— Проводите на медицинский осмотр.
Ева пыталась возразить:
— Не нужно, я в порядке. Просто немного закружилась голова.
— Не сопротивляйся, тебя осмотрит врач. Сам еле держусь. Свихнуться можно после того, что с нами было. И к тому же это необходимо в научных целях. Ты себе не принадлежишь, должна понимать.
Ева понимала. Но все-таки, мог бы Дилан быть с ней и помягче. Никакого сочувствия в голосе. Сухо, по-деловому. Департамент есть департамент.
Девушка в строгом костюме семенила каблучками по каменной плитке. Ева тащилась следом, подметая пол подолом своего ставшего вдруг тяжелым платья.
Какое же это счастье — принять душ с настоящей водой. Неземное блаженство! Нет как раз самое земное. Усталость как рукой сняло. Обычный комбинезон ладно сидел по фигуре. Сколько хороших вещей на Земле! После такого путешествия Ева смотрела на все другими глазами.
Осмотр выглядел более чем странно. Казалось доктора не волновало здоровье девушки. Он торопливо осмотрел почти зажившую царапину, проверил прибором сигнал от маячка и задавал вопросы, касающиеся перемещения Евы в пространстве. Как она чувствовала себя после прыжка? Ощущала ли она свое тело? Не становилось ли тело прозрачным?
Ева изучала теорию перемещений, поэтому вопросы ее не удивили, кроме одного.
— Простите, но прозрачность должна появляться при более быстрой миграции. Наши перемещения измеряются в мигах. Нам нужно ускориться до сигов, чтобы проявились симптомы о которых вы говорите.
— Браво, девочка! Все мигранты работают в этом направлении и у тебя получится. Можешь вернуться, тебя ждут.
Комиссия тем временем выслушала доклад Дилана. Он был краток и закончил свое выступление словами:
— Нам все еще грозит опасность. Не решена проблема с астероидом. Мы не знаем сколько времени будет добираться корабль посланника к Адмиралу. Как быстро обработают образцы и примут к сведению результаты. Неизвестно, что выкинет Командор за это время.
Руководители различных программ и научных направлений высказывали свое мнение, рассуждали и не могли прийти к одному мнению. Здесь было много ученых, которых Ева знала. Все притихли, когда демонстрировали кадры астероида и хранилищ диоксина на Земле.
Ева слушала этих умных людей, и тупая боль в груди не давала покоя. Это тревога, тревога за Гектора. Не могла Ева ни о чем думать, только о нем. Не сможет Командор казнить собственного сына. Не сможет же?
Перед ее глазами стояло лицо Гека, бледное в синяках и ссадинах. Он дрался, когда его застали в техническом отсеке. Он сбил прицелы ракет. Его казнят. И никто из этих людей никогда не узнает каким он был человеком. Он не задумываясь рисковал своей жизнью ради чужих ему людей, а они даже не вспоминают о нем, как будто его уже нет.
Ева с неприязнью смотрела на присутствующих. Ей казалось сейчас, что дороже Гека у нее нет никого на свете. Дороже родителей? Нет, такого не может быть! Папа и мама были для нее самыми близкими людьми. Самыми любимыми. А Гектор? Неужели. .
— Я люблю его, — прошептала девушка.
Это признание самой себе было так неожиданно, боль в груди такой острой, что сознание не выдержало. Голова закружилась, Ева упала.
Как хорошо ничего не чувствовать. В груди не болит, горькие мысли не беспокоят. Но долго пребывать в таком состоянии непозволительная роскошь. Дрогнули ресницы и сразу мамин вскрик:
— Она очнулась!
Ева открыла глаза. Родное лицо склонилось над ней.
— Мама, мамочка! — Ева обняла мать и разрыдалась. — Вы здесь!
— Ну что ты глупенькая успокойся. Это от переутомления. Тебе нужно отдохнуть. Подумать только, что ты пережила за последнее время, мужественная моя девочка. Побывала в логове врага, рисковала, висела на волоске от смерти.
— И влюбилась, — прошептала Ева.
— Что? — мама потрогала ей голову. — Ты не в себе.
— Я влюбилась, мама. Он самый лучший на свете, мой Гектор. Люблю его и всегда буду любить, даже когда его не станет.
— Как это?
— Его казнят, там на Ма. Может быть сейчас в эту самую минуту. Он так помог нам, мама. А я оставила его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну что ты дочь, все образуется. Дилан что-нибудь придумает.
— Дилан думает, как спасти Землю, а не его. .
— Пока он смог додуматься только до того, чтобы отправить нашу дочь в космос на вражеский корабль и тем самым подвергнуть девочку опасности.
— Но это было необходимо, папа. И я уже не маленькая девочка, вполне себе освоилась в чужом мире и даже влюбилась.
— Надеюсь это пройдет. Мы не знаем, чего ждать от этих орбитальных сидельцев. Тоже мне путешественники!
— Не говори так о Гекторе! Ты его совсем не знаешь! Он такой. . Такой. .
Отец обнял дочь, поцеловал в рыжую макушку:
— Успокойся, Ева. Ты действительно взрослая. И кажется у тебя появился человек, которым ты очень дорожишь.
— Но я могу его никогда не увидеть. И мне без него так плохо.
Мать не нашла что ответить. Отец молча гладил дочь по руке.
Ева повернулась к стене и сделала вид, что спит. На подушку тихо капали слезы.
Она слышала, как тяжело вздыхала мама. Потом вошел Дилан и они долго о чем-то шептались. Еве было все равно. Она вспоминала бархатный взгляд карих глаз, легкие прикосновения, свой первый поцелуй. И плакала, плакала.
Когда проснулась, было темно и тихо. Кажется, на секунду закрыла глаза и вот уснула. Как она могла? Гектор! Может быть еще не поздно… Нужно использовать все возможности и действовать. Она вскочила. Только одно может помочь сейчас.
В тренировочном зале девушку обступили друзья: Дилан, Николь, Лелик. Они обнялись, и Ева снова заплакала.
— Как я рада видеть вас, всех. Я так скучала!
— Ева, ты настоящая героиня! — Николь поцеловала подругу. — Дилан нам все рассказал. И Эйр — герой и Гектор. — Ой, — прости.
Восторги явно были ни к месту. Наступила тишина.
— Мы поможем ему, — Дилан тронул Еву за плечо. — Соберись. Командор не тронет его, пока ждет решение Галактической лиги. На это нужно время. И вообще, Ева не будь эгоисткой, у нас здесь тоже появились проблемы — пропала Лея.
— Как пропала?
— Мы ничего не можем понять, исчезла вдруг, еще там, в лагере, — Лелик развел руками. — Я был рядом с ней, постоянно. Она мало разговаривала, видимо вообще молчунья. Смотрела вокруг, удивлялась. Проснулся утром — ее нет. Пропала. У нее же нет дрона, ничего нет. Она сама имитировала робота. Поиски пока ничего не дали. Как я мог объяснить исчезновение моего секретаря? Пришлось срочно покинуть лагерь.
Куда подевалась эта девчонка? Я с ума схожу. С ней могло случиться все, что угодно. Никаких сигналов. Похоже все, что заложил ей в бюст полностью отключено или, что еще страшнее, уничтожено.
Разговор прервали, представитель департамента коротко бросил:
— Есть работа.
Ева поразилась, как отреагировали ребята. Они тотчас замолчали и сосредоточенно ждали дальнейших распоряжений. Даже Николь замерла на месте, вытянувшись по стойке смирно. Она очень изменилась за это время — похудела, черты лица стали строже. Ничего удивительного, всем пришлось много тренироваться. Опасность, нависшая над Землей сделала их собранными и ответственными.
По итогам докладов Евы и Дилана стало понятно о роли двадцать пятой тории. Океания оставалась под управлением Командора и теперь ребятам предстояло проникнуть туда. Надо обнаружить центр управления и прервать связь между колонией и Ма.
Итак, мигрантам предстояло посетить столицу Океании. Город Аквамир находился в глубине острова. Предстояло прыгать через половину тории. Но сначала нужно решить проблему с маячком. Долго думали каким способом забросить его за периметр. Все подступы к островной тории тщательно охранялись. Долго изучали видео защитного барьера из гранита, опоясывающего набережную. Никакой охраны снаружи, видимо работает силовое поле. Тихо, только плеск волн и крики чаек.