Фицджеральд родился в приличной семье и приходился потомком (хотя и не по прямой линии) и тезкой Фрэнсису Скотту Кею, автору американского гимна «Знамя, усыпанное звездами». Он благоразумно предпочитал не называть себя полным именем: Фрэнсис Скотт Кей Фицджеральд. Не то чтобы это как-то угрожало его популярности. По правде говоря, он никогда и не был популярен. Когда Фицджеральду стукнуло шесть лет, родители устроили в его честь праздничную вечеринку. Никто из приглашенных не пришел. Скотт, как его звали в семье, от расстройства съел весь торт целиком, вместе со свечками. Это было не последнее его неудачное празднество. «Вечеринки, — напишет он позже, — это еще один способ самоубийства».
Приятная внешность немного поднимала его рейтинг. В Принстонском университете Фицджеральда путем голосования выбрали самым симпатичным парнем в группе. Однако никаких иных достоинств, кроме смазливой мордашки, за ним в те годы замечено не было. Не успев толком приступить к учебе, он завалил математику, латынь и химию. Фицджеральд понимал, что выпускных экзаменов ему не сдать, но тут как раз началась война, и студент-неудачник завербовался в американскую армию. Он искренне надеялся, что его убьют и после него останется только красивый труп и незаконченный роман, который обеспечит автору литературное бессмертие. Но этого не случилось. Фицджеральду так и не довелось поучаствовать в реальных боевых действиях, и славу он вынужден был зарабатывать совсем другим путем. Подходящий шанс представился в 1919 году, когда Фрэнсис Скотт опубликовал дебютный роман «По эту сторону рая», который был высоко оценен критиками.
К этому времени он уже встретил Зельду Сейр, огненную, как вулкан, девушку из Алабамы, которая на следующие два десятилетия стала его женой и «сообщницей». Они вместе, пошатываясь от выпитого, шли своим путем по Америке «эпохи джаза». Они купались в фонтане нью-йоркского отеля «Плаза», катались по Манхэттену на крыше такси и, вернувшись с затянувшегося допоздна шумного сборища у Джеральда и Сары Мерфи на Ривьере, ныряли в море с тридцатипятиметрового обрыва. Впоследствии Зельда сказала хозяйке вечеринки: «Как, Сара, разве ты не знала? Мы не верим, что себя надо беречь».
За всем этим натужным весельем скрывалась суровая реальность. Несмотря на похвалы критиков, писательство приносило Фицджеральду слишком мало денег, и супружеская чета жила не по средствам. «Великий Гэтсби» разошелся тиражом всего в 30 000 экземпляров, а последовавший за ним роман «Ночь нежна» не достиг и половины этого показателя. Даже в лучшие свои годы, в 1920-е, Фицджеральд никогда не зарабатывал много, а все, что зарабатывал, спускал, как только что сошедший на берег пьяный матрос. В итоге он был постоянно должен, причем буквально всем: друзьям, издателям, литературным агентам. Еще одним источником проблем стала Зельда. То, что казалось всем очаровательной эксцентричностью, позже переросло в шизофрению (в 1930 году ей официально поставили диагноз). Остаток жизни Зельда провела в разнообразных лечебных заведениях, а в 1947 году погибла во время пожара в психиатрической клинике.
Когда эпоха джаза сменилась Великой депрессией, Фицджеральд отправился зарабатывать средства к существованию в Голливуд. Правда, диалоги никогда не были его сильной стороной, и те несколько фильмов, которые были поставлены по его сценариям, оценивались критиками не слишком высоко. Он две недели трудился, переписывая сценарий «Унесенных ветром», но был уволен раньше, чем смог серьезно испортить текст. В Голливуде он встретил новую любовь — журналистку Шейлу Грэм, которая вела колонку светских сплетен. В последние годы жизни писателя она всегда была рядом, став свидетельницей того, как Фицджеральд постепенно спивался, а во время запоев становился буйным.
В августе 1940 года Фрэнсис Скотт получил последний в своей жизни отчет о продажах его книг. В нем говорилось, что за отчетный период реализовано было всего сорок экземпляров, и по итогам продаж автору причиталась сумма 13 долларов 13 центов. В полной нищете, но все же завязав с алкоголем, Фицджеральд взялся за новый роман «Последний магнат», однако так и не успел его закончить. 21 декабря 1940 года, поработав над рукописью, писатель решил сделать перерыв, пообедать в баре «Херши» и почитать статью о футбольной команде Принстона, напечатанную в университетской газете. Затем он отправился в дом Шейлы Грэм, где его и застиг очередной сердечный приступ. Фицджеральд замертво рухнул на пол. На момент смерти на счету писателя было 706 долларов, из которых 613 долларов 25 центов пошли на оплату похоронных расходов. К счастью, в своем завещании Фрэнсис Скотт не забыл попросить, чтобы «похороны были самые дешевые, какие только можно».
ОБОЖАТЕЛЬ НОЖЕК
Фицджеральд был настоящим фетишистом по части ног, его склонность ассоциировать ноги с сексом уходит корнями в раннее детство. Он никогда не снимал обуви на людях, это было для него равнозначно полному обнажению. О плавании не могло быть и речи; Фрэнсис Скотт был известен тем, что даже на пляже появлялся в ботинках и носках. «Вид собственных ног вызывает у него смущение и ужас», — отмечал в 1924 году один беседовавший с ним журналист. А вот женские ножки сводили Фицджеральда с ума. Как-то раз он признался проститутке, что вид женских ножек всегда его возбуждает и что во время любовных игр он обязательно ласкает ноги партнерши. Странный эпизод в романе «По эту сторону рая», когда главный герой при виде ног девушки-хористки испытывает отвращение, — возможно, попытка Фицджеральда обрести контроль над своими подсознательными импульсами, изложив их на бумаге.
КРЕСТОСЛОВИЦА?! КРЕСТА НА ВАС НЕТ!
Фицджеральд никогда не был фанатом кроссвордов, мода на которые охватила Америку в эпоху джаза. Он считал, что тяга американцев к решению словесных головоломок — признак поразившего нацию всеобщего невроза.
НИЧТО НЕ МОГЛО ТАК ОЖИВИТЬ СКУЧНУЮ ВЕЧЕРИНКУ, КАК ПОЯВЛЕНИЕ ПЬЯНЫХ СКОТТА И ЗЕЛЬДЫ ФИЦДЖЕРАЛЬД, ПОЛЗАЮЩИХ НА ЧЕТВЕРЕНЬКАХ И ЛАЮЩИХ ПО-СОБАЧЬИ.
ПОТЕРЯННЫЙ РАЙ
Книга «По эту сторону рая» помогла Фицджеральду заработать репутацию летописца эпохи джаза, но ранняя популярность имела и свои отрицательные стороны. Когда много лет спустя к нему подходили поклонники и выражали восторги по поводу его дебютного романа, писатель приходил в бешенство. «Если еще раз упомянете при мне эту книгу, и я размажу вас по стенке!» — бушевал он.
ПАПА И ФИЦДЖЕРАЛЬД
С Эрнестом Хемингуэем Фицджеральда связывали длительные и непростые отношения. Если вкратце, то Фицджеральд был настроен к Хемингуэю доброжелательно, а тот его в грош не ставил. На публике Фицджеральд воздерживался от ругани, но при личной беседе не стеснялся высказывать друзьям и знакомым все, что на самом деле думает о собрате по перу. «Он [Хемингуэй] всегда готов протянуть руку помощи, — однажды произнес Фицджеральд, — но только тем, кто выше его по положению». Зельда была еще худшего мнения о главном конкуренте ее мужа. Хемингуэй, замечала она, — «это сплошь бычьи бои и такой же бычий навоз».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});