Рыба оказалось тяжелой. Это был настоящий бой двух равных по силе противников. Схватка длилась, наверное, целый час, не меньше. Иногда перевес был на стороне орлана, он пытался вывести рыбу на мелководье, но и рыба не сдавалась — тянула на середину реки, где глубина… Орлан устал, крылья намокли, отяжелели… Яков решил, что пернатому хищнику пришел конец. Лодки близко не было, и он ничем не мог ему помочь. Но орлан собрался с силами и вывел-таки свою добычу к перекату у самого берега. Яков увидел гладкую рыбью спину. Это был сом! Сом не сдавался, старался уйти с мелководья, бил хвостом, окатывая орлана водой… Да, схватка была не из легких… Еще все могло быть, но орлан вдруг освободил одну лапу и ухватился за тростник. Вот тогда Яков понял, что орлан победил… Так оно и случилось. А сом, как считает Яков, был весом не меньше пяти килограммов…
Турангу с гнездом сломало ветром.
В здешних местах ветер не редкость, но в ту ночь поднялась настоящая буря. Темень, ни одной звезды в небе, а кругом скрип и скрежет. Якову не спалось, все казалось, какое-нибудь старое дерево не выдержит и обрушится на землянку. Он поднимался, выходил на берег реки, стоял и слушал, как свистит ветер и хлещут о берег волны. Ветер дул навстречу течению, и вода в реке поднималась.
Во второй половине ночи на острове раздался громкий треск, и с шумом упало дерево. Закричали орланы и грачи…
К утру буря стихла, но наделала беды. Гнездо лежало в воде, на на нем сидели два крупных птенца.
Орланы кружили над островом, кричали, иногда присаживались на вершину дерева и хмуро смотрели вниз. Непонятно почему, но они так и не решились слететь к своим птенцам. И на следующий день птенцы все так же сидели на краю гнезда, разевали рты и пронзительно пищали.
Ловить рыбу было запрещено, по реке туда-сюда носилась инспекторская «казанка». Но Якову стало не по себе от унылых криков орлят. Он решил рискнуть и бросить сплавную сеть. С первого заплыва попалось несколько лещей. Весь улов он скормил птенцам. Первое время орланы прилетали, — покричат, покружат, — да дня через три-четыре перестали появляться. Пришлось Якову выхаживать молодых. Кормил почти что одной рыбой. Сазан им больше по вкусу был, а леща, если не слишком голодные, не брали.
Выросли, прошло время, летать стали хорошо. Сядут на борт лодки и кричат — есть просят. Им бы пора самим охотиться, а они сидят и пищат. Большие стали, тяжелые и красивые. Но от старых птиц отличались. У старых хвосты белые, у этих — черные.
Да вот кончилось все плохо. Приезжал тут какой-то человек из города, рыбачил, отдыхал. Привязался — отдай птенцов, очень нужны. Все равно, мол, придет зима — куда ты с ними? Кормить чем будешь, а они к охоте не привыкли… Подумал Яков и отдал, даже не спросил, зачем ему орланы? Надо человеку, значит надо… А потом случайно узнал, что тот из них чучела сделал.
— Вот такой собачий сын оказался… Зачем ему чучела? Не надо было отдавать, да кто его знал. Зря, одним словом, пропали… — закончил Яков свой рассказ.
За беседой время прошло незаметно. Солнце уже висит низко, а нужно добраться до егерского кордона засветло, чтобы не напороться в потемках на мель или корягу. Яков идет проводить меня…
Отгребаюсь от берега, завожу мотор. У первого поворота оглядываюсь назад. На золотистой от вечернего солнца отмели вижу упавшую турангу с гнездом, а на другой стороне реки — одинокую фигуру Якова…
Егерь мне сказал, что по дороге на Аксу я увижу еще одно гнездо орлана. Он уверял, что гнездо жилое, что он сам видел птенцов с неделю назад. Но жилье орланов оказалось пустым. Из каждой щели постройки торчали рыжие космы сухой травы — воробьиные поселения. С полсотни воробьев подняли такой шум, что хоть затыкай уши, один старался перекричать другого…
Под деревом валялись окурки, на песке четко отпечатались следы подошв и колес автомашины. Птенцов забрали люди, которые недавно здесь останавливались. Больше некому. Ведь других врагов у орланов нет…
Казалось бы, нет ничего проще для орланов, чем гнездиться на самых высоких и толстых деревьях. По берегам Аксу нередко попадаются ивы толщиной в два обхвата. Но местный егерь Сеит ведет меня мимо огромных деревьев к озеру, заросшему по краям густым тростником. Он показывает на низенькую приземистую турангу, верхушка которой едва выглядывает из-за метелок тростника. Зато какая роскошная папаха красуется на туранге-коротышке.
— Сейчас там птенцы, — говорит Сеит и прикладывает палец к губам.
Мы молча бредем по протоке к дереву. Вот уже близко туранга, до нее остается не больше двадцати шагов, почему же не вылетают взрослые птицы? На лице Сеита намечается беспокойство, потом в глазах его появляются растерянность и разочарование…
— Нет, нету, — бормочет Сеит. — Тут жили сакманщики… Они взяли птенцов… Больше никого не было… Я же предупреждал…
Сеит стискивает зубы, ноздри его раздуваются и бледнеют от злости.
— Я им покажу! — грозится он. — Я же предупреждал…
— Может, кто другой? — говорю я.
— Других здесь не было, — отвечает Сеит.
— Но зачем они разорили?
— Зачем? — смотрит на меня Сеит. — Они увидели, что белохвостый ловит рыбу. И разорили…
Другого объяснения он не находит. Чтобы доказать, что орлан был, Сеит ведет меня по тростнику и осоке к озеру. Мы выходим на пологий берег, усыпанный крупной сазаньей чешуей.
— Вот тут, — говорит Сеит, — он убивал рыбу.
Мы возвращаемся к кордону…
— Я знаю еще гнездо, — произносит Сеит. — Покажу, когда поедем к Бакланьим озерам.
Опять едем по пустыне… Высокие барханы розовеют в утреннем свете. Солнце поднимается выше и пески становятся ярко-желтыми. Неожиданно впереди открывается синее озеро. В воде, как в огромном зеркале, медленно плывут белые облака. Из всех сочетаний цветов, пожалуй, самое лучшее желтое с синим.
В этом краю немало озер. И соленых, и пресных. Пресные озера — в зеленой кайме тростников, а соленые окружены белыми ободками соли. Пресные озера богаты рыбой. С высокого берега видно, как в прозрачной воде неторопливо проплывают крупные сазаны. Еще утро и пока нежарко. Кажется, что над песками проносится прохладное дыхание Балхаша.
Дорога наша петляет, круто поворачивает то на восток, то на запад, то на север… Но Сеит рядом, а он-то отлично знает местность.
— Вон за тем барханом живет белохвостый, — показывает он вперед.
Машина с разгона вылетает на бугор! И среди желтой равнины мы видим зеленый островок деревьев. Туранги…
Взмахивая тяжелыми крыльями, над рощицей поднимается большая