Читать интересную книгу Мир жизни и смерти. Отпуск - Павел Михайлович Пуничев

думать, когда тебя раздирает такая боль. Бесконечная, бесконечная боль.

— Держись Бро, мы почти на месте, мы прибыли.

Внимание! Критические повреждения организма, немедленно пройдите лечение.

Внимание! Сильное облучение, критическое повреждение радиацией.

Внимание! Сильное обморожение, безвозвратное повреждение мягких тканей.

Внимание! Сильное повреждение внутренних органов, некроз.

Внимание!…

Я с трудом смог осознать мелькающие перед глазами строчки, тем более что они начинались с уведомления о том, что у меня сильное сотрясение мозга, но сильно отбитым нутром понимал, что дело плохо, но все же заставил себя раскрыть глаза. Это титаническое усилие я совершил лишь для того, чтобы сменить кровавую тьму перед глазами на кровавую серость переплетенья стальных полос, обхвативших меня со всех сторон.

— Шкип… твою мать… выпусти меня…

— Бро, вы очнулись, выпустить не могу, за пределами капсулы вакуум, мне не слабо досталось от моих сородичей, и ведь в последний момент достали, сволочи.

— Сволочи, это не то слово… тогда мне хотя бы глянуть…

Часть полос передо мной утратили свой стальной цвет, став прозрачными и сразу стало понятно, что Шкипер слегка приуменьшил итоги столкновения с Беттами. Прямо перед моим лицом оказалась рубка управления, в стене которой зияла рваная дыра, со всю стену размером. Рваные полосы торчали наружу, будто что-то взорвалось прямо внутри рубки. Теперь понятно, почему мне так хреново, капсула, находящаяся за стенкой от той же рубки, явно не смогла сдержать столь могучий удар. Удивительно, что я вообще остался в живых, хотя, судя по списку повреждений в этом можно посомневаться.

— Где… где мы? Не вижу… какая-то муть перед глазами…

— Это не муть, астероиды, кометы, планеты, звезды и целые их скопления были уничтожены взрывом. Теперь вместо нашей галактики одно большое пылевое облако, где нет ничего крупнее отдельных молекул. На самом деле здесь и сейчас я самый крупный объект в этой галактике. Мы почти в самом ее центре. Количество различных излучений здесь такое, что я не могу экранировать их все, но мы постараемся побыстрее, найдем требуемое и сразу назад. А нейтрониум здесь есть, я собрал уже почти грамм, осевший на мой корпус во время полета, я его трансформирую и направляю на работу второго реактора, через пару минут ускоримся вдвое.

— Во… вопрос… про… тяну ли я… пару ми…

Я не договорил, так как на меня накатила очередная волна боли и слабости. Мне было так хреново, что я реально подумал, что не протяну эти две минуты. Затем Шкипер ввел мне очередную инъекцию и боль слегка отступила. Серость перед глазами тоже расступилась, но это уже относилось к окружающему нас космосу, он явно стал чище. Впрочем, это меня не радовало — меньше пыли, меньше нейтрониума. Хотя…

— Не может такого быть…

Похоже я в первый раз услышал в механическом голосе Шкипера некоторое удивление. Интересно, что он такое там узрел?

Шкипер показал, слегка развернув корпус так, что через огромный пролом в корпусе стало видно зависшее в пустоте странно искрящее облачко. Тьма опять начала накатывать на мой разум, поэтому осознать увиденное я не смог. Пришлось спросить:

— Что… это…

Несколько секунд Шкипер не отвечал, направляясь проломом в борту прямо на этот странный объект, который оказался не на много меньше моего корабля.

— Это он и есть.

— Кто?

— То, за чем мы сюда прибыли — нейтрониум.

— Вот черт… — я попытался пошевелить рукой, но ее пронзила такая боль, что я чуть не лишился сознания, — надеюсь… ты сможешь сам… сам выковырять искорки из этой хреновины… я вряд ли помочь… смогу…

— Что? Искорки? А, ты не понял — это все и есть нейтрониум, ничего выковыривать не придется.

Я еще раз посмотрел на облако, вплывающее в пролом, теперь оно перестало казаться облаком, превратившись в клубок угольной пыли, блестящей тысячами вкраплений микроскопических алмазов. И когда этот клубок вплыл внутрь корабля, стал виден примерный его размер. И там было явно больше необходимых десяти грамм.

— Сколько… здесь?

— Точно не скажу, но примерно тонн четыреста. Да я теперь… даже не знаю, вот смотри.

Разорванные полосы стали на стенах зашевелились, устремляясь к друг другу, сплетаясь, просто на глазах заращивая гигантскую пробоину.

Поздравляем!

Рефрактор полностью восстановлен.

Накопитель полностью восстановлен.

Реактор №2 полностью восстановлен.

Реактор №3 полностью восстановлен.

Реактор №5 полностью восстановлен…

От списка восстановленного оборудования у меня закружилась голова, но не в положительном смысле, а так, что меня вытошнило какой-то черной жижей.

Дело плохо и с каждой минутой становится все хуже.

— Шкип… — прохрипел я, — а меня так же подлатать сможешь? Я видел… видел мед капсула восстановилась.

— Прости Бро, ты сейчас в ней, и будешь жив, пока ты в ней, по крайней мере некоторое время, но покидать ее тебе нельзя, слишком большие повреждения получило твое тело. Может ваши людские врачи смогут помочь, я полностью восстановился, можем лететь назад. Поможешь?

— Нет… — я попытался покачать головой, но вовремя передумал, — свой третий… уникальный приз… я истратил еще два дня назад… пожелав всем твоим собратьям сдохнуть… ха… меня просто послали… послали… и приз аннулировали… суки… так что сам.

— Сам? Могу, конечно, и сам, но это будет несколько дольше.

— Давай… — пробормотал я и снова отрубился.

И снова боль, и темнота. В этот раз снов мне не снилось, само беспамятство и стало бесконечным жутким кошмаром.

Не знаю, чем меня в этот раз откачал Шкипер, но к длиннющему списку моих повреждений добавилось еще сильное химическое отравление, впрочем, боль это сняло, и я даже смог боле менее сносно мыслить. Пока мы летели вид из моего окошка не изменился, выходя прямо на четыреста тонн нейтрониума. Я горько усмехнулся, по нынешнему курсу на этот нейтрониум можно было бы, наверное, купить всю галактику, а может и еще пару соседних, но мне это уже не поможет. Я чувствовал, что не смотря на всю поддержку Шкипа, мне не долго осталось и теперь у меня одна задача, заставить его отложить церемониальное харакири, к которому его ведет приказ прежнего хозяина и стать защитником человечества. Я не помню есть ли у меня семья и дети, но я должен их защитить, защитить весь людской род, сколько бы людей не осталось в этой вселенной. Вернее, этим придется заняться Шкиперу.

— Шкип. Шкипер, ты меня слышишь?

— Да.

— Шкип, у меня есть к тебе последняя просьба.

— Я знаю, что ты хочешь меня попросить.

— Да?

— Но я не смогу выполнить ее.

— Шкип, ты не понимаешь…

— Это ты не понимаешь, мы слишком долго возвращались.

— Что… что ты имеешь ввиду?

Вместо ответа у меня перед глазами замелькали бесконечные строчки логов:

Внимание! Список систем, с которыми была потеряна связь:

Альфа центавра A и B, уничтожены, колонизированы цивилизацией Бетт.

Луман 16 уничтожены, колонизированы цивилизацией Бетт.

Звезда Барнарда уничтожена хищной планетой, заражена ее биосферой.

WISE 0855−0714 уничтожены.

Лаланд 21185 уничтожены, колонизированы цивилизацией Бетт.

Вольф 359 уничтожены, колонизированы цивилизацией Бетт.

Пераксима Лео уничтожена хищной планетой, заражена ее биосферой.

WRG-3345 уничтожены…

И этот список все не заканчивался и не заканчивался.

— Это что? Что значит потеряна связь? Уничтожены? Кто-то остался в живых? Хоть кто-то?

— Прости. Мы слишком долго возвращались. Никого нет. Ты последний из своего рода.

Такие слова невозможно воспринять окончательно не свихнувшись. Боже, да что такое личная смерть перед осознанием этого неописуемого краха? Это такой пустяк, о котором не стоит и говорить. Мысль что ты последний, что кроме тебя никого нет просто не влезает в голову. Растопырив руки, ноги и вереща испуганной обезьяной эта мысль вырывается наружу, не задерживается в черепной коробке, но если она туда проникла, то не остается больше ничего.

— Шкип, открой мою капсулу.

— Не стоит, я бы не советовал этого делать.

— Открой.

Прошло несколько секунд и обвивающие меня полосы стали расползлись в стороны, оставляя меня в полулежащем, полусидящем кресле.

Я очень долго смотрел на свое тело, а в голове билась только одна идиотская мысль: «Странно, я вроде не негр, точно не негр, тогда почему…»

Черная с зелеными разводами кожа, покрытая непонятной слизью свисая вниз дряблыми волнами. На многих суставах она не выдержала, прорываясь и обнажая торчащие наружу кости. Где-то сквозь разрывы были видны судорожно подрагивающие внутренности…

Полосы вновь сошлись, закрывая от меня