Ликование. Эйфория. В этот миг я был всемогущ и мог бы покорить весь мир. Но он больше не существовал. Вся вселенная вместилась в этот крошечный домик, а богиня, которая в ней правила, раскрыла свои объятия для меня.
Плащ был больше не нужен, как и остальная одежда. Нас согревала наша страсть.Дорогие читатели, а все ли уже подписались на автора? Подписывайтесь, чтобы не пропустить новинки
16.4
Утром я проснулась с ощущением неги и счастья. Всю ночь Эдвин не выпускал меня из объятий, а стоило мне лишь пошевельнуться, как он притягивал меня к себе и прижимал еще плотнее.
Я открыла глаза, посмотрела на мужчину. Своего мужчину. Он был невероятно красив: густые темные ресницы слегка подрагивали во сне, всегда сосредоточенное и немного жесткое лицо сейчас было расслаблено и спокойно.
Случившееся вчера было таким странным, будто и не с нами вовсе произошло. Мы не говорили слова любви, а просто отдались страсти и какому-то магическому притяжению. Может, причиной тому была истинная связь. И тем не менее это было прекрасно.
Мое пробуждение не осталось незамеченным. Эдвин потянулся и открыл глаза. Он посмотрел на меня с нежностью, и я поняла, что он тоже ни капли не жалеет о произошедшем.
Он улыбнулся, в его глазах запрыгали озорные огоньки. Я потянулась за поцелуем.
Утро, полное неги, прервал писк артефакта связи. Пришлось отпустить своего истинного и возвращаться в реальность.
– Это профессор Кайрус, – сказал вмиг посерьезневший Эдвин, – ночью был очень мощный прорыв. Два воина пали. Он просит не останавливаться. Мы уже собрали большой кусок зеркала, и от наших дальнейших действий зависят жизни многих.
Наскоро перекусив, мы отправились в путь. Чувство тревоги подгоняло нас. Макей беспокоился о близких, а я понимала, что невольно стала причиной всего того ужаса, что творился по ночам.
Места, где мы находили осколки, мелькали ярким калейдоскопом. Каждый обезвреженный кусок злосчастного зеркала давал нам надежду.
К вечеру мы валились с ног от усталости и голода. А еще мне нестерпимо хотелось помыться: два дня скитаний дали о себе знать. Наш последний на этот день трофей оказался недалеко от небольшого городка.
– Может быть, там есть гостиница? – робко спросила я.
Эдвин задумался, но все же согласился.
В единственной таверне было немноголюдно.
– Комнату на двоих и ваш лучший ужин, – властно сказал Макей.
– Мы не можем сдать номер мужчине и женщине, которые не являются супругами, – ответил хозяин заведения, вытирая стакан грязной тряпкой.
Эдвин молча закатал рукав. В тусклом свете свечи метка истинности была особенно заметна. Она словно сама излучала свет. Мужчина удовлетворенно кивнул и бросил на стойку ключ от номера.
После лачуги, где мы ночевали накануне, комната с горячей ванной и туалетом показалась пределом роскоши. Пока я радовалась комфорту и приводила себя и одежду в порядок, принесли горячий ужин. Аромат так манил, что пришлось вылезать из воды и заворачиваться в теплый халат.
Вернувшись в комнату, я застала своего истинного, раскладывающего на полу добытые за сегодняшний день осколки. Их было почти два десятка — неплохой улов. Эти безобидные стекляшки не смогут никому больше принести вреда. Никто не погибнет от темной магии, для которой они могли бы стать вратами.
Возможно, какой-то из этих осколков мог бы ожить уже этой ночью и стать причиной чьей-то боли. Но мы успели раньше.
После горячей ванны и сытного ужина я так расслабилась, что едва не уснула за столом. Пришлось Эдвину отнести меня на кровать.
Постель прогнулась, когда он потушил огонь и лег рядом. Мой истинный осторожно приобнял меня сзади, словно закрывая от всех невзгод и опасностей. Я ждала нежного поцелуя. Ну хотя бы в щеку. Но его не было.
Словно все, произошедшее прошлой ночью не имело значения и не предполагало продолжения. Метка истинности была не видна, но она жгла мне руку. А вместе с ней горячие слезы жгли глаза. Ведь я успела поверить, что все случившееся было по-настоящему. Но, кажется, это был просто мой пропуск в княжество нунгалинов, а не проявление любви.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
16.5
Утром мы с волнением заглянули в свои артефакты связи, чтобы узнать новости о том, как прошла ночь. Ни единого сообщения! Тревога нарастала.
– Может, самим спросить? – предложила я.
– Не стоит, – ответил Эдвин, – точка отправки сообщения фиксируется в отличие от места получения. А мне хотелось бы иметь возможность прийти сюда на ночлег снова и не быть обнаруженными.
Я согласилась.
Одежда, выстиранная накануне была все еще немного влажной. Пришлось одолжить у Эдвина небольшой фаер, чтобы ускорить сушку. В который раз удивилась, что его огонь не причиняет мне никакого вреда.
Когда я вышла из ванной, Эдвин как раз переодевался. Его стянутые в хвост волосы упали на мускулистую спину. Захотелось подойти ближе, прильнуть к нему, провести пальцами по стальным мышцам. Одернула себя и отогнала неуместные мысли.
– Новостей так и нет? – спросила я, чтобы хоть как-то заполнить пустоту и разрядить напряжение.
Макей лишь отрицательно покачал головой.
Позавтракав остатками ужина, мы покинули гостиницу и отправились в путь. Открывать портал у всех на виду Эдвин не стал, а потому нам пришлось прогуляться до ближайшего леса.
– Ты чувствовала их сегодня ночью? – спросил он по дороге.
Я задумалась.
– Кажется, не так сильно, – ответила я, – возможно, их осталось не так уж много.
– Тоже так думаю, – согласился мой истинный, – мы собрали довольно большое количество осколков. Ты можешь попытаться найти самые крупные куски?
Прислушалась к себе и неуверенно кивнула.
– Давай попробуем, – сказала я, и мы вошли в раскрывшийся портал.
Мы оказались в развалинах некогда большого и богатого дома. Крыша давно обвалилась и поросла деревьями, окна смотрели в небо пустыми глазницами, двери сгнили, превратившись в труху. Краска облупилась, обнажив серые камни кладки. Теперь здесь жили только ветер и дождь.
– Ничего себе местечко! – присвистнул Эдвин, направляясь к заброшенному зданию.
Манивший меня осколок был где-то внутри. Заходить внутрь было жутко даже днем. От дома веяло могильным холодом и сыростью, хотя на небе ярко светило солнце и беззаботно пели птицы.
Мой внутренний голос не просто подсказывал, нет, он вопил о том, что нам совершенно туда не нужно. Но то, что мы искали, было внутри.
Переступив порог дома, мы словно в другом мире очутились. Не слышно было ни пения птиц, ни шелеста деревьев. Казалось, даже солнечные лучи не проникают внутрь, хотя мы прекрасно видели и небо, и рощу, которая подходила вплотную к дому.
– Чувствуешь его? – отчего-то Эдвин говорил шепотом, словно боялся потревожить то, что могло жить в этом доме.
Я кивнула и показала туда, откуда слышался зов.
– Может, найдем осколок и вытащим его на улицу? – предложила я.
– Хорошо, – согласился мой истинный с некоторым облегчением.
Но забрать осколок из дома не получилось. Это был довольно большой кусок злополучного зеркала, по размеру не меньше одного тетрадного листа. Он торчал из стены, а вокруг него камень словно оплавился.
Подойдя ближе, мы заметили неясные силуэты, который отразились в зеркальной поверхности. Они были искаженными, серыми и зловеще подрагивали.
– Кажется, придется заняться им здесь, – разочарованно сказал Макей.
На его ладонях появились огненные шары. Эдвин бросил первый фаер. Тот с шипением разбился о поверхность зеркала, словно это была вода, которая моментально потушила огонь. Следом полетел еще один шар, потом еще и еще. Свет не отражался в заколдованном зеркале.
– Какой большой! – сказал Эдвин, входя в раж.
Огненные снаряды летели один за другим. Поверхность осколка словно вскипала.