лавочке решил, что я к нему за деньгами пришел, думал, будто Сажин меня прислал.
— А думал он так потому, что вы знали о деньгах.
— Но не знали, где они. Да и не искали.
— А деньги откуда?
— Незаконные они. Подробностей я не знаю, но представление имею.
— Какое отношение к этим деньгам имеет Антонов?
— Самое прямое. Власов решал, с кем работать, Антонов утверждал, выделял. Дальше обратная волна.
— То есть откат?
— По ступенькам, снизу вверх, от Власова к Антонову, выше, выше. И Власов хорошо с этого имел, и Антонов.
— Ты об этом знал?
Мухин отвел глаза в сторону.
Малахов недобро посмотрел на подчиненного. С Мухиным еще разбираться и разбираться. Возможно, дело дойдет до уголовной ответственности, но прежде нужно решить с Нерестовым и Сударевым, которых связывала не только зона, но и женщина.
— Осокина работала с Власовым?
— Работала.
— Откатывала?
— Откатывала.
— Значит, знала, что деньги у него есть.
— Должна была знать.
— Выздоравливай, Игнат Павлович. А чтобы ты здесь не скучал, мой тебе совет: напиши подробное объяснение на мое имя, изложи все, что знаешь о делах Сажина, Антонова и вообще. А там посмотрим, что с тобой делать. Если раскаешься, то возьмем на поруки.
Можно, конечно, уволить Мухина, но кто придет на его место? Специалист он хороший, много знает, еще больше умеет. Если всех мздоимцев и мелких пакостников из отдела выгнать, то и работать не с кем будет. Перевоспитывать народ нужно, кроить людей под себя, а неисправимых отправлять на свалку истории.
Глава 15
Стелла — девушка по-настоящему красивая. Мать ее для своих лет тоже выглядела очень даже неплохо, глаза глубокие, томные, в чертах лица загадка. Но с кислинкой. Безрадостное у нее выражение, ни единого намека на кокетство.
— Что вам нужно? — спросила она, недовольно глядя на Максима поверх ворот.
Дом небольшой, бревенчатый, обшитый пластиком, смотрится прилично, но небогато. Забор из штакетника, ворота железные, но такие же низкие. За спиной у хозяйки угрожающе скалилась старая немецкая овчарка.
— Так я к Артуру Мироновичу.
Сначала Максим предъявил свое удостоверение, затем показал новенький паспорт на имя Нерестова, который только что получил от Малахова.
— Вот, документ ему принес.
— Что-то я не поняла, вы из полиции или из бюро добрых услуг? — спросила женщина.
— Так Стелла попросила.
— Стелла!
— Сами понимаете.
— Да, понимаю! — Нерестова взяла паспорт, пролистала его.
— Там семейное положение указано, дети, все как положено.
— Ну так иди, чего встал? — Женщина кивком показала за ворота, даже глаз на Максима не подняла.
— Так мне бы Артура Мироновича увидеть.
— Нет его.
— А когда будет?
— Не знаю, может, завтра.
— А найти его где можно?
— Понятия не имею. У тебя все? — Нерестова все-таки удостоила Максима взглядом.
Он взмахнул рукой быстро и ловко, женщина даже моргнуть не успела, а паспорт уже вернулся к нему.
— Теперь все!
— Что-то я не поняла.
— Приказ был передать лично в руки!
Максим повернулся к женщине спиной, и овчарка тут же с рычания перешла на лай. Парень ускорил шаг. Мало ли, вдруг Нерестова откроет калитку и спустит на него пса? Характер у нее точно не ангельский.
А Нерестова он обязательно найдет и возьмет под наблюдение. Возможно, его ждут великие открытия.
Не так страшны менты, как случайности, которые способны разрушить любой, даже самый хитроумный план. Можно снять дом в глухом переулке, затихариться в нем, а появится вдруг Нерест и по простоте своей душевной приведет хвоста. Он ведь не ночью приперся, как у нормальных людей принято, а средь бела дня.
Сударь выглянул в проулок — нет ли там кого? — закрыл за гостем калитку и только затем спросил:
— Случилось что?
Он внимательно посмотрел Нересту в глаза.
— Да предчувствие нехорошее, — сказал тот, ладонью потирая грудь.
— Аналогично, — буркнул Сударь.
Он провел Нереста в дом, где на печи спал пьяный Стебель. Юра свое дело сделал, больше от него пока ничего не требовалось. Пацан он смирный, послушный, по пьяному делу не бузил, денег не требовал, в общем, Сударь разрешил ему бухать. Так и жил Стебель, то пил, то спал. Надо бы ему капельницу с водкой поставить. Тогда спать и напиваться он будет одновременно.
— Спит? — спросил Нерест, глянув на ногу в рваном шерстяном носке, торчащую с печи.
— Спивается потихоньку.
— Даже не знаю, хорошо это или плохо, — сказал Нерест.
— Предчувствие, говоришь?
— Не надо было девчонку на себя брать. Сказал бы, что у Мухина взял, да и все, никаких проблем.
— Но ты же не сказал. — Сударь подошел к окну, одним глазом глянул на Нереста, другим окинул двор.
Вдруг менты к дому подкрадываются? Особого страха у него не было, за деньги он не переживал. Здесь их не найдут. Да и следов они не оставили, выйти на них, наверное, как-то можно, а вот прищучить — нет. Если Нерест в очередной раз не накосячил.
— Да моча в голову стукнула! Перед дочкой решил покрасоваться.
— Моча в голове — это плохо, — сказал Сударь и нехорошо посмотрел на своего дружка.
Он хорошо помнил, как заехал в зону и схлестнулся с лысым Беком. На пустом месте с ним свара вышла, но зарубились крепко, насмерть. Нерест ему тогда здорово помог, жизнь, можно сказать, спас. Бек подкрался к Сударю ночью, занес нож, а Нерест не растерялся и ударил его по руке. А там и Сударь включился. Вдвоем они решили вопрос, с тех пор шли по жизни вместе.
Тогда, четыре года назад, Сударь верил в Нереста как в самого себя, но со временем малость разочаровался в нем. Не такой уж и твердый у Нереста характер, как хотелось бы. Не всегда он был способен настоять на своем, мог струсить, но назад пока не поворачивал и соплей по земле не растекался. Прихвастнуть любил, нос не по делу задирал, а иногда и откровенно тупил. Но друзьями они все же остались и на воле реальное дело замутили.
Наехали на общую знакомую, поимели ее на бабки, а затем еще и на того чинушу вышли, с которым она работала.
— Не надо было понты колотить, — сказал Нерест.
— Не надо было светиться!
— А хвосты за вами подчищать? Если бы девчонка сгорела, то нас по-другому искали бы.
— А ботинки?
Осокина сдала им и Власова, и все расклады вокруг него. Про его дружков рассказала, про Мухина и Сажина. Сударь не мог не брать в расчет этот факт. Не хотелось ему связываться с Сажиным хотя бы потому, что через него