стоимости жизни. В своем экономическом послании в октябре 1977 года он опубликовал обзор по инфляции на примере пятидесяти стран. Эти цифры показывают, что в 1976 году, например, западногерманская марка, учитывая лучшие показатели, потеряла 35% своей покупательной способности за предшествовавшие 10 лет; швейцарский франк потерял 40 %, американский доллар – 43%, французский франк – 50%, японская йена – 57%, шведская крона – 47%, итальянская лира – 56% и английский фунт – 61%. В Латинской Америке бразильское крузейро потеряло 89% своей ценности, уругвайское, чилийское и аргентинское песо – более 99 %.
Хотя, в сравнении с данными годичной или двухгодичной давности, в целом обесценение мировых валют стало более умеренным. Американский доллар в 1977 году обесценился за год на 6 %, французский франк – на 8,6%, японская йена – на 9,1%, шведская крона – на 9,5%, английский фунт – на 14,5%, итальянская лира – на 15,7% и испанская песета – на 17,5%. Что касается латиноамериканского опыта, то бразильская денежная единица в 1977 году за год обесценилась на 30,8%, уругвайская – на 35,5%, чилийская – на 53,9% и аргентинская – на 65,7%.
Я оставляю на усмотрение читателя представить себе картину хаоса, который вызывали эти темпы обесценения денег в экономике этих стран, и жизненных страданий миллионов их жителей.
Как я уже отмечал, инфляция, сама по себе приносящая столько горя людям, является, в свою очередь, в основе своей последствием других форм правительственного вмешательства в экономику. Практически любое такое вмешательство непреднамеренно иллюстрирует и подчеркивает основной урок этой книги. Любое из них было продиктовано предположением о том, что оно принесет непосредственно выгоду какой-нибудь отдельной группе. Те, кто осуществляет это вмешательство, не смогли принять во внимание вторичные последствия от этих действий, не смогли рассмотреть воздействие от них в долгосрочной перспективе на все группы.