Читать интересную книгу Палачи и киллеры - П. Кочеткова

Рабинович и Гоц от имени партии санкционировали задуманное Коноплёвой покушение. В марте Коноплёва вместе с приглашенным ею эсером Ефимовым выехала из Петрограда в Москву для осуществления своего замысла. В организации слежки за В.ИЛениным, добывании оружия, финансировании «предприятия» Коноплёвой оказывали содействие находившиеся в Москве члены ЦК партии эсеров В.Рихтер и Е.Тимофеев.

ЦК партии эсеров старался организовать дело так, чтобы на него не пала ответственность за террористический акт. Гоца, который приехал в Москву, очень испугало впечатление, произведенное на него Коноплёвой. Она выглядела «душевно удручённым и морально разбитым человеком». Такой человек мог, конечно, «подвести».

Гоц, согласно его показаниям, сказал Коноплёвой: «Бросьте не только вашу работу, которую вы ведете, но бросьте всякую работу и поезжайте в семью отдохнуть».

На этот раз покушение на жизнь В.И.Ленина не состоялось.

В мае 1918 года начальник эсеровской боевой дружины в Петрограде Семёнов предложил образовать при ЦК партии «центральный боевой отряд» и начать организованный террор против представителей Советской власти. Члены ЦК партой Гоц и Донской, с которыми Семёнов вел переговоры об этом, дали от имени партой санкцию на образование такого отряда под начальством Семёнова. Тот привлек в отряд эсеров, которые и раньше действовали в этом же направлении (Коноплёву, Иванову-Иранову, Усова, Сергеева и других), и отряд начал свою работу.

Решено было убить В.Володарского, М.Урицкого и других.

Эти цели были тайно санкционированы членами ЦК эсеровской партии. В результате 20 июня был убит В.Володарский.

Не скрывая своей ответственности за это, начальник отряда Семёнов на суде показал:

«Когда один из моих боевиков – Сергеев – направился на очередную слежку на Обуховскую дорогу, он спросил меня, что, если будет случайная возможность легко произвести покушение, как быть? Я указал что… вопрос ясен, тогда нужно действовать, поскольку вопрос санкционирован ЦК, а время и день действия, бесспорно, принадлежит боевой организации… Как раз такая возможность представилась, и товарищ Володарский был убит. Сергееву удалось благополучно бежать».

Не имея возможности опровергнуть показания Семёнова и других членов его отряда, подсудимые – члены ЦК и их единомышленники из эмигрантской группы – вынуждены были признать, что они знали об убийстве В.Володарского членом эсеровской боевой группы Сергеевым, который «не стерпел», встретившись случайно, с В.Володарским. Тем не менее 22 июня 1918 года Гоц от имени петроградского бюро ЦК партии эсеров опубликовал дезориентирующее извещение о том, что «ни одна из организаций партии к убийству комиссара до делам печати Володарского никакого отношения не имеет».

Центральный комитет партии социалистов-революционеров сохранил террористическую группу Семёнова и после убийства Володарского, лишь перебазировав её в Москву. Группа продолжала террористическую работу, готовя покушение на жизнь В.ИЛенина.

30 августа 1918 года Ленин был тяжело ранен в результате покушения Фанни Каплан.

Через 4 года на суде показаниями участников «центрального боевого отряда» при ЦК партии эсеров Семёнова, Коноп-левой, Усова, Федорова-Козлова, Зубкова, Ставской, а также Дашевского и других было установлено, что покушение на жизнь В.ИЛенина являлось делом «отряда». Они заявили, что члены ЦК Гоц и Донской и июле 1918 года санкционировали великое покушение.

На суде выяснились такие подробности. Террористка Каплан начала готовить покушение ещё в феврале-марте 1918 года, приехав специально для этого в Москву. Она считала, что «будничной работой» сейчас заниматься не время, нужно «вспомнить старые заветы партии», и организовала небольшую эсеровскую террористическую группу для совершения покушения на жизнь В.И.Ленина.

Осуществить тогда этот план Каплан не удалось, она совершила покушение только после вступления в отряд Семёнова.

«Центральный боевой отряд» Семёнова, переехавший в Москву, насчитывал в то время около 15 человек. Каплан была принята в состав отряда по рекомендации члена военной комиссии партии эсеров Дашевского. В начале июля он узнал о твердом намерении Каплан совершить террористический акт против Ленина.

Дашевский считал необходимым, чтобы такого рода покушения, могущие иметь серьезнейшие последствия, совершались под контролем и руководством ЦК. Поэтому он решил связать Каплан с Семёновым, работа которого санкционировалась и проходила под контролем ЦК.

Отряд Семёнова деятельно готовил покушение. В то время в Москве еженедельно по пятницам проходили митинги на предприятиях города, и В.И.Ленин часто выступал на них. Заговорщики разделили город на части и назначили исполнителей, которые должны были стрелять в Ленина, когда он прибудет на митинг.

На крупные предприятия посылались дежурные террористы, которые при появлении Ленина должны были сообщить об этом исполнителю.

Один из членов террористической группы, подсудимый Усов, говорил на суде: «Все наши руководящие лица: Семёнов, Елена Иванова и Коноплёва – категорически настаивали, чтобы убийцей Ленина непременно был рабочий. Это, мотивировали они, послужило бы большей агитацией против Коммунистической партии…». Кроме Усова, исполнителями террористического акта были назначены Фёдоров-Козлов, Каплан и Коноплёва.

Усов, встретив на одном из митингов В.И.Ленина, не смог выполнить задуманное. На суде он объяснил это так: «Ленин был встречен громом аплодисментов и восторженными криками, и конечно, вырвать Бога у полуторатысячной рабочей массы я… не решился. Я стрелять не стал.» Так же поступил в другом случае и Фёдоров-Козлов.

Говорят, что Ленин обладал особого рода магнетизмом. Таким, что под влияние его сильной воли попали даже террористы, которые как на сеансе гипноза отказывались от собственных планов, подарив пролетарскому диктатору жизнь. «Хоть я просто переплётчик, но всегда боялся массовых сборищ – митингов, собраний (а я, конечно, был членом той партии, которая „ум, честь и совесть эпохи“, демонстраций… Всё это напоминало массовый психоз. Мне совсем не хотелось быть психом, не хотелось растворять свою личность в „народных массах“, которые следуют за своими вождями безвольно, как крысы за крысоловом, играющем на дудке». 30 августа на заводе Михельсона дежурил член террористической группы Новиков, который и сообщил Каплан о приезде Ленина. Она явилась на завод.

Когда Ленин, окруженный рабочими, выходил из помещения, где только что закончилось собрание, Новиков умышленно споткнулся и застрял в двери, сдерживая выходящих людей. В это время Каплан произвела выстрелы.

Семёнов рассказывал:

«После покушения на Ленина в газетах появилось сообщение от московского бюро ЦК о том, что партия эсеров непричастна к этому покушению. Это произвело на наш отряд впечатление ошеломляющее… Я предложил, чтобы кто-нибудь из боевиков вместе со мной пошел бы к Донскому…

Донской сказал, что партия обратно не возьмет этого решения, что сейчас идет красный террор, что если мы это решение возьмем обратно, то вся партия в целом будет подвергнута разгрому… Он сказал, что единственная возможность, которая осталась, – эта мысль ему понравилась, – действовать как народные мстители, черные маски, вот это дело хорошее, тут партия будет в стороне, и, с другой стороны, капитал приобретем, удар основательный нанесем Советской власти…».

Причастность членов ЦК партии эсеров к покушению на жизнь В.И.Ленина подтвержадали другие данные. Донской, Гоц, Тимофеев, Морозов признали на суде, что Каплан являлась членом их партии, и подтвердили, что эсеровские боевики, уверенные в том, что ЦК партии санкционировал применение террора, выражали своё возмущение отказом признать покушение 30 августа «партийным делом».

Коноплёва рассказала о своей беседе в июле 1918 года с Гоцем, который говорил: «Сейчас нужны террористические акты на Ленина и других… Партия эти акты если сейчас не признает, то она их позже признает». Коноплёва также рассказала, что член ЦК партии Донской предложил Новикову, участвовавшему в покушении, написать воспоминания об этом с тем, чтобы оставить их в архиве партии. А позже, весной 1919 года, член ЦК партии Морозов приобрёл карточку Каплан для партийного архива.

Когда Морозова спросили на суде, для чего ему понадобилась карточка Каплан, он сказал: «Я был секретарем, и все бумаги, которые имели касательство к партии, я всегда собирал».

Так эсеровские лидеры, официально отрицая причастность своей партии к покушению, фактически руководили им.

На суде установили, что Каплан стреляла из револьвера, данного ей Семёновым – командиром эсеровского «центрального боевого отряда». Вот почему в 1918 году Капитан упорно не отвечала на вопросы следователей о том, где она взяла браунинг.