Игорь поразился его спокойному тону и полной невозмутимости. Но, поразмыслив, Игорь понял, что Горбань распростился с жизнью, и для него каждая минута — подарок судьбы, которым он и пользуется с благодарностью.
— Рассказывай! — приказал ему Вася, торжественно усаживаясь за стол на председательское место. — Только не ври!
— Мне мешает свет! — опять повторил Горбань, так же спокойно и невозмутимо.
— Тоже мне, цаца! — рассердился Вася. — Свет — это не мой кулак! Он тебе рожу не разобьет и глаза фингалами не разукрасит. Рассказывай, тебе говорят! Не испытывай моего терпения.
— С самого начала рассказывать? — спросил Горбань.
Игорь напрягся. Вася тоже.
— С самого-самого! — обрадовался он.
— Хорошо! — согласился Горбань. — Родился я в одна тысяча девятьсот…
— Глохни, козел! — заорал разгневанный Вася. — Ты мне «парашу» не гони, фраер, ты мне про вчерашние убийства рассказывай.
Горбань заметно оживился и даже обрадовался.
— А-а! — протянул он с облегчением. — Так бы и сказали! Я же вам еще вчера вечером кричал, что их всех черт с собой забрал. Он их убил и забрал с собой. Но, видно, мы все ошиблись! Черт их побросал в выгребную яму. Я, честно вам скажу, думал, что он их заберет с собой в ад. Но у него, очевидно, свои планы. Может быть, это какой-то символ?
— Какой символ? — обалдело спросил Вася, не ожидавший такого разворота событий. — Ты, козел, решил «косить»? Дуриком отмазаться от пяти «мокрух»? И слинять в «дурную» зону?
— Это точно — символ! — решил сам Горбань, не обращая ровно никакого внимания на гневные вопли Васи. — Решил, что недостаточно еще их изгадил здесь, на грешной земле, прежде чем подвергнуть их души мукам в аду. Впрочем, души их уже там, я уверен в этом.
Вася безмолвно встал из-за стола и, подойдя вплотную к Горбаню, отвесил ему такую звонкую оплеуху, что тот слетел со стула в дальний угол, будто ветром сдуло.
— Я из косого делаю прямого за десять минут! — спокойно сообщил Горбаню Вася. — Будем разговаривать с позиции силы или договоримся?
Когда Горбань сумел подняться с пола и вылезти из угла, куда его забросила Васина оплеуха, его левая щека была вдвое толще правой.
«Для симметрии надо подставить правую! — усмехнулся про себя Игорь. — Как там в Библии? Если тебя ударили по левой щеке, подставь правую!»
Но неожиданно ему пришла в голову и другая цитата из Библии:
«Раб же тот, который знал волю своего господина и не был готов и не делал по воле его, бит будет много».
— Что вы хотите услышать? — спросил Горбань, с трудом шевеля разбитыми губами. — Что я их «замочил»? Но я же сказал, что их убил черт. Я здесь ни при чем. Я их не убивал. Но не скрою, что мне было приятно видеть их всех убитыми.
— Черт, значит? — опять рассвирепел Вася и растерянно оглянулся на Игоря. — Нет, ты только посмотри на этого придурка!
— Павел, ты видел этого черта, который убивал? — спросил Игорь.
Горбань, словно только что узрел Игоря, удивленно посмотрел на него и сказал совсем другое:
— Продаешь свои четыре курса юридического? Конечно, десять лет за столом, с ручкой и бумажкой — это тебе не на выворотке горбатиться. А Горбань может и погорбатиться…
— Отвечай только то, о чем тебя спрашивают! — посоветовал Игорь. — Иначе из тебя все сведения выбьют.
— Это он меня еще легонько погладил! — усмехнулся Горбань. — Видел я черта! — неожиданно заявил он. — Весь в черном и с хвостом, длинный такой, между ног болтается. Поссать пошел, а Лом меня матюгом, чтобы на месте стоял и не мешал Полковнику думу думать. Я и стоял, ждал своей очереди. Потом, смотрю, Лом в верзошник зашел и пропал. Нет его и нет. Дай, думаю, посмотрю, может, они там трахаются… Посмотрел! — торжественно улыбнулся Горбань. — Красивая картина, да ты же видел, Васильев, можешь в красках описать начальству. Но, главное, я увидел черта, который уже наполовину исчез в стене туалета. Со спины видел, но все разглядел как следует: и хвост, и рога на голове. Лица не видел, чего не видел, того не видел. Вернулся я в барак, после того как отлили, а тут Боров побежал в уборную. Дай, думаю, за ним пригляжу, может, и его черт заберет. — И Горбань весело рассмеялся. — Забрал!
— А ты только наблюдал? — усмехнулся недоверчиво Вася. — А может, это ты их всех по одному и «замочил»?
— Если бы сумел, то «замочил»! — неожиданно признался Горбань. — Меня они сломали, чтобы распрямиться и всех их убить, мне нужно было время. Все обдумать: где, кого, как…
И он блаженно засмеялся, довольно и как-то совсем по-детски.
Горбань лукавил. Он сидел «черта» не только со спины, но и в лицо. И узнал его, он видел его в день убийства утром в бараке. Но в этом он не признался бы и под пытками. Как этот человек превращался в черта, его не касалось. И почему и из-за чего он убивал, тоже его мало интересовало. Горбань был только признателен ему, черт делал за него всю работу, которую должен был выполнить он, Горбань.
— Так, так! — обрадовался Вася. — Признание — царица доказательств! А куда ты свою заточку дел? — неожиданно спросил он.
Вася тоже многого не говорил. Он уже обладал информацией от своих стукачей об имеющейся у Горбаня заточке и, самое главное, ждал от судебно-медицинского эксперта результаты анализов.
Судебно-медицинский эксперт был в колонии самый настоящий, сидел за изнасилование, но Вася не дал его на растерзание уголовникам, а назначил в больничку, где тот и проводил все свое время, помогая лагерному врачу, лечащему всех исключительно по большому тому медицинского справочника практикующего врача, в котором он, выслушав жалобы больного, находил соответствующий раздел и выискивал что-нибудь схожее, попадая частенько «пальцем в небо».
Горбань замер на стуле, и его лицо приняло мертвецки белое выражение.
— Не было у меня никогда никакой заточки! — испуганно возразил он.
— Была! — неумолимо заключил Вася. — И мы ее нашли. Скоро судмедэксперт даст мне свое заключение о соответствии твоей заточки ранам, полученным трупами, и дело можно будет передавать в суд, где тебя ждет самый суровый приговор. И дело не в том, что ты убил этих мерзавцев, никто по ним, уверяю тебя, плакать не станет, дело в том, что ты совершил преступление в местах лишения свободы, а это всегда является отягчающим вину обстоятельством.
Выпалив столь тяжелую для него фразу, Вася даже вспотел от усердия и остановился, чтобы перевести дух.
Но Горбань тоже оставался непреклонен.
— Моих отпечатков на заточке вы не найдете! — заявил он уверенно.
Но лицо его внезапно исказилось, он вспомнил нечто, что привело его в ужас и лишило всякой надежды на оправдание на суде.
Игорь тоже это заметил и напомнил Павлу:
— Павел, лучше тебе сознаться! Слишком много и прямых улик, и косвенных, которые в совокупности будут свидетельствовать против тебя.
— Не в чем мне признаваться! — глухо отказался Горбань. — Если бы я смог, то я бы их убил с удовольствием. Еще пятеро мерзавцев остались в живых. Из окружения Полковника. Но я очень надеюсь на черта. Черт их убил и взял их души в ад, он и этих заделает, не так, так этак.
Вася уже не слушал Горбаня. Он думал о чем-то своем. Затем, словно и не было в комнате никого, снял трубку местного телефона и позвонил в больничку.
— Капитан? — спросил он с надеждой. — Что-нибудь удалось снять? Что тебе нужно? Ради бога! Заходи, все сделаем. Только по дороге захвати кого-нибудь из «Дунь». Я же не могу заставить его мастурбировать. Да и потом все это выглядит достаточно противно. А «петюня» все сделает в лучшем виде.
Он положил трубку и лукаво посмотрел на Горбаня.
— Ай-ай-ай! — произнес он шутливо. — Какой мы, оказывается, баловник!
Заметив недоуменный взгляд Игоря, Вася охотно пояснил ему новости:
— Дело в том, что Полковника после смерти трахнули в попу. А может, и не только Полковника? — спросил он у Горбаня. — По принципу «око за око», «жопа за жопу»?
Горбань опустил голову на грудь и обреченно молчал.
— Сейчас тебе «Дуню» приведут! — заговорщически проговорил Вася. — Будут делать тебе красиво и приятно. Ты уж не противься, чтобы не связывать тебя. Договорились?
Горбань молчал, но вид у него был очень жалкий. Игорь понял, что обнаружилось, действительно, нечто важное, что припрет Горбаня к стенке навсегда.
«Но, с другой стороны, — подумал Игорь, — то, что Горбань трахнул мертвого Полковника, еще ничего не доказывает: статья, конечно, статьей, но легкая, некрофильская. Правда, одно предположение, что можно трахнуть обезглавленный труп, вызывает дрожь в теле и шевеление волос. Ужасы Стивена Кинга меркнут перед такой картиной, но кто знает, на что способен ненавидящий человек?»
К тому времени, когда в комнатку административного корпуса, где вели следственную работу Вася с Игорем, вошел бывший капитан судебно-медицинской экспертизы, Горбань был близок к тому, чтобы начать давать свои показания.