В кабинете повисла напряженная тишина.
Макс-Желудь пристально уставился на Папу Янко.
— Как давно вы знали?
— Да с самого начала. Ты мне не мешал, вел себя прилично, чего уж было тебя гнать.
Я кашлянул, привлекая к себе внимание.
— Макс, прошу прощения, но кто у нас отец?
— Мы не общаемся, — проворчал неформал. — Только по делу.
— Ну ты уж наступи себе на горло и изволь позвонить, — настаивал Папа Янко. — Тут уже политикой запахло. А я ненавижу, когда в моем доме начинает вонять политикой.
Ситуация становилась все любопытнее. Понятно, что раз Желудь обладал Благодатью, причем довольно крепким рангом, то происходил из непростой семьи. Но вот от кого?
— Так чьих вы, барин, будете? — уточнил Костя.
Желудь уставился на него с выражением лица. Не обещавшего ничего хорошего.
— Я Максимилиан Вальтерович Орф. Еще вопросы?
Глава 24
В кабинете повисла звенящая тишина — такая плотная, что, казалось, ее можно было зачерпнуть ложкой. Желудь с вызовом взирал на Денисова, а у моего товарища попросту вытянулась рожа от удивления. Аня приоткрыла рот в немом вопросе, я засыл в ступоре. И лишь Папа Янко явно находил все происходящее забавным.
Я откашлялся, стараясь разбавить неловкую паузу.
— Да уж, весьма исчерпывающе, Максимилиан Вальтерович. Вижу, тайный советник в свое время отлично поразвлекался…
Жедудь искоса взглянул на меня. Было заметно, что он не столько стыдился своего происхождения, нет. Скорее, эта истина его злила.
Хотя на самом деле гораздо больше вопросов у меня было к Корфу. Пистолетыч, однако, оказался не промах: мало того, что заделал бастарда, так еще и не отсек его от рода. Весьма редкое явление в среде аристократии. Интересно, что его заставило?
Тем временем Денисов и Анька отошли от шока.
— Неужели — сын самого…
— Нет, блин, это у нас тут так принято развлекаться, — огрызнулся Орф. — Допрос с пристрастием устраивать будете или все-таки продолжим переговоры?
Папа Янко достал из стоявшей на столе коробочки длинную сигариллу и закурил от зажигалки в виде позолоченного пистолета.
— Да мы, Максо, уже вроде бы договорились, — сверкнув золотыми зубами, оскалился местный барон. — Юные ищейки вполне красноречивы в своих помыслах и желаниях. И, несмотря на то, что я не люблю сотрудничать с государевым людом, сейчас наши интересы совпадают. И им, и мне будет выгодно избавить Букурешт от той швали, что прибывает сюда по зову вашего опального князька. Мне все равно, какие цели он преследует. Для меня важно, чтобы мои владения не страдали от его, с позволения сказать, деятельности.
Я кивнул, все еще косясь на Желудя. Сын Корфа, подумать только. Да еще и, судя по возрасту, зачат был довольно рано. Интересно ж девки пляшут…
— Тогда моя просьба в силе, — отозвался Орф и жестом указал на нас. — Папа Янко, я прошу тебя дать этим людям кров до завтрашнего утра. Их ищут и отслеживают недруги. Мы приняли меры, чтобы избавиться от слежки, но все равно нужно переждать, пока изменения вступят в силу.
Старик кивнул.
— Я знаю. Чую кровавый ритуал… Что ж, вы, господа, смогли меня удивить и даже в какой-то степени порадовать. Я разрешаю вам остаться здесь, — он благосклонно шевельнул рукой и стряхнул пепел в массивную латунную пепельницу. — Кто бы за вами ни гнался, если он в своем уме, сюда сунуться не осмелится. Все в Букуреште знают, кто мы и что с нами лучше не ссориться.
— Уверены? — засомневался я. — Если мы правы, эти люди готовы посягнуть на жизнь самого императора. Сдается мне, здравый смысл — это немного не про них.
— Тогда они тем более не станут подвергать свои планы риску, если дерзнули убить царя, — пожал плечами Папа Янко. — Судя по вашим речам, однажды у этого князька уже не получилось совершить намеченное. Во второй раз он должен быть осторожнее, ибо теперь провал может стать для него последним. И, при всем уважении, вы — не настолько крупная рыба, чтобы сворачивать из-за вас свою деятельность. Но на вашем месте я бы подумал, как он может ускорить реализацию своих планов, зная, что вы у него на хвосте.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Желудь тяжело вздохнул и подошел к “барону”. Поклонившись в знак благодарности, он покосился на меня.
— Я должен кое-что сделать как можно скорее. Пока оставлю их здесь, вернусь утром.
— Делай, что должно, Максо, — ответил старик. — Но не рискуй сверх меры. В конце концов, твоя мать просила меня о тебе позаботиться.
Я с удивлением покосился на этих двоих. Не знаю, что там за веселая молодость была у Корфа, но сюрпризов в прошлом тайного советника явно хватало. В какой-то степени мне даже стало неловко оттого, что я случайно в это влез. Словно не вовремя распахнул дверь в комнату соседа и застукал его за чем-то постыдным.
Желудь кивнул и вышел, а мы остались наедине со стариком.
— Не хмурьтесь вы так, — улыбнулся старик. — Максо — толковый парень. Служил мне верно. А то, что подрабатывал на ищеек — что ж, выбора у него не было. Ему-то невдомек, что мне известно. Я же знаю, что у вашей аристократии не принято оставлять силу бастардам. Знаю, что отец долгое время вовсе не ведал о существовании Максо. Так его мать решила, а она умела хранить секреты.
— Значит, когда отец узнал о Максимилиане, то заставил его работать на себя в обмен на сохранение силы? — уточнил я.
— Почти. Тут сложно сказать, кто кого заставил и кто оказался в менее выигрышной позиции. Отец Максо — человек непростой. Ты-то, Михай, знаешь, не мне тебе объяснять. И то, что спустят простому пареньку, может уничтожить птицу высокого полета… Я бы поставил на то, что отцу пришлось вплести Максо в работу для того, чтобы официально добыть разрешение на применение силы.
Денисов пожал плечами.
— У нас не требуют отсекать бастардов от рода. Это прописано в законах как настойчивая рекомендация, которую расценивают как предписание. Просто бывали случаи, когда бастарды начинали мешать официальным наследникам…
Но вряд ли это был случай Корфа. Вальтер Макарович ведь сам признался мне, что у него был сын, но… Теперь, в общем, остался только этот Максимилиан. Вряд ли этот бастард кому-то помешает.
Как бы то ни было, ситуация странная, но не моего ума это дело. Если Корф решил, что так надо, значит, ему виднее. Да и этот Максо мало отсвечивал и мешал тайному советнику, сидя здесь, в Букуреште. Лишь бы сейчас он все сделал правильно и смог убедить Пистолетыча, что у нас тут полный швах.
Папа Янко поднялся из-за стола и оперся на трость.
— Что ж, юные господа. Прошу, пользуйтесь нашим гостеприимством. Можете погреться у костра вместе с остальными.
Он отворил дверь и жестом пригласил нас выйти. Мы прошли между двумя угрюмыми охранниками. Шедший последним, “барон” что-то коротко сказал им по-дакийски, и один из них подвел нас к костру.
Аня с опаской уселась на длинную ржавую скамью, на которую кто-то положил старое одеяло. Я расположился напротив на перевернутом цинковом ведре. К моему удивлению, Денисов выбрал усесться возле меня.
— Вот уж не думал, что проведу ночь в убежище для бездомных, — шепнул Костя.
Я усмехнулся.
— Ты же понимаешь, что все это — фикция? У Папы Янко есть и деньги, и власть. Наверняка он может позволить себе особняк не менее роскошный, чем Русский дом. Просто предпочитает быть поближе к тем, о ком заботится. Имидж у него такой.
А может это было частью обета, который он дал. Я бы не удивился. Может, его родовая сила имеет одним из условий нестяжательство. Но да, я тоже давненько не бывал в подобных местах. Тем не менее, мне казалось, что для аристократов и выходцев из богатых семей было полезно иногда спускаться с небес под землю, чтобы не терять связи с реальностью.
Анька обхватила плечи руками.
— Холодно здесь…
Я прохлады не чувствовал, хотя замечал, что откуда-то тянуло сквозняком. Вероятно, Аня таким образом пыталась заставить Денисова оказать ей знак-другой внимания — обнять, поделиться одеждой… Но, к моему удивлению, Костя на нее даже не взглянул, хотя наверняка все расслышал.