Читать интересную книгу Проклятый ангел - Александр Абердин

Паша снова воскликнул весёлым голосом:

— Витя, к твоему сведению каждая корова помимо молока и мяса даёт за год ещё и семьсот литров топлива.

— Это как ещё? — Удивился Кот — В виде сливочного масла что ли и животного жира?

Павел замотал головой и воскликнул:

— Нет, в виде сжиженного метана, который можно получить из навоза. В Китае, между прочим, таким образом его получают в огромных количества и этот метан очень большое подспорье для китайской экономики, но у нас его можно получать вдвое больше. Возможность развить интенсивное, индустриальное животноводство это колоссальное преимущество России перед остальным миром. Мы ведь северная страна, а коровы любят прохладу. В жарком климате они себя отвратительно чувствуют.

Вечер закончился тем, что мы все решили на следующий день отправиться в Курск, чтобы навестить там Лиду, и разошлись по своим комнатам спать. Честно говоря, мне стало интересно, чем же закончится затея моих новых друзей.

Глава тринадцатая

Курская аномалия

Наутро, по здравому размышлению, было решено всё же не выезжать немедленно в Курск, а сначала взять хотя бы три дня на подготовку. Всех моих друзей, даже Машу с Ликой, охватил политический азарт, которого я, честно говоря, не понимал. Скорее всего по той причине, что у нас на Небесах, как и в Аиде, политикой даже и не пахло. Правда, Борис, когда я рассказал ему о наших порядках, хмуро буркнул: — «Геронтократия», и тут же перевёл это слово, хотя я сразу же понял его значение: — «Власть старых пердунов». Можно подумать, что у них, на Земле, власть молодых пердунов хоть чем-то лучше. У нас, по крайней мере, на Небесах полный порядок, разве что лодырей развелось слишком много, все только и делают, что веселятся, но это, наверное, и правильно, когда ты маг, то вкалывать до седьмого пота уже не нужно. Магическое заклинание тебе и огород вскопает, и репу посеет, и надлежащий уход за ней обеспечит, даже урожай уберёт, все приготовит и на стол тебе поставит.

Чем занимались мои друзья все эти три дня, я даже не знаю, но они постоянно созванивались с кем-то, о чём-то договаривались и в конечном итоге, на четвёртый день мы выехали в Курск очень большой делегацией, кроме нас собралось ещё человек триста, не меньше. Две трети из них были мужчины, отцы тех детей, которых мы исцелили. Из Москвы мы выехали на десяти автобусах и множестве машин. В сам Курск мы не стали въезжать, а проехали мимо и вскоре очутились в сосновом бору на берегу реки, в большом доме отдыха. Он был не таким уж и роскошным, но довольно уютным и самое главное, мы все в нём поместились. Это мероприятие было названо учредительной конференцией, но я в ней не участвовал. Маша и Лика тоже и вот почему. Ещё на подъезде к Курску, нас встретили Лида и Алексей, которые сидели в милицейской машине с мигалками на крыше. Муж Лиды поехал вместе со своим другом впереди, а сама она подсела в нашу машину. Маша, Лика и ещё двенадцать самых опытных магов-целителей тоже приехали в Курск. Лика, как всегда сидела за рулём, а я всю дорогу впереди, но затем пересел на заднее сиденье, чтобы поговорить с Лидой, как она просила. Теперь у нас была, как сказал Кот, скромная и неприметная «Тойота-Лендкрузер», как по мне, так целый дом на колёсах.

В общем это от Лиды я узнал, что в Курской области есть маленький рабочий посёлок Глухой, одно из самых гнусных, в смысле экологии, мест в России. Родители Лида Петровой были родом не из самого посёлка, а из соседней деревни, жители которой, лет пятьдесят назад, стихийно снялись с обжитого места, чтобы покинуть его навсегда и вот почему. После войны, в двенадцати километрах от их деревни, стоявшую на возвышенности, построили какую-то секретную лабораторию в сосновом бору. Рядом с ней вырос посёлок Глухой, в котором жили в основном те люди, которые строили лабораторию, а затем, неподалёку, в том же бору, подземные бункеры-хранилища для какой-то химической, да, к тому же ещё и радиоактивной, дряни. Какие исследования проводила там небольшая группа учёных, которую охранял целый батальон солдат, неизвестно, но уже через несколько лет люди были поражены тем, что корова родила шестиногого телёнка с двумя головами. Ну, а вскоре начался массовый падёж птицы и скота. Это было начало шестидесятых, когда в тюрьмы за одно неверное слово уже не сажали, но и открыто возмущаться ничем, даже такими вопиющими фактами, не давали.

Жители деревни, понимая, что в лаборатории нахимичили чего-то очень опасного, побросали свои дома, да, им особенно и бросать было нечего, в деревню даже электричества не провели, а полы в избах были преимущественно земляные, и уехали кто куда в каких-то три дня. Жители посёлка уехать никуда не могли. Через несколько лет верхние два этажа лаборатории, большая часть которой находилась глубоко под землёй, взорвали, обломки сгребли бульдозером в кучу, забетонировали и насыпали сверху холм земли. Точно так же поступили и с оголовками бункеров в лесу, к которым от лаборатории были проложены бетонные дорожки. Даже бетонные плиты, по которым когда-то люди в костюмах химзащиты, с противогазами на головах, возили на тележках какие-то оранжевые, словно тыквы, шары, сволокли к взорванным бункерам, сложили их там и залили сверху бетоном, после чего насыпали ещё пять холмов. Вся территория площадью в несколько десятков квадратных километров, так осталась огорожена тремя рядами колючей проволоки, вот только после того, как воинскую часть закрыли, а солдат увезли, стать охранниками особого объекта предложили жителям посёлка и те, не иначе, как сдуру, согласились, позарившись на высокую зарплату.

Людей не смутило даже то, что они жили не в нормальных кирпичных домах, а в двухэтажных деревянных, засыпных зданиях барачного типа. Те, кто когда-то строили секретную химическую лабораторию, уже давно умерли и редко кто дожил до пятидесяти пяти лет. Теперь в Глухом жили уже их внуки. Жили не смотря на то, что больше половины сосен в лесу погибло и они стояли чёрные и страшные. Их не брала никакая гниль. На остальные же, выжившие деревья, тоже нельзя было смотреть без содрогания, так на них подействовала ядовитая химия. Даже трава там росла странная, с синеватым отливом и очень тёмная, а о том, чтобы вырастить хоть что-то, не приходилось и мечтать, но люди, живущие в лесном, сажали огороды в брошенной Сосновке, дома в которой, а это были сплошь одни только мазанки, практически развалились.

Сейчас население посёлка Глухой составляло четыреста семьдесят шесть человек и они по-прежнему охраняли Зону, но при этом все поголовно были больны. Лет пятнадцать назад в Глухой приезжала комиссия из Москвы, в состав которой входили химики, которая сделал вывод, что почва очистилась, запретную зону можно снять и полигон не охранять. После этого зарплату всем жителям посёлка резко урезали, но поскольку в восемьдесят шестом на Глухой ещё и выпали радиоактивные осадки после взрыва на Чернобыльской АЭС, то людям стали выплачивать пособие, как и ликвидаторам аварии. Ещё их пообещали переселить в Курск и дать всем квартиры, но об этом курское руководство очень быстро забыло. Вот так они с тех пор и жили на этой свалке химических отходов. Впрочем не жили, а медленно умирали, брошенные на произвол судьбы властью. Вот туда-то мы и направились вместо того, чтобы заниматься разговорами на учредительной конференции.

Лида только потому и села в нашу машину, чтобы рассказать мне о посёлке Глухом, а я сразу же сказал, что мы обязательно поможем этим людям. Вместе с ней в дом отдыха на Сейме приехало ещё человек пятьдесят курян, которые захотели создать вместе с этой женщиной новую партию. Как только я сказал Лиде, что завтра же с утра мы отправимся в посёлок Глухой, она тут же захотела ехать с нами, но я указав ей на множество людей, выходящих из автобуса, с улыбкой сказал женщине:

— Лида, все они приехали в первую очередь к тебе. Поэтому оставайся, тем более, что с тобой тоже приехало много народа и без тебя здесь теперь точно не обойтись.

Не знаю, чем Лида занималась все эти дни и о чём говорила с мужем и другими людьми, но она кивнула и согласилась:

— Да, теперь я точно не могу покинуть их, хотя мне и хочется помочь людям в Глухом. Спасибо тебе, Авик, что ты откликнулся на мою просьбу. Кроме тебя, им никто не поможет.

На следующий день, на трёх джипах, рано утром, в сопровождении двух военных грузовиков и милицейской машины, мы выехали из дома отдыха «Сосновый бор» в Курск. Николай, отец Инночки, показал себя очень запасливым человеком. У его компании имелся большой надувной шатёр-госпиталь вместе с раскладными кушетками, который он прихватил с собой на тот случай, если в Курске будет негде провести конференцию. В нём могли спокойно поместиться восемьсот человек. Именно его вез внутри своей здоровенной металлической будки один немецкий военный грузовик. Во втором находились раскладные металлические кушетки и столики. В доме отдыха и без того имелся прекрасный зал на четыреста двадцать мест, а вот нам нужно было где-то собрать всех людей, чтобы сначала объявить им о прибытии группы целителей, а потом исцелить всех и хорошенько накормить. Для того, чтобы людей было чем накормить, мы первым делом заехали на большой оптовый продовольственный склад, куда нас привез Семён, друг Алексея и капитан милиции.