Читать интересную книгу Райские птицы из прошлого века - Екатерина Лесина

– Милая… – он прислушался.

Слушал. Встал. Надел штаны, которые висели на спинке стула – глупая привычка, которая очень злила маму – и тихо вышел. Он не то чтобы таился, скорее уж старался не создавать лишнего шума.

Хитрый. Если бы Тома проснулась, он бы соврал, что ему не спится, что он не желает мешать ей… что он о ней беспокоится. Любит. А любит ли? Или правильнее было бы спросить – любил ли хоть когда-нибудь? Мама уверяла, что нет. Что ему интересны лишь Томочкины деньги… или вот дом.

Вернулся Василий лишь под утро и первым делом отправился в душ. Дождавшись, когда он включит воду, Томочка выбралась из кровати. Если он умеет играть, то и Тома справится.

– Ва-а-ась, ты уже? – она старалась говорить медленно и зевнула для пущей убедительности. – Ты встал?

Потянуться, выпрямить ноги – она всегда, прежде чем встать, вытягивает ноги и любуется узкими щиколотками и аккуратными ступнями.

Встать. Поднять штаны – влажные и с серыми комочками земли. По саду гулял любимый Васенька? С кем? И зачем?

– Вася… – Она встряхнула штаны и, словно невзначай, перекинула их через спинку стула.

Карманы пусты. А раньше в них хватало всяких мелочей – монеток, карамелек, пластиковых жетончиков и бумажных птичек.

Куда все подевалось?

– Ты рано проснулась, – сказал он, выглянув из душа. Сказал недовольно, но если бы Томочка не вслушивалась в его голос, вряд ли она заметила бы это недовольство. – Я тебя разбудил? Решил вот… утром погулять. Утром тут хорошо.

– Холодно! – Томочка обняла себя за плечи и картинно поежилась.

– Тогда возвращайся в постель. Я скоро.

Вода шумела. Тамара думала. Ей не было холодно, скорее неуютно наедине с человеком, который плескался в душе, смывая улики.

Гулял он… всю ночь гулял. А Тамара прогуляется днем.

Набросив поверх ночной рубашки халатик, Тамара выскользнула из комнаты. Час и вправду был ранним, но дом непостижимым образом пробудил обитателей ото сна.

Лешка – все-таки он на редкость раздражает – сидел на козетке с ногами и расковыривал подошву.

– Здрасьте, – сказал он.

– Здравствуй.

В мальчишке было мало Серегиного. Подбородок? Уши? Светлые волосы, поднимающиеся на макушке хохолком? И не это ли несходство стало причиной того, что Сергей отказался от сына.

Или ему просто плевать было на детей?

– Ты здесь давно сидишь? – спросила Тамара с улыбкой.

– Давно.

– А… а ты случайно не знаешь, куда Вася гулять ходил?

Мальчишка вытащил застрявший в протекторе камень и уронил его под козетку.

– Знаю, – ответил он. – В сад. И еще на кухню.

– Ты что, следил за ним?

– Ага. Хотите, вас отведу? – Леха протянул руку, и Тамара, подавив в себе приступ отвращения – рука была грязной, с короткими обкусанными ногтями, – приняла предложение.

– Хочу.

А из дому она убежит. Но позже.

Глава 3

Перекрестки

В машине Кира сидела тихо, как мышь. Беловолосая мышь с острым носиком и огромными синими глазами. Она смотрела только перед собой и, когда машина проваливалась в очередную колдобину, подпрыгивала, а голова ее запрокидывалась, как будто вез Олег не человека, но куклу в человеческий рост.

– Может, хватит? – на трассе Олег не выдержал.

– Что? – она встрепенулась и повернулась всем телом.

– Страдалицу из себя строить.

– Я?

– Нет, я. В зеркало глянь.

Она послушно глянула, вздохнула и скукожилась пуще прежнего. Левая рука соскользнула безвольно в сумочку. Пальцы зашевелились, зашелестели, вытащили розовый телефон.

– Положи, – попросил Олег. – Все у них в порядке.

– А вдруг?

– Пятнадцать минут как отъехали. Все у них в порядке.

Упрямо вытянулась нижняя губа. Телефон Кирочка не отпустила. А он – дешевенький, в пластиковом корпусе с изрядным количеством царапин. Странно, что вообще работает.

– Ты ведешь себя, как квочка.

– Кто?

– Квочка. Квохчешь и квохчешь. Квохчешь и квохчешь. Скоро насмерть заквохчешь. Успокойся уже. Сядь. Расслабься. В окошко погляди.

Кира обиделась. Нет, естественно, она не сказала ни слова – все-таки она его побаивается – но отвернулась к окну и уставилась на пейзаж. Затылок с белым хвостиком волос, напряженная шея и покатые плечи выдавали возмущение.

Только Олегу отчего-то смешно было.

– И я предлагал взять парня с собой.

– Я не хочу его волновать.

– Чем?

– Ну… больница… врачи… и все такое… он ведь подумает, что я… и тогда… – Кира говорила, заикаясь.

– Не больница, – возразил Олег. – Медицинский центр. И мы просто кое-что проверим.

Идея принадлежала не ему, а Саломее. И Олег очень сомневался, что в этой идее есть смысл.

Город встречал пестрыми тентами цирка на колесах. За низкой оградой, которую уже успели выставить и украсить рекламными щитами, бродили мрачный пони и серый меланхолического вида осел. Чуть дальше, увязнув колесами в траве, стояла будка билетера, а уже за ней начинались карусели и палатки.

Олег притормозил у обочины и спросил:

– В цирк пойдешь?

– Я? – удивление Киры было естественным, а еще забавным. Белые бровки поднялись высоко-высоко, исчезнув под длинной челкой.

Прическа у нее совершенно идиотская.

– Ты. И я.

– А Лешенька?

– Лешенька – потом. – Олег выбрался из машины. Его переполняло странное хмельное чувство собственного всемогущества и еще детское желание сотворить что-то такое, чего взрослые и серьезные люди не делают. К примеру, прокатиться на машинке с намагниченной подошвой.

– Аттракционы пока не работают, – упреждая вопрос, ответил билетер, человек в оранжевом дорожном жилете, надетом поверх классического пиджака. – Приходите позже.

Олег вытащил бумажник.

– Мы… мы же ехали! – все-таки не усидела Кира-Кирочка. Выбралась. И теперь тряслась не то от страха, не то от возмущения. – Мы же опаздывали!

– Мы – не опаздывали. Идем.

В машинку ее пришлось запихивать. Не то чтобы Кира возмущалась или вырывалась, но она оказалась на удивление неуклюжа. Ее ноги, руки, локти и колени норовили вырваться за пределы пластиковой божьей коровки.

– Я не умею… я не могу… – лепетала Кира. – У меня… у меня не получится!

– Получится. Попробуй.

Зазвенела музыка, дребезжащая, как будто нарочно записанная со старой пластинки. И машинки тронулись. Они сходились и расходились, касаясь друг друга бортами, разворачиваясь и крутясь совершенно безумно.

Олег смеялся.

И Кира, забыв о том, что надо бояться и дрожать, тоже хохотала. Ее смех звенел, как колокольчики под дугой, и на него слетались люди. Стоял билетер, поглаживая жилет. И мрачноватого вида клоун наблюдал за чужим весельем. Фокусник с ладони на ладонь пускал карточную змею, а когда наскучило – вытащил из кармана ленты. И ветер растянул эти ленты разноцветными флагами.

А музыка все гремела… и когда она смолкла, то Олегу показалось, что будто бы сам мир, планета вся, от кипящего ядра до колючих горных вершин, тоже замолчала.

– Все? – тихо спросила Кира.

И глянула на него умоляюще.

– Нет, – ответил Олег и, вытащив бумажник, постучал по нему.

Билетер все понял верно.

Уже в машине, нагревшейся на солнцепеке, вонючей и тесной, совсем не похожей на детские нарядные автомобильчики, Кира сказала:

– Спасибо. Я… мы раньше ходили. Когда только-только лунапарки появились. Не такие, конечно, но тоже хорошие. Яркие. Папа говорил, что надо уметь веселиться. И мы веселились.

– А потом?

– Потом папа умер. Ну и маме пришлось меня поднимать. Она верила, что я вырасту, выучусь и… не знаю, стану кем-нибудь… кем-нибудь особенным. Важным. И деньги буду зарабатывать. А я вот…

– Что «вот»?

– Ну… влюбилась. И Алешенька. Мама говорила, что я себе жизнь ломаю. Что надо сначала на ноги встать, а уже потом чтобы дети…

– И как, права была?

Она пожала плечами:

– Все бы получилось иначе. И я не знаю, хуже или лучше, просто… у меня есть сын. Я его люблю.

Действительно просто.

Киру Олег передал на руки медсестре. Среднего возраста, полнотелая, она говорила басом и постоянно трогала шапочку, которая держалась на кольях шпилек, но медсестра не верила в их надежность, как не поверила и в Кирино нежелание обследоваться.

– Конечно надо! В вашем возрасте надо себя беречь. Иначе в моем возрасте беречь будет нечего! – Медсестра как-то легко оттеснила Олега, подхватила Киру под локоток и препроводила к стойке регистратуры. – Поверьте моему опыту. Чтобы дожить до ста лет, надо прежде всего захотеть дожить до ста лет? Курите?

– Нет.

– Замечательно! Просто замечательно…

Олег мог уйти – здесь справятся и без его помощи, но стоял, ждал. И лишь когда Кира исчезла за дубовой дверью, а голос медсестры стих, смешавшись с прочими голосами, наполнявшими центр медицинской диагностики «Окто», он двинулся к выходу.