ему: «Этот человек против того, чтобы такая музыка исполнялась во время богослужения, а сам слушает ее. Ты что-нибудь в этом понимаешь?» Получается, что богослужение — это всего лишь мероприятие, которое длится один час в неделю и которое никак не связано со всей остальной его жизнью. Служение в субботу утром почти наверняка не затрагивает самые главные проблемы его повседневной жизни. Я говорю это не для того, чтобы покритиковать на самом деле очень благочестивого пастора, но для того, чтобы показать, как легко служение может оказаться далеким от нашего благочестивого опыта. Вместо того чтобы быть движущей силой, лежащей в основе миссионерской деятельности, оно превращается в пустую формальность, которую надо исполнить.
Недолгий эксперимент, который провела моя церковь в стремлении найти более современные формы богослужения, научил меня еще кое-чему. Молодежные служения теперь уже в прошлом. Посещаемость упала до прежнего уровня. Молодежь обособилась. Мои дети больше не интересуются тем, что происходит на служении. Все вернулось на круги своя! Я понял, что для определенной группы членов Церкви перемены весьма болезненны, несмотря на очевидные результаты. Нельзя забывать, что многие предпочитают более традиционный стиль богослужения. Многие великие гимны по-прежнему не утратили своей силы, и нет ничего порочного в традиционном служении. Если у вас все получается неплохо, не надо ничего менять! Многие настолько предпочитают традиционный стиль, что само отстаивание его становится для них делом совести. Ужасно было бы заставлять таких людей идти против нее.
На основании собственного опыта, а также опыта тех, с кем я работал, могу сделать вывод: как правило неразумно вносить радикальные изменения в богослужебный стиль местной церкви, даже если бы большинство восприняло такие перемены положительно. Слишком многие души охватывает тревога, и слишком многие сердца разбиваются. В этом мире и без того хватает слез! Вряд ли мы поступим честно, если церковь, которая десятилетиями работала по-старому, начнем «отрывать» от тех, кто посвятил ей жизнь. Всех, кто стремится проповедовать в секулярном мире, я призываю проявить сочувствие к тем, кто не стремится к этому. В модели крепости нет ничего дурного. Это всего лишь другая модель служения! Принуждение — орудие сатаны, даже если к нему прибегают с благими намерениями. Ужасно, если тебя заставляют идти против совести.
Если прибегать к стилю богослужения как основному элементу в работе по обращению людей секулярного мира, то лучше, наверное, было бы начать с создания новой общины, проповедующей Евангелие на современной основе. Те, кто предпочитает более традиционный стиль, могут по-прежнему ходить туда, где он остается неизменным. Подобно тому как каждый человек обладает уникальными дарами, способными украсить Божью работу, одни церкви могут быть одарены для исполнения задач, которые другим не по плечу. Поэтому тех, кто предпочитает традиционный язык, я вынужден просить, чтобы они не отягощали жизнь другим, смело стремящимся к созданию новых церквей. Не мешайте им вашей бесконечной едкой критикой. Я понимаю, что «церкви праздника» возьмут что-то самое лучшее и яркое от других адвентистских церквей, и это не пройдет незамеченным. Но в таком случае появится чудесная возможность произнести самые нелегкие, но в то же время самые великие слова, когда-либо сказанные грешником: «Ему должно расти, а мне умаляться» (Ин. 3:30). Наша Церковь имеет возможность не ограничиваться одной моделью богослужений, равно как не замыкаться на одной модели проповеди.
В то же время надо признать, что во многих районах нашей страны вряд ли найдется достаточное количество адвентистов, которые могли бы «поддерживать на плаву» хотя бы одну церковь, не говоря уже о двух. При таких обстоятельствах вряд ли стоит, внося в Церковь смуту и раздоры, целиком и полностью ориентировать ее на миссионерскую работу среди тех слоев общества, которые труднее всего поддаются евангелизации, особенно если это сопряжено с духовным риском. Самое большее, чего можно ожидать от богослужения, проводимого в таком контексте, — это, по меньшей мере, отсутствие враждебности к тем, кто им заинтересуется. Задача состоит в том, чтобы найти такую форму богослужения, которая, с одной стороны, удовлетворяла бы потребности традиционно настроенных адвентистов, а с другой — создавала бы более непринужденную обстановку для секулярных людей. Сейчас я хочу дать шесть советов, которыми можно воспользоваться в любой адвентистской церкви без лишних административных согласований.
Во-первых, очень помогает, если во всех частях богослужения используется не «домашний» язык адвентизма, а повседневный язык улицы. Мы уже упоминали об этом в 9-й главе. Использование обычного повседневного языка важно по меньшей мере по двум причинам. Об одной из них мы говорили в первой части, отметив, что Бог всегда стремится говорить с людьми в контексте привычной для них культуры и на их языке. Порой может показаться, что повседневный язык — ограниченное средство, не способное адекватно выразить реалии, присущие духовной сфере, однако та сила, с которой он объединяет эту сферу с повседневной жизнью, оправдывает любые подобные ограничения. Вторая причина его использования — он свидетельствует о внимании к другим людям. Когда мы изо всех сил стремимся говорить с людьми такими, какие они есть, это означает, что мы серьезно стараемся их понять. Они важны для нас. Когда люди сознают, что они важны для других, им легче поверить, что они важны и для Бога.
Если мы не будем говорить на адвентистском жаргоне, никто не пострадает. Никто не оставит церковь, если мы перестанем использовать такие слова, как «наделение» или «свет» в сугубо узком смысле. Для тех, кто привык к более традиционному стилю богослужения, это не будет великой жертвой, но в то же время позволит самым различным людям понять, что им рады. Им не придется учить новый язык в качестве необходимого условия посвящения. Там, где исполнение гимнов, чтение Писания и другие моменты богослужения затемнены языком прошлого, краткое, хорошо подготовленное вступление поможет войти в изначальный контекст этого языка и тем самым осмысленно воспринять те чувства, которые он выражает. Прежде всего надо постараться, чтобы все моменты богослужения легко воспринимались секулярным человеком, который случайно заглянул в нашу церковь или был приглашен сюда кем-то из ее членов.
Вторая перемена, свидетельствующая о том, насколько церковь гостеприимна к неверующим, сводится к тому, чтобы все, происходящее в субботу утром, сохраняло актуальность и в последующие дни. Субботнее богослужение должно быть таким, чтобы его не забывали утром в понедельник. Почему многие наши проповеди ничего не значат за стенами церкви? Часто ли они оказывают хоть какое-то воздействие на нашу реальную жизнь? Действительно ли мы тратим на это времени больше, чем надо? Я со страхом думаю, что если тысячи человек