Обо всем этом Шагалан узнавал по преимуществу со слов друзей. Сам он до площадок добирался нечасто, мотаясь то по побережью Валесты, то по дебрям Гердонеза. Со Скохой достали пару добротных баркасов, нынче рыбаки на пляже конопатили их и смолили. С определенным напряжением ожидалась поездка с Эскобаром, но Творец, видимо, предпочел потерпеть с испытанием — в последнюю минуту отправиться с командором вдруг вызвался Скоха. Возражений не прозвучало, обменявшись понимающими взглядами, все разошлись.
Кое-какие усилия разведчик предпринимал и в Гердонезе. Разоблачить за столь короткий срок возможные козни Гонсета было, разумеется, делом немыслимым, а значит, не появлялось и аргументов, способных убедить командора в истинной опасности врага. Самое досадное, у Шагалана отсутствовали даже рычаги, методы или пути обнаружения планов мелонгов. Как назло, никаких серьезных событий в окрестностях, никаких облав, сеть атамана, выполнив главную задачу, похоже, погрузилась в блаженную расслабленность. Потому Сегеш с откровенным удивлением выслушал просьбу юноши вновь настроить ее на активный поиск. Цель прежняя — отслеживать воинские отряды, но внимание смещалось к югу, к проливу, к побережью, откуда и подобало заняться войне.
День мчался за днем, чем больше работы старались втиснуть в каждый, тем быстрее исчезали они во мраке прошлого. Словно лодки, перегруженные добром, дни булькающей вереницей уходили в пучину, торопя, подталкивая людей к решающему рубежу. Двадцатого числа Ронфрен сообщил, что флот пиратов атаковал западный берег Гердонеза. Лихим наскоком разбойники овладели множеством мелких городишек и деревень, а вскоре будто бы захватили Шуанси. В это верилось уже с трудом — город размерами и гарнизоном не уступал Галаге. Тем не менее, новость по своим каналам подтвердили Сегеш и Бойд. Бесстрашием или хитростью, но удалось добиться почти невообразимого: вроде бы и сражения заметного не случилось, однако гарнизон, отбиваясь от чудом проникших за стены головорезов, сам покинул город. Разграбление, согласно молве, последовало ужасающее.
Так или иначе, принц сдержал обещание и запустил маховик войны. Долго хозяйничать на западе пираты, конечно, никак не могли, шайкам не устоять перед имперскими полками. Вопрос теперь был только в том, сколь велик окажется запас времени, как скоро Гонсет соберет и переправит к Шуанси войска. И переправит ли вообще. Волнение в стране внезапный налет породил нешуточное, власти взялись спешно снаряжать рати, с разных сторон доносили о бурном перемещении вооруженных отрядов. На первый взгляд, все раскручивалось именно так, как и предполагали обитатели Даго. Шагалана же смущали в творящемся лишь два момента: прежде всего — пестрота привлекаемых врагом сил. Осведомители Сегеша сообщали и о мелонгийских латниках, и о десятках барокаров, не успевших еще отгородиться от войны. Вперемешку с ними попадались едва организованные толпы угрюмых губернаторских стражников, а то и вовсе наемные городские дружины. По рассказам, варвары щедрыми посулами или угрозами поднимали любые имеющиеся войска, многие города и области буквально оголялись, кое-где уже попахивало разгульным безвластием. Кроме того, вызывала недоумение явная хаотичность в перемещениях: одни источники твердили о колоннах, топающих на запад, иные — на юг, третьи — на восток. Подчас отряды просто двигались навстречу друг другу, и вычленить места их скопления никак не удавалось. Это больше напоминало панику, но Шагалан не допускал у Гонсета подобной слабости, да и набег пиратов не смотрелся до того уж устрашающим.
Как бы то ни было, все смутные подозрения оставались исключительно домыслами. Юноша мог сколько угодно чувствовать, что события развиваются не совсем так, как хотелось, однако для предъявления командору он по-прежнему ничем не обладал. А тут вдобавок и личные их отношения, без того сдержанно-ледяные, внезапно обострились. Недели через полторы после памятного совета Шагалан, потрудившись на побережье, возвращался в лагерь. Смеркалось, мир остывал от теплого, духовитого дня. По дороге попались Арашан и Аусон. Нагруженные железом, взмокшие, они неторопливо брели домой с вечерней тренировки. Переглянулись, остановились, загораживая путь.
— В чем дело, братья? — устало спросил разведчик, поскольку сами начинать разговор ребята не спешили.
— Такая… закавыка, брат… — Аусон в нерешительности потер пальцем шрам на подбородке, подарок имперских карателей. — В общем-то, не наша забота… но тебе следовало бы знать. Ринару сейчас неподалеку видели. С командором. Под ручку шли, шушукались.
— Ну и что? — Шагалан пожал плечами. — Будто это их первая прогулка. Если Ринару устраивает подобная компания…
— Да она-то, как обычно, великой радости не выказывала… — Арашан подкинул в руках громыхнувшую ношу. — Скорее уж командор на взводе был, так и льнул к девке, на нас фыркнул. А прогулка и вправду не первая, только до сих пор, брат, все они засветло случались, днем. Смекаешь? При свете вблизи десятков глаз особо не забалуешь. Не то что нынче.
— Как бы твою недотрогу на спину не оборотили, — пояснил Аусон прямолинейнее. — Невинность порушат, потом не заштопаешь.
— Если ей хочется… — Шагалан вздохнул.
— А ты в том уверен, брат? Если девка на кого и теплеет взглядом, то на тебя. А с командором… это больше матери ее, Марики, затея. Вообразила старуха дочери удачную партию устроить, даже про набожность со стыдом забыла напрочь. Сама девку на свидания выталкивает, а та перечить не приучена. Оно, конечно, Эскобар высоко после войны взлететь может, да война еще и не началась. Главное же, полагаю, Ринара для него — игрушка, свеженький, непорочный цветочек, не более. Такому уровню притязаний под стать какая-нибудь родовитая маркиза или графиня. А простая деревенская девушка?.. Стало быть, здесь Марика просчиталась: и выгоды не обретет, и дочери душу опоганит.
— Чего же мне теперь, следить за ними? — нахмурился разведчик. — А добром сладятся? Свечку рядом подержать?
— Вопрос, — усмехнулся Арашан. — Ну, брат, ты его тут, пока не поздно, решай, а нам идти надо. Замучились эту чертову тяжесть таскать, перевезти бы за пролив да там и бросить… А молодые наши вон в ту сторону направились, за холм. Кто знает, вдруг потребуется?
Когда друзья растаяли во мраке, Шагалан с минуту переминался, затем развернулся и пустился, переходя на бег, по еле различимой в свете ущербной луны стежке. Достиг первых кустов, замер. Мало того, что он бесцеремонно лез ныне в чужие дела, так и отыскать укрывшуюся в темноте пару весьма затруднительно. За долгие годы заросли проштудированы лучше собственной ладони, но ситуацию это не облегчало, в ночи без шума поисков не получится. А с шумом… Что он вообще намерен предпринять, если найдет любовников? Не напоминает ли это глупость, именуемую людьми ревностью?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});