С этими словами она глянула на меня.
Я по-прежнему стояла, как столб, все приготовленные слова вылетели из головы.
Тим, все еще с краской на щеках, вышел из-за стола и смущенно сказал:
— Здравствуй, Лена, проходи, будь, как дома.
Я прошла от дверей и по вбитой в мою голову прабабушкой привычке, наплевавшей на мои комсомольские замашки, перекрестилась на икону Николая угодника, висевшую в красном углу. Мать и сын переглянулись и сделали тоже самое.
Когда села за стол, за занавеской над русской печкой послышалось хихиканье, и оттуда высунулись две чумазые девчачьи физиономии.
Потом там что-то зашуршало, и оттуда вывалились две голозадые девчонки лет четырех. Они на бегу перекинулись в рысят и заскочили ко мне на колени.
— Машка, Глашка! — прикрикнула на них хозяйка, — быстро на печку убрались и не вылазьте, пока по людски не оденетесь. Оба рысенка соскочили на пол и вмиг исчезли за занавеской
— Совсем от рук отбились, — пожаловалась она мне. После этих слов я, наконец, переборола свое смущение и начала говорить.
— Извините, что я к вам так поздно пришла и незваной. Меня зовут Лена Гайзер, прабабушка сказала, что вы наши дальние родственники. И еще, — тут я замолчала на несколько секунд, но затем храбро выпалила, — мне очень надо поговорить с Тимом и с вами.
Ну, что же, — сказала хозяйка, — давай поговорим, только сначала познакомимся да поснидаем, чего бог послал. Меня зовут Милица Ивановна, это как ты уже знаешь, сынок мой старший, Тимофей, на печке возятся сестренки его, Маша и Глафира. Еще два сыночка Васька да Сашка сегодня у деда Ивана Тимофеича в гостях.
В это же время Милица Ивановна быстро поставила на стол еще одну глиняную миску и наложила в нее половником куски разваренного мяса, а рядом огромный ломоть душистого хлеба.
Не знаю почему, но у меня разыгрался такой аппетит, что я слопала всю миску мяса и даже сгрызла мелкие косточки.
Девчонки между тем оделись в простые домотканые платьица и, забравшись на лавку с другой стороны стола, не стесняясь, во всю разглядывали меня. Когда я дочистила миску, хозяйка налила мне отвара сушеной малины в золотой кубок и придвинула тарелку из золота, полную меда. Я автоматически взяла кубок и чуть не выронила его, не ожидая такой тяжести.
— Это правда золото? — спросила я.
Хозяйка пожала плечами.
— Золото, ну и что, оно у нас тут под ногами валяется, — сказала она равнодушно.
Я вспомнила папу, убитого из-за дурацкого самородка, который весил раза в два меньше чем кубок и чуть не заплакала. Подумать только здесь оно обычный металл, такой же, как все остальные.
— А вот и не так, — сказал неожиданно Тим.
Я вопросительно глянула на него, и он пояснил:
— Нетрудно догадаться, о чем ты сейчас думала, так вот для нас железо гораздо дороже потому, что его так просто не соберешь в речке.
Я поставила кубок на стол и, собравшись с духом, сказала:
— Милица Ивановна, мне очень хотелось поговорить с Тимом, но раз моя прабабушка считает, что это вы заставили его встретиться со мной, может, вы сможете сказать, зачем так сделали, а если это, действительно, была просто случайность, тогда извините меня, пожалуйста, за этот вопрос.
Я лежала в кровати в своей комнатке и думала о Тиме. После непростого разговора с его мамой, он отправился проводить меня до того места, где, как я ему объяснила, мне можно будет перейти к себе. Не знаю почему, но не хотелось ему говорить, что мне по силам открыть двери на Землю в любом месте Заповедья.
Мы шли по темному ночному лесу, сейчас я никуда не спешила. Тим осторожно положил мне руку на плечо. Я не возражала, мне было приятно, и хотелось самой прижаться к его горячему мощному телу. Странно, Тим оказался моим родственником гораздо более дальним, чем я считала. Теперь я думала, что немного понимаю свою прабабушку. Оказывается, ее дед, был не таким уж однолюбом. И завел себе зазнобу в Заповедье, которая родила ему сына Тимофея. Так что отец Милицы Ивановны, Иван Тимофеевич был троюродным братом моей прабабушки. До меня сразу не дошла вся цепочка нашего родства, которую объясняла хозяйка, но, в конце концов, я поняла, что являюсь примерно пятиюродной племянницей Тима. И это Ивана Тимофеевича чуть не убила моя бабуля, когда посчитала, что меня хотят лишить Дара родственники из Заповедья.
Мы, кстати, аккуратно обошли этот момент в нашем разговоре. Но и Тим и Милица Ивановна убеждали меня в том, что бабуля ошибается, и никто из местных жителей не желает возвращаться обратно туда, откуда они бежали несколько сот лет назад, спасаясь от преследований волков-оборотней.
За это время выросло не одно новое поколение и им гораздо интересней пока двигаться дальше в неизведанные леса новой планеты, чем возвращаться в полный опасностей покинутый мир.
Я же разглядывала убогую обстановку дома, тусклый коптящий светильник, грубую одежду, сшитую из ткани, сотканной на стоящем в другой половине дома станке, и думала, что никогда не смогла бы жить здесь, без всех благ, которые имеются у нас.
И, наверно, здесь было ужасно скучно!
Я постаралась ничем не выдать свои мысли, пообещала поговорить с бабулей, которую здесь боялись нисколько не меньше, если не больше, чем в Серебряном, и убедить ее в том, что мне никто не хотел ничего плохого. Хотя словам Милицы Ивановны о том, что про мой дар Тим сболтнул ничего не понимая, я не совсем поверила. Но вообще то, мне на это было наплевать. Теперь я знала, что дар у меня никто отнять не может, а Тима я могу теперь навещать когда хочу.
Когда я прощалась с ним у реки, он протянул мне золотое колечко.
— Вот возьми, пожалуйста, — смущенно сказал он, глядя на меня, — я его сам сделал.
Я тоже смотрела в его темные глаза и боролась с желанием прижаться к нему и никуда не уходить. В этот момент мне казалось, что я бы смогла все перенести и отсутствие электричества и неуютное жилье, лишь бы остаться с Тимом навсегда.
— Спасибо, — выдохнула я и, выхватив из его рук кольцо, ласточкой нырнула в открывшийся проход.
Я сидела на полу в своей комнате, сердце бешено бухало в груди, как бы говоря:
— Вернись! Вернись!
Вот и сейчас, лежа в кровати, я пыталась понять, что мне дальше делать. Рассказать все маме и отправиться в Заповедье, плюнув на все будущее здесь, или лишь иногда встречаться с Тимом, зная, что, в конце концов, ему тоже придется делать свой выбор.
Но маме я так ничего и не рассказала. Мне пришло в голову, что ей будет очень непросто узнать, что ее единственная дочь обладает странными талантами, может переходить в другой мир, и к тому же является оборотнем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});