Читать интересную книгу Предательский кинжал - Джорджетта Хейер

— Дорогая моя, нельзя отнимать у инспектора время по таким пустякам! — сказал потрясенный Джозеф. — Ты должна помнить, он занимается более серьезной, гораздо более серьезной работой.

На Мод его слова не произвели впечатления. Усаживаясь в свое привычное кресло рядом с камином, она сказала:

— Не думаю, Джо, что кому-нибудь принесет много пользы, если узнают, кто убил Ната. Он мертв, тут уже ничего не поделаешь; от того, что будут копаться в его делах, возникнут лишь неприятности. Но "Жизнь императрицы Австрии" — библиотечная книга, если я ее потеряю, то должна буду заплатить за нее. И потом, я не дочитала ее до конца.

С этим трудно было спорить, и Джозеф, довольно робко вновь попросив ее не тратить попусту время инспектора, позволил разговору иссякнуть.

Подошло время вечернего чая. Однако Валерия отвлекла всех от этого занятия, разрешив простым, но эффективным способом ту затруднительную ситуацию, в которой она оказалась. Окинув всех собравшихся робким, невинным взглядом васильковых глаз, она сказала:

— Послушайте, Стивен сообщил вам, что мы разорвали нашу помолвку? Вы, вероятно, думаете, что подло с моей стороны так поступать просто потому, что полиция думает, будто он убил мистера Хериарда. Но это не я так решила, это мама. И в любом случае, мы полностью разочаровались друг в друге, так что это ничего не значит. — Она обворожительно улыбнулась и добавила: — Странно, но сейчас он мне нравится гораздо больше, чем тогда, когда мы были помолвлены. На самом деле, раньше я его ненавидела.

— Позволь мне сказать, что оба твоих чувства взаимны, — ухмыльнулся Стивен.

— Боюсь, — печально сказал Джозеф, — вы, дорогая, еще не знаете, что значит любить.

— Чепуха, прекрасно знаю! Я столько раз безумно влюблялась! Я хочу сказать, просто до дрожи в коленях! — сообщила ему Валерия.

— Современные молодые люди, — произнесла Мод, — не придают помолвкам такого значения, как тогда, когда я была девушкой. Считалось легкомысленным, если кто-то обручался более одного раза.

— Как необычно! — сказала Валерия. — Думаю, у меня будет дюжина помолвок!

— Хорошо, когда ты будешь выходить замуж, я сделаю тебе красивый свадебный подарок, — сказал Стивен.

— Стивен, ты душка! Я так хочу, чтобы они не обвинили тебя! — сказала Валерия с наивной искренностью, лишающей ее слова оскорбительного смысла.

После этого она уселась кокетничать с Ройдоном. Это приятное занятие не прерывали до тех пор, пока в комнату не вошла ее мать, распространяя показное добродушие и удушливый запах духов. Помешать миссис Дин занять ведущее положение на сцене могла только энергичная хозяйка. Поскольку Мод не была энергичной и отказывалась считать себя хозяйкой, эта решительная леди сразу же захватила роль дуайена. Утвердившись на командной позиции, она поддерживала разговор, руководила рассаживанием по местам и предложила всем, несмотря на трагичные обстоятельства, в которых они встретились, сыграть в какую-нибудь тихую игру после ужина.

— В конце концов, мы ведь не должны забывать, что сегодня Рождество, как вы считаете? — спросила она с задорной улыбкой. — Нельзя просто сидеть и думать. Конечно, ничто шумное не подходит, но я знаю несколько игр на бумаге. Они должны вам, молодые люди, понравиться.

Такое предложение повергло всех в ужас. Первой обрела дар речи Паула, которая сказала с привычной для нее прямотой:

— Игры на бумаге вызывают у меня отвращение.

— Так сначала говорят многие, — сказала миссис Дин, — но потом они всегда присоединяются.

— Мама удивительно умеет организовывать всех, — пояснила Валерия, что было совсем не обязательно.

— Никому, — сказала Паула, откидывая назад волосы, — еще не удавалось организовать меня!

— Если бы вы были одной из моих девочек, — игриво заметила миссис Дин, — я приказала бы вам не быть такой глупой деткой.

Выражение лица Паулы было таким убийственным, что Матильда, чувствуя, что за последние двадцать четыре часа пережила достаточный эмоциональный стресс, встала, пробормотала извинение и вышла из комнаты. Не успела она пересечь холл, как к ней присоединился Стивен.

— Нервы не выдерживают? — спросил он.

— Совсем. Она ведет себя, как профессиональная хозяйка водолечебницы.

— Паула утихомирит ее, — безразлично сказал он.

— Не сомневаюсь, но я недостаточно хорошо себя чувствую, чтобы присутствовать при их милой беседе. Давай сразу договоримся, Стивен, если предстоят какие-то тихие игры, я отправлюсь спать с головной болью!

— Их не будет. Я хозяин в этом доме, пусть ненадолго, но сегодня во всяком случае.

— Я извиняю твое извращенное чувство юмора, но мне хотелось бы, чтобы ты не говорил так!

Он засмеялся и распахнул дверь в библиотеку.

— Входи. Я пошлю за чаем.

— Ты считаешь, что так можно? Это будет невежливо.

— Кому какое дело?

— Тебе никакого, это я знаю. Да и мне уже все равно.

Он позвонил, посматривая на нее с непонятным выражением на лице.

— Не можешь смириться с этим, Матильда?

— Нет, если предстоит еще что-нибудь. Можно только позавидовать Мод. Все это — сплошной ад. Что полицейский сказал тебе?

Он пожал плечами.

— Что я и ожидал. Думаю, он пришел ко мне после вдохновляющей беседы со Старри.

— Как мне не нравится Старри! — сказала Матильда.

— Да, мне тоже. Если я выйду живым из этой переделки, я уволю его. Вчера я застал его за тем, что он подслушивал, когда дядя Нат разносил пьесу Ройдона. Старри этого так не оставит.

— Всегда думала, он из тех, кто в состоянии всадить нож в…

Она поперхнулась, краска залила ей лицо.

— Продолжай! — поддержал он. — Почему ты остановилась?

Она покачала головой.

— Не могу. Слишком мрачно. Думаю, Старри переврал слова Ната при пересказе.

— Зачем ему перевирать? Дядя же говорил, что он не потерпит меня в своем доме.

— Мы все знаем, что это не так.

— Попробуй расскажи это инспектору Хемингею. Думаю, я влип, Матильда.

С внезапной безрассудной яростью она произнесла:

— Это тебе наказание за то, что ты такой упрямый, проклятый дурак! Какого черта ты ссоришься со всеми подряд?

Он не ответил, потому что в этот момент на звонок вошел лакей. Стивен отдал краткие приказания относительно чая и минуту или две после его ухода молча смотрел на огонь.

— Извини! — сказала Матильда, она удивилась, почувствовав, что дрожит. — Я не хотела.

Он коротко рассмеялся, как если бы думал, что ее слова не имеют значения.

— Ты думаешь, это сделал я, Матильда?

Она достала сигарету из портсигара и зажгла ее.

— Нет, несмотря на все улики, указывающие на тебя.

— Спасибо. Думаю, в своем мнении ты практически одинока.

— Есть еще один человек, он знает, что ты этого не делал.

— Очень разумно, — одобрил он. — Тебя когда-нибудь подозревала полиция? Очень нервирующая ситуация.

— Думаю, мы все под наблюдением.

— Не ты, девочка, ты не входишь в число подозреваемых.

Она решила, что ее сигарета по вкусу напоминает сено, и бросила ее в огонь.

— Стивен, ты не можешь смириться. Ты говоришь так, будто за дверью стоит "Черная Мария",[10] но я продолжаю считать, что у полиции недостаточно улик даже для того, чтобы задержать тебя.

— Надеюсь, ты права. Вскользь могу добавить, что если бы я хотел убить кого-нибудь, я начал бы с Джо.

— Допускаю, что он иногда невыносим. Грустно, что слишком большая любовь может вызывать самое дурное в обычном человеке. Приходишь к выводу, что это он во всем виноват. Отвратительные результаты добрых намерений! Если бы не Джозеф, не думаю, чтобы Нат написал завещание, и уверена, он никогда не организовал бы этого праздника. Если бы не он, Валерия не узнала бы, что ты — наследник, а Ройдон не сводил бы Ната с ума чтением своей пьесы. Незначительные обстоятельства, их поразительный результат нельзя было предвидеть. И все они, по жестокому капризу судьбы, объединились против тебя! Достаточно, чтобы сделаться циником! Но у них еще недостаточно фактов против тебя, Стивен!

Как это ни странно, Хемингей тоже пришел к подобному заключению, хотя и не разделял слепой веры Матильды в Стивена. В кратком разговоре с инспектором Стивен держался настороженно, и хотя Хемингей понимал, что это вполне объяснимо, это не расположило его в пользу Стивена. Стивен был сдержан, взвешивал каждый вопрос, прежде чем ответить на него. Инспектор, который неплохо разбирался в людях, считал его исключительно хладнокровным человеком и был склонен считать, что из всего плохо подобранного общества, собравшегося в Лексхэме, он более всех был способен совершить убийство. Но, несмотря на свое постыдное, по мнению его начальства, пристрастие к наиболее причудливым аспектам психологии, инспектор был слишком хорошим следователем, чтобы позволить своим теориям увести себя в сторону. Он мог — и делал это довольно часто — говорить легкомысленно, высказывая суждения, которые полностью не подтверждались фактами, отдаваться полету фантазии, но тот, кто поспешно заключил бы, что своей нынешней должностью он обязан просто везению, а не своим основательным достоинствам, скоро бы обнаружил, что в этом случае первое впечатление более, чем обычно, обманчиво.