Незнакомые горничные улыбались ей мило и почтительно, незнакомые пажи готовы были выполнить любую ее волю. Юта попыталась наладить с ними приятельские отношения — но оказалось, что одно дело расти всем вместе, и совсем другое — явиться в чужой дом принцессой, будущей королевой, значительной и непонятной личностью…
Юта поведала Остину, что хочет выписать нескольких слуг из дому. Тот поднял брови:
— Зачем? Тебе недостаточно прислуги?
Принцесса снова смутилась — ей очень не хотелось, чтобы Остин решил, что она избалована.
Самого принца Юта теперь видела редко — навалились государственные дела. Остин проводил целые дни напролет в рабочем кабинете и в зале Королевского совета, появляясь в супружеской спальне усталый и задумчивый. Юта попыталась было влезть в суть мучавших принца вопросов — однако в этом ей было весьма недвусмысленно отказано:
— Где ты видела, Юта, принцессу или даже королеву, занимающуюся делами? Вот твоя мать, например?
Это было правдой — Ютина мать блистала на приемах и вышивала на пяльцах, но никогда никто не видел ее за рабочим столом.
— Указы, законы, налоги… — усмехнулся принц. — Зачем тебе это?
— Ты прав, — сказала Юта, краснея и ругая себя: придет же в голову такая глупость…
День во дворце был подчинен строжайшему распорядку. Каждое утро горничные укладывали Ютины волосы в одну и ту же прическу; завтрак подавали в огромном зале, и принц с принцессой сидели на противоположных концах длинного, как зимняя ночь, стола. Отзавтракав, Остин удалялся в кабинет, а Юта отправлялась в свою комнату — Остин порекомендовал ей заняться рукодельем.
Принцесса не умела толком ни вязать, ни вышивать; однако, задумав удивить принца изобретательностью, она потратила несколько недель на изготовление странного растрепанного букета — все цветы были из проволоки и мешковины, и в чашечке каждого встроен был осколок зеркала. В солнечные дни букет отбрасывал на стены и потолок целые пригоршни бликов.
Когда Юта показала свое произведение Остину, был, к сожалению, хмурый дождливый вечер. Может быть, именно поэтому принц отнесся к нему прохладно:
— Кто тебя учил… такому?
— Никто, — Юта смутилась и расстроилась его почти брезгливым тоном.
— Разве может принцесса рукодельничать… если это можно назвать рукоделием… возиться с грубой мешковиной? В мешках хранят сахар и овощи, а цветы вышивают на шелке и бархате! Хочешь, я выпишу лучшую учительницу вышивания?
Юта отрицательно покачала головой, но букет был выброшен без сожаления.
— Почему бы нам не поехать куда-нибудь? — робко спросила Юта через несколько дней. — Вместе…
Остин тяжело вздохнул и не ответил, но Юта не унималась:
— Или хотя бы погулять вечером… У тебя, может быть, найдется свободных полчаса? Мы могли бы поговорить о…
— Я не принадлежу себе, Юта, — устало объяснил принц, и Юта потупилась.
Из этого разговора Остин сделал вывод, что принцесса скучает. Скоро к Юте была приставлена дуэнья, наперсница.
Это была маленькая розовощекая толстушка, эдакий клубок на ножках, энергичная и разговорчивая. Она ни на секунду не оставляла принцессу в одиночестве — топотала следом и усаживалась рядом, болтала, не переставая, рассказывая забавные случаи и расспрашивая Юту о ее снах:
— Шляпа снится к мигрени, а перчатка — к известию… Я желаю вам, ваше высочество, увидеть во сне белого единорога!
Всю ночь Юте снились клопы.
— Убери ее от меня! — умоляла Юта Остина через неделю.
Принц пожал плечами. Он казался немного недовольным: и то не по вкусу, и это не по нраву…
— Принцессам, особенно замужним, положено иметь наперсниц, — заметил он мягко.
— Да, но эта!
Остин вздохнул:
— Знаешь, Юта… Иногда трудно понять, чего ты хочешь.
Он ушел, оставив принцессу в смущении и растерянности.
Впрочем, недовольство принца можно было легко объяснить и оправдать, поскольку Юта действительно имела все, чего только может возжелать королевская особа, и даже с упреждением. Армия почтительных слуг, изысканные украшения работы древних мастеров, спокойствие и довольство — все это должно было помочь королеве пережить некоторый недостаток развлечений.
Однажды вечером, укладываясь под парчовый балдахин, Юта рассказала принцу когда-то слышанный анекдот:
— Герцог просит графа: «Ваша светлость, помогите мне дотащить до замка этого дохлого грифона». Граф не смог ему отказать, и с превеликим трудом они затащили грифона в герцогский замок и бросили в умывальне. Граф вытер пот и спрашивает герцога: «Ваше сиятельство, а зачем вам в умывальне дохлый грифон?» «А-а! — отвечает герцог, — вот, представьте себе, придут ко мне гости, захотят умыться — и выбегут с криком: там дохлый грифон! А я усмехнусь вот так и скажу небрежно: ну и что?»
Юта выжидательно замолчала.
— Ну и что? — спросил Остин.
— Ну… потешно, — смутившись, объяснила Юта.
Остин вздохнул:
— Странная и дурацкая история… Какой герцог? Какой граф? Почему они не призвали слуг, чтобы тащить этого грифона?
Юта не нашла, что ответить.
Тем временем отступила осень, и однажды ночью выпал снег.
Выйдя утром на террасу дворца, Юта долго щурилась на крахмально сверкающую лужайку; потом, оглянувшись, увидела, что она не одна.
Неподалеку на террасе стояло кресло на колесиках; в кресле, укутанный пледом, сидел дряхлый старик. Юта не сразу узнала короля Контестара.
Они не виделись со времени свадьбы; старик все время лежал, и в комнату его врачи допускали только принца Остина. Теперь король, не отрываясь, смотрел на обомлевшую Юту.
На белую лужайку опустилась воронья стая; невидимый с террасы сторож запустил в ворон камнем — птицы с карканьем взвились в воздух.
Губы старика шевельнулись, и принцесса скорее увидела, чем услышала: Юта…
Преодолев смущение и невольный страх, Юта приблизилась.
— Ну, здравствуй, — сказал король. Чтобы разобрать его слова, принцессе пришлось склонить ухо к его губам. — Здравствуй, Юта.
Контестар смотрел прямо, и Юта увидела с удивлением, что у него совершенно ясные, живые, осмысленные глаза, и что взгляд, направленный на нее, приветливый и теплый.
— Здравствуйте, ваше величество, — сказала Юта вежливо.
Помолчали.
— Остин любит тебя? — вдруг спросил Контестар.
— Да, конечно, — ответила она быстро, даже поспешно.
— Хорошо, — король попробовал улыбнуться.
Юте было очень не по себе — она не знала, о чем говорить с умирающим человеком.
— Я помню тебя, — едва слышно сказал король. — Однажды на детском празднике… ты спрятала в кувшин… ужа… Помнишь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});