– Что вы имеете в виду?
– У меня пока нет машины, а природа располагается в отдаленных районах, куда от электрички нужно еще пилить и пилить по малоприятной местности. Как правило, в компании кто-то везет таких пешеходов на машине. Время отъезда тоже полностью зависит от этого «кого-то». Водитель может засидеться допоздна. Становится скучно, хочется спать; ты уже весь извелся, но все равно вынужден терпеть, пока его величество шофер не соизволит отправиться в путь. Если приходится «садиться на хвост», чувствую себя попрошайкой. Когда в нашем банке решают устроить корпоративный выезд на природу, организованный трансфер часто похож на билет в один конец. «Туда» транспорт отъезжает в определенное время, а вот в обратный путь – как повезет. На последнем подобном выезде в санаторий я и моя коллега случайно узнали, что вместо одиннадцати вечера, автобус уедет в десять, а стоит он «где-то там на второй парковке». Мы со всех ног бросились искать это место, обежали на каблуках всю территорию. Свою карету мы нашли в последний момент у заднего выхода и заскочили, когда водитель уже завел двигатель. Вот это и есть ощущение закрытой двери – когда не можешь уйти.
– Мне знакомо, – подтвердил Джерри. – Покупка первого автомобиля стала одним из самых счастливых моментов моей жизни. Когда впервые садишься за руль собственной машины, чувствуя аромат лака и кожи, ты понимаешь, что получил долгожданную свободу. Потом, если предстояли выезды за город, я предпочитал быть трезвым на празднике, чтобы отправиться без машины. А еще я понял, что после получения прав нужно доучиваться водить в одиночку подальше от оживленных дорог, в противном случае более опытные родственники, реакция которых быстрее, мигом выходят из себя, начинают ругаться. Ты орешь в ответ, на дорогу уже не смотришь, вероятность аварии резко возрастает.
– Как же вы решили проблему нервных пассажиров?
– Очень просто: останавливал машину и грозился высадить такого критика прямо на МКАД. Действовало безотказно.
– Вы когда-нибудь попадали в аварии?
– Ни разу, – похвастался писатель. – Я хорошо знаю свои возможности и скорость реакции. И потом тот факт, что в случае неприятностей предстоит ходить по страховым компаниям и отделениям полиции самому, очень дисциплинирует.
– Да уж. Друзья и родственники, готовые стоять за тебя грудью, встречаются только в фильмах. В реальности в ответ на рассказ о случившейся неприятности ты обычно получаешь мягкий вариант фразы «Сам виноват» в лучшем случае или ворох презрения в худшем. А самое интересное, когда ты берешь себя в руки и выпутываешься из проблемы самостоятельно, те же люди, что отказали тебе, вдруг начинают виниться и просить прощения за то, что бросили тебя в трудную минуту. Мне в таких случаях так и хочется ответить поговоркой «Хороша ложка к обеду». Что бы ни говорили, раскаяние не оправдывает предательство.
– То, что вы называете предательством, на самом деле лишь инстинкт самосохранения, – возразил Джерри, – а вовсе не подлые замыслы. Человек в первую очередь всегда будет защищать себя.
– Этому вас научил Ренди? – спросила София.
– Да, и урок был довольно жестоким.
* * *
До моего двадцать восьмого дня рождения оставалось две недели. Мы с Ренди проводили вместе все больше времени, я был полон жизни, чувствовал себя счастливым человеком и с нетерпением ждал главного праздника в году – дня, когда я пришел в этот мир. В детстве мне часто говорили, что взрослые свои дни рождения не любят, так как прибавляется возраст. Я решил эту проблему просто – не считал годы. В классической комедии «Крокодил Данди», когда журналистка Сью спрашивает главного героя, сколько ему лет, тот отвечает: «Не знаю, но говорят, когда я родился, светило солнце». До сих пор я считаю такое отношение к возрасту самым правильным.
Именно тогда, в благоприятный период, меня ждало сильно потрясение. Возможно, Ренди предложил мне зайти в ту больницу, именно видя мое счастье. Испытав на своей шкуре взлеты и падения, я понял, что только во время белой полосы мы способны по-настоящему сочувствовать другим, иначе, погрязнув в собственных проблемах, мы предпочитаем не замечать чужих. На большую помощь, чем «ты справишься», нас уже не хватает.
Рядом с Ренди даже такое обыденное занятие, как поход за продуктами, доставляло мне удовольствие. В субботу мы возвращались домой из супермаркета с полными пакетами, намереваясь вместе приготовить блюдо по рецепту, увиденному в кулинарном шоу.
– Мне так хорошо! – честно признался я. – Хочется совершить что-нибудь безумное!
– Например, научиться пользоваться духовкой? – поддел Ренди.
– Нет, – отмахнулся я. – Что-нибудь по-настоящему рисковое, когда отрываешься по полной программе!
– Примерно десять лет назад на этом же самом месте в компании своих приятелей точно так же рассуждал другой парень. – Ренди смотрел на меня как на маленького ребенка.
– Снова будет история про затерянные королевства, потайные двери и могущественных волшебников? – Мои глаза горели нетерпением.
– Нет, на этот раз вполне реальная ситуация, – охладил мой пыл Ренди. – В нашей жизни есть одна грань, о которой не принято говорить, что не отменяет факт ее существования. Я дам тебе адрес больницы. Загляни туда на досуге, спроси Евгения Трошина.
– Женьку? Мой школьный архивраг теперь врач? – удивился я. – Он же вроде грезил о жизни рок-музыканта. Хочешь показать мне, как сильно меняются люди?
– Нет, это было бы слишком банально. Навести его и сам поймешь, – хитро ответил Ренди.
Всю следующую неделю меня разбирало любопытство. С Женькой я познакомился в средней школе. Чем конкретно я ему не угодил, не знаю – похоже, всем сразу. До старших классов мы постоянно ссорились и дрались. Иногда побеждал я, иногда он, а приз заключался всего лишь в меньшем количестве синяков.
Один наш конфликт в девятом классе привел к тому, что меня, по характеру очень миролюбивого человека, стали считать агрессивным отморозком. В тот день с утра по дороге в школу я нашел финский нож и, решив оставить его себе, спрятал в рюкзак. Перед физкультурой мы переодевались в спортивную форму, когда кто-то из ребят заметил идущую под окнами историчку. Женька предложил скинуть ей на голову с пятого этажа, где была наша раздевалка, пакет с водой. Нервная училка, через слово вставляющая жалобы на свою низкую зарплату, бесила меня не меньше, чем других учеников, но, вспомнив физику, я понял, что упавший с такой высоты пакет может закончиться для нее не просто испорченной одеждой, а сотрясением мозга.
– Веревкин, ты с нами? – с вызовом в голосе спросил Женька.
– Нет, это уже слишком, – возразил я.
Последующий спор моментально перерос в ругань. Самыми культурными из всех сказанных слов были «негодяй» и «трус». Приятели Женьки между тем уже налили злосчастный пакет и готовились скинуть его на тихо бредущую историчку. Дорогу к окну им загораживал только я.
– Веревкин, отойди по-хорошему, – прошипел Женька.
Поняв, что сейчас меня побьют, я не на шутку испугался, но сдаваться не собирался. Поддавшись импульсу, я выхватил из рюкзака найденный с утра финский нож и приготовился к драке.
– А ну, подходи! – гневно воскликнул я. – Кого из вас первым отправить в реанимацию?!
Появление ножа было столь неожиданным, что мои соперники стушевались и отступили. Пакет так и не бросили, а за мной с тех пор закрепилась репутация едва ли не маньяка. Женька и его компания стали обходить меня стороной, девочки, наоборот, искали моего общества.
В десятом классе я ушел в экстернат, решив оставить всю накопившуюся злость в здании школы и больше никогда туда не возвращаться. Когда Ренди напомнил мне про Женьку, я испытал скорее интерес, чем гнев. «В конце концов, кто знает, может, у него отец запил или мама умерла, – думал я, лежа ночью в постели, – вот мальчик и вымещал свои обиды на окружающих. Наверное, сейчас он врач, у него есть жена-красавица и двое детей-вундеркиндов, а Ренди просто хочет, чтобы я порадовался за бывшего врага».
Открыв сайт больницы, я стал искать Женьку среди докторов, но не нашел. Тогда в мою голову закралась мысль, что он может быть пациентом. В субботу, предварительно узнав время посещений, я направился в больницу. Улыбнувшись симпатичной медсестре в регистратуре, я довольно быстро узнал, в какой палате лежит Женька. При этом девушка посмотрела на меня с каким-то странным сожалением в глазах.
Следуя правилам, я надел белый халат и сменную обувь. Больницы всегда вызывали у меня суеверный ужас. Мне довелось побывать там три раза еще до шести лет. С тех пор я делал все возможное и невозможное, чтобы туда не возвращаться. Не хочу брить всех медицинских работников под одну гребенку, так как среди них есть и достойные, уважающие свою профессию люди, но, на мой взгляд, больницы, как русская рулетка, где можно нарваться на отпетых садистов, смысл жизни которых заключается в причинении боли; попробуешь возразить – получишь двойную порцию. Для них человек – всего лишь кусок мяса. Вспоминается мудрый анекдот: врачи делятся на три категории: врач от Бога, врач «Ну, с Богом» и врач «Не дай Бог».