Такие инсинуации обидны не только для бывшей жены и сыновей поэта, но прежде всего для самого Высоцкого, так как его письма к Людмиле Абрамовой убеждают, что на самом деле все обстояло совершенно иначе.
А различные пустяки и мелочи… Марина Влади пытается убедить нас в том, что Высоцкий только благодаря ей был одет, обут, накормлен, имел всевозможные материальные блага. Бедный русский и богатая француженка. Может, это и романтично, но правдиво ли? Те, кто помнит, сколько концертов ежедневно давал Высоцкий, чтобы собрать деньги на свои автомобили, на подарки для своей любимой жены…, никогда не согласятся с подобными уверениями. Три, четыре и более концертов в течение дня, а между ними — короткие перерывы в тесной комнате за кулисами, где невозможно было просто даже нормально сесть, — так выглядела его работа на износ. После таких выступлений поэт кашлял кровью… На своем последнем концерте он не мог петь, но его выступления ждали несколько тысяч зрителей. Он спросил: «Могу ли я выйти к вам без гитары?». Он долго говорил о своем творчестве, о театре, о ролях в кино. Его провожали аплодисментами.
Копание в деталях личной жизни, чрезмерное акцентирование внимания на быте, попытки выделить определенные дела и поступки — все это неприятно и не настолько важно, чтобы останавливаться на этом подробно. Невозможно не спросить у нее, а кому необходимо такое толкование фактов? Почему Марина Влади показала себя этакой доброй феей, без материальной поддержки которой существование Высоцкого было бы довольно убогим… А что по этому поводу делать с воспоминаниями друзей Высоцкого: «Володя прилетел из Соединенных Штатов. Дал там несколько концертов. Заработал тридцать семь тысяч долларов, но оставил их Марине, так как ей нужно было на лечение»? Что делать с признаниями самого Высоцкого, например, на тему того же интервью: «На Западе приходит ко мне журналист и говорит, что хочет взять у меня интервью. Платит три тысячи долларов»? А ведь его концертов, интервью, телевизионных программ, грампластинок на Западе было немало.
Еще в книге Марины Влади кроме ее вполне ощутимой любви к Родине Высоцкого отображен и видимый контраст между зажиточным, высокоразвитым Западом и Россией, образ которой воссоздан и показан как своего рода антицивилизация.
К тому же поведение Марины Влади после смерти Высоцкого ничем не напоминало о ее высокой культуре, вежливости и такте. Скорее наоборот, говорило о других, малопривлекательных чертах и манере поведения — защита собственных меркантильных интересов, мелочность, обывательщина, снобизм. Более детальное их комментирование не является целью настоящей книги и выглядело бы неэтично.
Фактом остается, однако, то, что книга Марины Влади как литературное явление достойно признания и похвальных слов, но как явление фактографическое — немногого стоит. Можно ли верить всему другому, если даже описание первого свидания Высоцкого и Марины Влади вызывает большие сомнения? А ведь этого она не должна была забыть. Хотя каждый высоцковед знает и может без труда назвать фамилии, как минимум, нескольких лиц, которые подтвердят, что время, место и особенности этой встречи были совершенно иными, нежели они представлены в книге Марины Влади. Один из знакомых Высоцкого определил это кратко: «Марина Влади написала сценарий. Не описала она то, как выглядела ее жизнь с Володей, а только то, как она хотела бы это видеть. И как подобает кинозвезде, в этом сценарии главную роль отвела себе. Я сильная — ты слабый, я могу — ты нет. Я без труда бросаю курить — тебя это злит. Ты не можешь. Может, она не пишет об этом прямо, но тем не менее… Это вызывает сожаление и смех одновременно»
Что ж, эта оценка, может, слишком строгая и эмоциональная, но объективная. Возможно, правду рассказали бы письма Высоцкого к Марине Влади, но на их публикацию французская актриса не имеет пока ни малейшего желания. А что с ними станет в будущем, этого, увы, никто не знает. Уходят люди, знающие поэта, а вместе с ними уходит и правда о нем. Это весьма печально. Печально и то, что вдова Высоцкого не приезжает на его могилу. Но, может быть, когда-нибудь изменит взгляды. Может быть, однажды приедет…
Единственное, приходится радоваться тому, что многие близкие и друзья Высоцкого написали и опубликовали правдивые воспоминания о нем. Людмила Абрамова опубликовала его письма. Без собственной цензуры, «без корректуры», с теми фрагментами, которые могут сегодня, по прошествии времени, вызывать определенные сомнения в справедливости ее тогдашних оценок, претензий и жалости к Высоцкому. Не побоялась их опубликовать, и нам за это остается только быть ей безгранично благодарными.
Ну, а самым большим счастьем, безусловно, является то, что сохранились песни Высоцкого, и именно в них содержится вся правда о его жизни. Сам поэт сказал как-то по этому поводу на одном из своих концертов: «Я получаю огромное количество писем с вопросами о моем отношении к различным делам, о том, что люблю и ценю, о том, чего не переношу, что меня раздражает. Все ответы вы найдете в моих песнях».
«ЗАСТЫВШИЙ ВУЛКАН…»
Одним из знаменитых фильмов с участием Владимира Высоцкого была комедия Александра Митты «Сказ про то, как царь Петр Арапа женил». За основу в фильме взято известное произведение А.С. Пушкина, рассказывающее историю Ибрагима Ганнибала, темнокожего предка поэта, которого привез из далекой Эфиопии царь Петр I. Первоначально фильм должен был называться «Арап Петра Великого», но из-за того, что режиссер роль Ибрагима доверил Высоцкому, название пришлось изменить. Неприязнь цензуры к Высоцкому тогда приобретала временами воистину формы паранойи. Цензоры не хотели пойти на то, чтобы слово «Арап», характеризующее героя Высоцкого, было первым и главным составляющим в заголовке фильма. Старое название заменили новым — «Сказ про то, как царь Петр Арапа женил». Оно оказалось чересчур длинным, что прекрасно почувствовали на польском ТВ, сократив его при случае — во время демонстрации фильма в Польше — на несколько слов. В России же был сделан акцент на этот громоздкий заголовок, в связи с чем Высоцкий, говоря как-то по поводу названия данного фильма, горько заметил: «Я должен был стать главным героем этой истории, но вышло так, что я оказался после сказа, после царя Петра и к тому же — после запятой».
По существу же Высоцкий остался главным героем фильма, несмотря на то, что киношное руководство навязывало мнение, что на роль Ибрагима следует пригласить чернокожего актера. Впрочем, Александр Митта не поддался на оказанное на него давление, верно мотивируя свое решение тем, что проблема, которую он поднимает в фильме, не является проблемой жизни иностранца в России, потому что Ибрагим Ганнибал пребывал в России с раннего детства (был крестным сыном царя Петра Великого), в совершенстве владел русским языком, был прекрасно образованным, сделал в России карьеру и внес немалый вклад в развитие русской науки, главным образом в области инженерии кораблестроения. К тому же он воспринимался режиссером, как и большинством его земляков, как русский, а не как эфиоп. Основной проблемой, рассматриваемой режиссером Александром Миттой в фильме, были взаимоотношения между интеллигентом-вольнодумцем и властью — царем. Фильм иллюстрировал, какой была их настоящая любовь к Отечеству и как по-разному это проявлялось. Точно так же воспринял главную мысль и Высоцкий. Но, увы, режиссер по причинам, которые трудно объяснить, почему-то решил представить эту проблему в жанре комедии. Высоцкий не принял этой концепции, чему, впрочем, трудно удивляться, и попытался напрямую доказать, какую большую душевную драму переживает его герой, несмотря на то, что его Ибрагим совершенно не примкнул к окружающим его комедийным персонажам, разыгрывающим на его глазах комические ситуации, в которых, впрочем, и он активно участвовал. О, чудо, временами складывалось впечатление, что герой Высоцкого перепутал все планы фильма, так отчетливо он вырывался из общей сценографии, а его актерская игра отнюдь от этого не пострадала, скорее, даже наоборот. Созданный Высоцким образ выигрывал в результате возникшего конфликта между точкой зрения героя, показанной режиссером, и исполнением главной роли, ибо на фоне персонажей, которые вечно затевали интриги и попадали в забавные перипетии, Ибрагим казался еще более одиноким и опечаленным, его тоска была еще более доминирующей в свете разыгрывающихся на экране комедийных ситуаций, и благодаря этому его драматизм выделялся с необыкновенной экспрессией.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});