Читать интересную книгу 5 судьбоносных вопросов. Мифы большого города - Татьяна Девятова

Как бы там ни было, нам со своими цепями еще предстоит прощаться и прощаться. Слишком долго мы жили в Советском Союзе…

– И что, у нас теперь полностью, абсолютно свободных людей еще лет 50–70 не будет, эту человеческую «породу» надо «вывести»?

– Возможно, вы будете смеяться, но такая порода действительно должна «выводиться». Можно сказать, селекционная работа требуется. Ведь власть – это не президент и не правительство, власть – это готовность людей к слепому подчинению (причем не обязательно к страстному и подобострастному, достаточно и просто пассивного подчинения – мол, вы там решите, а мы тут как-нибудь…). А это опять же не президент в людях формирует и не правительство, а родители, воспитатели, учителя. То есть мы с вами. А каких детей мы можем воспитать, если мы и сами-то еще внутреннюю свободу не чувствуем, не понимаем ее, не оберегаем и ищем – признаемся себе в этом честно, – за какой бы авторитет спрятаться? Ну не слишком, наверное, мы внутренне свободны…

Если же все это очень упростить, то свобода, с психологической точки зрения, – это свобода человека от его же собственного страха. Если человек не испытывает страха, не боится последствий своих поступков, то он способен открыто высказываться, готов отстаивать свое право жить так, как он хочет, поступать так, как он считает нужным. Это и есть свобода – в психологическом смысле. Несвобода же – это, напротив, наличие внутри человека этого страха: страха быть не таким, как все, иметь свой взгляд на мир, требовать уважения к себе, к своему мнению, к своей позиции. А страхи передаются от поколения к поколению, мы их, сами о том не подозревая, транслируем своим детям.

Мы все, например, смертельно боимся ответственности, боимся проявить инициативу, опасаемся признаться в том, что мы что-то сами сделали (у нас даже в научных работах ученые пишут: не «по моему мнению», а «по нашему мнению», даже если автор у этой работы один; или еще есть дипломатичный прием – автор пишет: «По мнению автора настоящей работы»). Я прекрасно помню, как на высказывание, начинающееся со слов «я считаю», у меня в школе учителя говорили: «“Я” – последняя буква алфавита». Да и вообще в нас этих страхов – тьма. Начиная со странного родительского заверения, что если мы не будем их слушаться, то нас заберет дяденька милиционер (чистый ГУЛАГ, конечно!), и заканчивая «ужасом», что если ты, не дай бог, будешь плохо учиться, то непременно станешь дворником… Апокалиптические, конечно, перспективы!

Но что поделать?.. Нас так воспитывали, и все эти ужасы сидят в наших головах. А как следствие – ответственности боимся, инициативу проявлять боимся, личное мнение, от греха подальше, иметь не рискуем. Еще «дяденек милиционеров», мягко говоря, опасаемся и с ужасом думаем о том, что «не дай бог, что-нибудь случится» – и будешь работать дворником… Вот такой универсальный набор. И теперь попытайтесь сами сделать этот прогноз – скоро ли мы будем готовы к свободе в высоком и благородном ее понимании? Скоро ли она появится в нас? А она ведь только внутри нас и может появиться. Пока, надо признать, у нас – по основному закону страны, то есть по Конституции, – прав куда больше, чем мы способны принять к реализации. Велика пока нам наша Конституция, мы в ней как младенец в родительских сапогах. Но зато на вырост…

Страхи передаются из поколения в поколение. По мере трансформации общества меняется и структура страхов, достающихся следующему – подрастающему – поколению. И можно не сомневаться, что год от года количество людей, свободных от страхов, связанных с проявлением активности, самостоятельности, индивидуальности, личностных прав и амбиций, будет расти. Но пока, конечно, фраза – «Что ты делаешь?! На тебя люди смотрят!» – вне конкуренции. В сотую долю секунды она способна отменить и Конституцию, и Международную конвенцию по правам человека да и вообще всякие права личности на что бы то ни было. «Люди смотрят!.. Срамота-то какая!..»

Что люди скажут? Общественное мнение наизнанку

– О, я вас как раз хотела пристрастно допросить про общественное мнение. Оно очень тесно связано с темой свободы, точнее, с ограничениями этой свободы.

В свое время меня эта фраза – «А что люди скажут?» – просто выводила из себя. Ее очень любят произносить люди старшего поколения. Ну ладно когда ты был ребенком и что-то такое дурацкое пытался на улице отчебучить, а тебя таким образом одергивали. Но они же это сами себе до сих пор говорят! И не совершают подчас какие-то очень естественные и полезные для себя поступки на основании вот таких химер: «А что люди скажут?» Или еще почище перл: «А что люди подумают?» Вот не понимаю, что изменится в твоей жизни, если прохожие на улице что-то подумают и пойдут себе дальше? Мания величия какая-то – все люди про тебя что-то думают, проходя мимо.

Выходит, общественное мнение – это один из серьезных факторов несвободы. То, что мешает проявлениям твоей свободы, твоим действиям. Я не говорю, конечно, о действиях криминальных. Но Андрей сам приводил в нескольких своих книгах показательные результаты психологического эксперимента, в котором изучалось, по каким причинам люди оказывают или не оказывают помощь на улице. Одной из причин, которые сдерживали людей, был страх показаться нелепыми в глазах окружающих. И только из-за этого они не приходили человеку на помощь!

– В ситуациях с «прохожими» проблема кроется не в общественном мнении как таковом, а в невротическом страхе. Так что это, как правило, чисто психотерапевтическая задача. Задумаемся: ведь общественное мнение не запрещает людям помогать друг другу. Но люди действительно боятся прийти на помощь к человеку, лежащему посреди дороги, – стесняются, им неловко, они боятся, что будут выглядеть глупо и так далее. То есть проблема не в общественном мнении, а в индивидуальном страхе – выглядеть нелепо, смешно, проявить некомпетентность.

У классических невротиков этот страх и вовсе приобретает гротескные формы. Вот представьте себе человека, который считает, что он страдает тяжелым заболеванием, которое может проявиться приступом, а этот приступ может случиться на улице. Причем приступом вплоть до потери сознания и скоропостижной смерти. Представили? А теперь попробуйте ответить на вопрос: чего в такой ситуации человек боится больше всего – смерти или того, что прохожие решат, будто он бомж и алкоголик? Ну по идее, конечно, он должен был бы сильнее бояться смерти, но парадокс в том, что большинство невротиков боятся именно того, что о них (замечу – умирающих!) подумают плохо – мол, пьян, валяется и тому подобное. Это для них важнее, чем сама смерть. Ну бред…

И при чем тут «общественное мнение»? – спросите вы. Да ни при чем! Есть мамин крик в голове: «Перестань! Что о тебе люди подумают?!» – и все. Ничего больше. Воспитание запугиванием – вот вам и все пресловутое «общественное мнение». Ну, может быть, бабушка какая-нибудь проворчит что-нибудь… Так они же по любому поводу ворчат. А в головах разросся некий миф фантастический о каком-то страшном и ужасном «общественном мнении»… Прямо зверь о трех головах – живет на открытых просторах, что-то себе постоянно о каждом из нас думает и категорически запрещает людям падать в обморок на улице, а также помогать тем, кто упал в этот самый обморок, и вообще исследует нас всех на предмет некой компетенции. Вот такой страшный зверь – «общественное мнение», а по сути его просто нет.

– Ого! Это серьезное заявление. А почему же тогда все думают и говорят, что оно есть? Целые социологические институты и центры по изучению общественного мнения его измеряют, а результаты печатают в уважаемых журналах.

– Ну тут не надо передергивать. Я не говорю о статистике, я не говорю о социологических опросах. Эта мифология – статистики и опросов – вообще говоря, тема для отдельного разговора. Я говорю здесь о том «общественном мнении», на которое все мы привыкли ссылаться – мол, люди подумают. Такое «общественное мнение», как мы его себе представляем, действительно отсутствует (в том смысле, что им никакое «общество» не обладает) и является скорее плодом запуганного детского сознания, нежели результатом социологического опроса и последующих аналитических процедур.

Впрочем, сказать, что у нас и вовсе нет «общественного мнения», – было бы неправильно. У нас оно есть, и оно, надо сказать, пугающее. В общем, если все своими именами называть, прямо катастрофа какая-то.

Конечно, то, о чем я сейчас буду говорить, опросами не измерить, но тут куда более серьезные доказательства налицо. Есть, например, такое «мнение» в нашем обществе, согласно которому нет ничего зазорного в воровстве. И это именно – общественное мнение. И если бы это было не так, то известие о том, что некий чиновник ворует, встречало бы всплеск негодования и решительные действия по его выдворению из органов государственной власти. А мы – нет, мы имеем в своем сознании на этот счет примиряющую конструкцию: «Ну да, конечно, ворует. А зачем еще туда люди идут?» И идем на выборы со словами: «Ну, эти уже наворовались, за них можно голосовать. А новые – по-новому воровать начнут». Вот, например, что есть в общественном мнении. И это, на мой взгляд, просто катастрофа.