— Чего? — все же нахожу в себе силы переспросить, пялясь непонимающим взглядом на кривые буквы.
Ответить она мне не успевает, телефон покидает мои ослабевшие пальцы, и сильные руки Глеба хватают меня за талию и тянут к выходу.
— Поехали! — В его голосе слышится недовольство. — Я знаю, где это, и очень хочу узнать, какого, нахер, лешего, твоя сестра делала в моем бывшем доме!
Полчаса дороги до полицейского участка, в котором по непонятным пока для меня обстоятельствам содержится моя сестра, мы с Глебом едем в полной тишине. Даже стереосистема, потрещав потерянными радиоволнами, замолкает, нагнетая и без того напряженную атмосферу, и только шелест автомобильных шин по скоростной трассе аккомпанирует нашему молчанию.
— Она совсем безбашенная? — с еле скрываемым раздражением интересуется Глеб, разрывая кокон тягостного безмолвия, окутывающий нас.
— Извини. — Озноб пробегает по позвоночнику, отчего мне хочется вжаться в спинку пассажирского кресла, слиться с ней, словно хамелеон и даже дышать через раз. — Я не могу даже представить, за что ее забрали и почему так далеко, — недоумевая, шепчу я, размышляя, и кошусь на Глеба.
— Потому что она залезла в чужой дом! — почти по буквам, как несмышленой первоклашке, разъясняет он мне прописную истину, — А дом этот находится в коттеджном поселке, входящем в зону ответственности данного полицейского участка.
— Зачем? — Я все равно ничего не понимаю.
— Это и мне интересно узнать, зачем твоя сестра полезла в мой дом. — Он склоняет голову, будто ожидая от меня ответа.
— Твой? — удивляюсь я, на что он кивает и добавляет:
— Правда, уже бывший.
Я ошарашенно смотрю на него и только сейчас вспоминаю, что, забирая меня из приёмной, Глеб упоминал об этом, но тогда я пропустила сей факт мимо ушей. А вот сейчас… Сейчас я разворачиваюсь к нему всем корпусом, прожигая его выжидательным взглядом, и молюсь, чтобы у Ришки были весьма веские причины для такого шокирующего поступка, даже при ее сумасбродстве. А еще надеюсь на снисхождение сидящего рядом со мной мужчины.
Он все так же уверенно, молча и сосредоточенно ведет автомобиль по скоростной трассе, не обращая никакого внимания на мои потуги.
— Приехали. — заезжая на площадку перед зданием со специфическим внешним видом и табличкой синего цвета, немного косо прибитой около центрального входа, Глеб резко тормозит и тут же покидает салон. — Пошли разбираться с… — Он замолкает, так и не высказав более ни единого красноречивого эпитета в адрес моей несносной сестрицы, и лишь помогает мне выйти из автомобиля.
Бреду за ним, словно ежик в тумане, слыша только его голос, служащий мне ориентиром в происходящем хаосе, и крепко цепляясь за его руку, как утопающий за спасательный круг. Дискомфорт от нездоровой обстановки и моя личная растерянность парализуют все мыслительные процессы.
Что делать, куда идти, как вытаскивать Ришку из переплета? Мысли беспорядочно шарахаются в голове, создавая гул в ушах и нарастающую боль в висках.
— Арина Андреевна Бекетова, — четко, без каких-либо эмоций произносит Глеб, наклонившись к окошку пункта пропуска. — Где она и с кем можно поговорить?
— А вы ей кто? Родственник? Документы предъявите.
— Я… — робко выглядываю из-за широкой спины Глеба, которая служит мне неплохим укрытием. — Я ее сестра, мне бы…
— Заноза! — слышится грозный рык, и тяжелая рука Глеба задвигает меня обратно. — Я все решу, не паникуй, — говорит он чуть мягче и проникновенно смотрит мне в глаза, отчего по тепу растекается тягучая патока облегчения.
Киваю и позволяю мужчинам самим разбираться. Спустя пару минут, потребовавшихся на уточнение и выписку пропусков, нам открывают турникет и не очень ласково бубнят сквозь стиснутые зубы усталым басом маршрут дальнейшего следования.
Вновь я неприглядной тенью следую за уверенно шагающим Глебом. Стены казенного заведения давят, вгоняя в легкую прострацию, а безликие двери, покрытые темной краской, пугают до истерической дрожи. Примерная девочка Ксения ни разу в жизни не сталкивалась с учреждениями подобного типа. Оттого и ступор, и страх, и море гнусных эмоций, от которых холодеет душа. А еще волнение за сестру и непонимание происходящего подливают масла в огонь моих переживаний.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты побудь здесь, а я быстро со всем разберусь и…
— Нет! — громко выкрикиваю, перебивая Глеба, и цепляюсь теперь уже обеими руками за его крепкие ладони. — Я с тобой, я не останусь здесь одна, — качаю головой. — Я с тобой…
Смотрит на меня чуть скептически, щурится, заключая в объятия, и проходится ладонью по моей спине. А мне вдруг становится так спокойно, и безмятежность, словно бабушкина шаль, опускается на плечи теплым покровом. Ощущение растерянности отступает в темноту, разгоняемое уверенными руками надежного мужчины — того мужчины, с которым я готова преодолевать любые препятствия, разносить в пух и прах все преграды и смело шествовать по дороге вперед.
— Может, все же подождешь вон на той скамье?
Глеб держит меня за плечи и, немного отстранившись, пристально смотрит мне мои глаза. Я даже внимания не обращаю на тот убогий предмет казенной мебели, что предлагается мне в качестве места ожидания. Просто качаю головой, не нарушая нашего зрительного бессловесного диалога. Секунда, другая, а кажется, что проходит целая вечность, прежде чем он сдается и мы вместе подходим к двери, за которой спрятаны ответы на миллион моих вопросов. А еще там где-то Ришка, и мне одновременно хочется прижать ее к себе, защищая, и в то же время всыпать так, чтобы на жопу сесть не могла как минимум неделю.
Но едва ладонь Глеба ложится на массивную стальную ручку, как та сама опускается вниз и дверь распахивается так резко, что чудом не оставляет красивую вертикальную отметину у него на лбу. В коридор с шипением и проклятиями вываливается Ришка, а следом за ней уверенно-вальяжной походкой следует Даниил…
Быстро-быстро моргаю, надеясь смахнуть этот странный мираж, но нет! Даниил, мать его так, Валерьевич собственной персоной, засунув руки в задние карманы модных светлых джинсов, теперь уже стоит, опершись о стену, и с язвительной ухмылкой наблюдает за происходящим. Неспешно протягивает правую ладонь для рукопожатия и о чем-то переговаривается с Глебом.
— Ксю, мы можем идти? — Ришка, отойдя на приличное расстояние, нервно притопывая, бросает на меня растерянный взгляд исподлобья. — Я домой хочу. — Она даже позволяет себе быть капризной.
— А ты ничего не хочешь мне сказать? — опережает меня с аналогичным вопросом Глеб и, чуть задвинув меня к себе за спину, складывает руки на груди и чуть расставляет ноги.
Он нависает над ней грозной скалой, преграждая путь к отступлению. Я знаю, как он может подавлять и подчинять всего лишь одним своим темным взглядом, полным решимости стереть оппонента в порошок в случае малейшего неповиновения. Только вот Ришка, словно пьяный воробей, нахохлившись, вступает с ним в неравный бой.
— Я уже все сказала, и вам я точно ничего не должна! — Подбородок вздёрнут, а зубы стиснуты так, что, того и гляди, эмаль начнет крошиться, да и вся она напряжена упругой тетивой, готовой выстрелить в любой момент.
— Да ну! — ухмыляется Глеб.
— Ну да! — парирует она, а у меня голова идет кругом от этой их пикировки. — Дом же, как оказалось, уже не ваш, так что…
— А что ты хотела найти в доме, думая, что он мой?
— Я сказала, вас это уже не касается! — злится Ришка.
— Слушай, девочка…
— Глеб, остынь, — вступает в их спор Даниил, — ведь и впрямь дом уже не твой, а я не буду развивать это дело, и заявление не писал. У меня нет претензий.
— Вот, — все же не упускает «шпильку» эта зараза, — я свободна. Спасибо, — чуть откланяется в сторону и улыбается Даниилу самой милой своей улыбкой.
— Ксюнь, ну пойдем, меня там Костик ждет, — тараторит Ришка, проскользнув мимо Глеба, и спешно топает к выходу.
— Я пойду, — тихо оповещаю о своем намерении и делаю шаг в сторону, выходя из-за спины Глеба. — Я в понедельник буду на работе или, если надо — завтра, — заверяю я, стараясь не смотреть на мужчин. — А сейчас мне надо…