Читать интересную книгу Поджигатели - Крис Клив

Расставлять товары на полках прекрасно, Усама, и не надо критиковать, пока ты сам не попробовал. Такая работа не слишком компостирует тебе мозги, и это очень успокаивает, когда снимаешь с полок просроченные банки и ставишь новые, пока все полки у тебя в секции не станут очень аккуратными и все банки не будут смотреть ярлыками вперед. Если тебя берут к ним на работу, тебе дают униформу, так что не приходится думать, что надевать, и обучают всяким разным вещам, то есть у них даже есть курс по управлению гневом, и если ты сумеешь продержаться во время испытательного срока и не зарезать какого-нибудь сложного покупателя и не поместить запись его казни в Интернете, тогда тебе дадут симпатичный бейджик с именем, напечатанным на ламинированной пленке «Даймо», и на твоем бейджике будет значиться:

ТЕСКО

УСАМА

ГОТОВ ВАМ ПОМОЧЬ

В тот день, когда меня взяли на работу, я начала писать тебе это письмо. Я получаю семь фунтов двадцать пенсов в час, Усама, и это значит, что я могу позволить себе либо еду, либо выпивку, но не то и другое, поэтому верно говорят про жизнь, что она постоянно ставит нас перед выбором. У себя дома я не могу позволить себе тратить электричество на телевизор, так что, когда сын ложится спать, я пишу. Я писала тебе после полуночи почти каждую ночь, а если день спокойный, то и на работе тоже. Чем хороша работа в «Теско», это что приходится ходить туда-сюда с блокнотом и инвентаризовать, этим я как раз и занималась. Я пересчитываю банки с бобами и все записываю, и, пока я этим занимаюсь, я записываю все, что ты со мной сделал, Усама, я просто думаю, что тебе об этом надо знать.

Иногда поздно ночью я слишком устаю или мне слишком грустно, чтобы писать, и тогда я сижу на диване в гостиной, завернувшись в одеяла, и смотрю, как идет пар от моего дыхания. Иногда бывает грустновато, что телевизор стоит совершенно пустой и мертвый, и я наклеила несколько рисунков сына на экран и теперь сижу и смотрю на них. Иногда я включаю музыку или заставляю себя очень громко смеяться, чтобы соседи сверху не зазнавались. Ты можешь подумать, что это смешно, Усама, но из человека никогда нельзя выжать всю гордость до последней капли. Это как зубная паста. Можно выдавливать тюбик изо всех сил, но там всегда остается хоть чуть-чуть пасты, правда же?

Иногда я засыпаю на диване. Просыпаюсь уже в пять утра, но на улице еще темно. Я иду в комнату сына и подтыкаю одеяло поплотнее. Потом беру ручку и пишу тебе час или два, пока не приходит пора одеваться на работу. Есть ли в этом какой-то смысл, Усама, что-нибудь заставило тебя передумать, или ты завтра опять пойдешь делать все то же самое?

Перед тем как уйти на работу, я подхожу к окну в свете раннего утра. Я смотрю в окно и вижу, как сын идет по белой полосе посередине дороги. Он балансирует на полосе, вытянув руки в стороны, словно канатоходец в цирке. Он сосредоточен. Он высовывает язык, он всегда высовывает язык, когда чем-то занимается. Иногда от него исходит черный дым, а иногда только маленькие завитки.

По вечерам, когда я прихожу домой с работы, я первым делом смотрю, не пришла ли почта. Теперь по почте мне приходит только два типа писем. В первых говорится, что у меня изымут телевизор за неуплату, а во вторых — что изымут квартиру. С начала декабря и те и другие приходят в красных конвертах. Скажу тебе честно, Усама, я не знаю, что мне делать.

Воскресенья немного отличаются от обычной рутины. С утра я первым делом иду в газетный киоск и покупаю «Санди телеграф». Приношу ее домой, очень аккуратно разворачиваю на кухонном столе, но сразу не читаю. Сначала я принимаю душ, а потом иду в гардероб и вынимаю вещи, которые купила мне Петра. Я их надеваю очень осторожно, чтобы не растянуть. Сначала ярко-белое белье. Потом белые шелковые брюки и блузку «Эрмес». В последнюю очередь прелестные босоножки «Фенди». Потом я иду в ванную и очень медленно и тщательно накладываю на себя Петрино лицо. Мне понадобилось много времени, чтобы накопить денег на эту косметику.

Сын сидит на краю ванной и стучит по ней пятками — бум-бум-бум — и смотрит, как я готовлюсь. Когда я заканчиваю, я смотрю на себя в зеркало над раковиной.

— Какая ты красивая, мама, — говорит сын.

— Я не мама, малыш. Я Петра Сазерленд.

Сын смеется, мы идем на кухню, садимся за стол и открываем «Санди телеграф» на странице о моде и стиле. Рубрика Петры на ней впереди, и рядом с именем там помещена ее маленькая фотография. Сын всегда трогает фотографию своими короткими пальчиками.

— Эта тетя очень похожа на тебя, Петра, — говорит он.

Я улыбаюсь сыну.

— Да. Разве не восхитительно?

Потом я читаю рубрику Петры вслух. Я еще не забыла как. У меня до сих пор идеально получается ее голос. Я отбрасываю волосы назад, когда говорю. Совсем как она. Полчаса каждое воскресное утро я Петра Сазерленд. Я забываю о холоде и грязи и моих несчастных мертвых парнях. Своим прекрасным выговором я рассказываю пустой кухне о том, как справляюсь с тяжелой утратой, фокусируя каждую каплю положительной энергии на своей беременности. Какой трепет испытываю я от писем с поддержкой, которые присылают мне обычные читатели. И что я не думаю, что проявляю особую смелость. Я просто делаю то, что сделала бы любая будущая мать. Нужно смотреть в будущее.

Разговор с ландшафтным дизайнером о новом доме в Хэмпстеде прекрасно помогает мне отвлечься и соединиться с вечным круговоротом природы. Нет, я нисколько не согласна, что если ты забеременела, то нужно обязательно надевать на себя палатку. Коллекции «Клоэ» и «Прада» предусмотрели замечательно удачные платья для будущих мам, в которых я чувствую себя сексуальной и пленительной.

Весной родится мой малыш в холистическом центре акушерства и гинекологии, и я сразу же вернусь на работу. Читатели даже не заметят моего отсутствия. Я не упоминала, что недавно получила награду как лучший ведущий рубрики? Я счастлива, что могу сообщить читателям о том, что со следующего месяца на Би-би-си будет выходить моя телевизионная программа. Предстоящее материнство расширило мои горизонты. Я чувствую, что теперь мне есть чем поделиться, кроме идей о красоте и стиле. Я хочу говорить о жизни. В самом широком смысле этого слова. И мне повезло, что у меня есть возможность это делать. В наши дни у женщины-матери есть фантастическая возможность не сидеть на кухне со всей своей добытой ценой больших усилий мудростью. Она может выйти и громко заявить об этом. Мне посчастливилось найти чудесную няню. Она настоящая находка.

Каждое утро, Усама, я так счастлива быть Петрой Сазерленд.

Наступил сочельник, Усама, и вышла новая версия «СЕРДЦА АНГЛИИ» с рождественскими колокольчиками. На Щитах надежды повесили лампочки. У каждого шара своя тема, есть огромные звезды, и свечи, и снеговики. Ночью выглядит удивительно, там, где раньше было небо, горит миллион электрических лампочек. Правда, теперь не видно лиц. На шаре больше нет моего мужа, теперь вместо него красно-белый Санта-Клаус. А вместо моего мальчика олень Рудольф.

Уже сочельник, Усама, и сегодня утром я решила, что ты все-таки прав. То есть я много думала об этом, потому что по вечерам особенно нечем было заняться. Некоторые люди жестоки и эгоистичны, и мир был бы лучше без них. Ты с самого начала был совершенно прав, некоторые люди заслуживают, чтобы их сожгли.

Сегодня утром в семь часов пришли судебные приставы, чтобы выселить нас из квартиры. Они не виноваты, они просто выполняли свои обязанности, причем вряд ли они получали такое же удовольствие, какое получаю я, расставляя банки. Они очень сожалели о том, что должны были сделать. У них был такой несчастный вид, что я велела им подбодриться и налила по чашке чаю. Они сказали, что я могу совершенно не торопиться и собрать все вещи, но я сказала им, чтобы они не беспокоились. Я положила в спортивную сумку свою косметику и вещи из «Харви Николс» вместе с Мистером Кроликом. Потом взяла сына за руку, и мы покинули Веллингтон-Эстейт.

В это утро было холодно и свежо, небо было ярко-голубое и лед лежал на тротуарах. На Бетнал-Грин-роуд мы съели «Макзавтрак» в «Макдоналдсе», и в туалете я переоделась в Петрину одежду. Там же в зеркале я наложила на себя Петрино лицо, а свой старый адидасовский тренировочный костюм сунула в унитаз. Так что если ты, Усама, когда-нибудь думал, почему туалеты в «Макдоналдсе» всегда забиты, теперь ты знаешь одну из причин. Потом я пошла с сыном в гараж «Шелл» и сказала, что у меня в машине кончился бензин. Мне дали купить пятилитровую пластмассовую канистру и наполнили ее неэтилированным бензином. Люди такие услужливые, когда ты дрожишь от холода в блузке «Эрмес», потому что оставила свое пальто в машине. Перед тем как уйти из гаража, я купила симпатичную серебряную зажигалку «Зиппо». Я попросила заправить ее для меня, я сказала, что не хочу забрызгать себе одежду. Работник зажег ее, чтобы проверить, и на ней вспыхнул красивый яркий огонек, а потом он захлопнул крышку и передал зажигалку мне.