Наконец Олли перевел то, что сказал его отец:
— Мы — труппа бродячих комедиантов.
— Ах вот оно что, — сказал Дивер. Какой же он дурак, что сразу не догадался! Бродячие комедианты. Теперь ему стало понятно, почему в грузовике так много пассажиров и почему его кузов набит предметами странной формы, укрытыми брезентом. Но более всего это объясняло чудной говор родителей Олли.
— Труппа бродячих комедиантов.
Но судя по всему, Дивер сказал это как-то не так, потому что отец Олли вздрогнул, а сам Олли вырубил внутреннее освещение кабины. Взревев громче обычного, грузовик рванулся вперед. Возможно, они так рассердились потому, что зная, какие небылицы рассказывают о бродячих актерах, решили, что Дивер произнес свою фразу с ехидством. Но на самом деле Дивера не особенно волновало то, что после себя труппы бродячих комедиантов оставляли множество забеременевших девиц и ряды опустевших курятников. Он не был ни отцом этих девиц, ни хозяином этих кур.
Дивер так часто переезжал с места на место, что его пребывание в городах ни разу не совпало с приездом труппы бродячих комедиантов. Но все же он кое-что о них слышал. Он, например, знал, что в Зарахемле был настоящий театр, но чтобы в него войти, нужно было одеться в такую красивую одежду, какой у Дивера и в помине не было. Что касается трупп бродячих комедиантов, то они гастролировали по таким захолустным городишкам, в которых Дивер никогда не задерживался надолго. У него просто не было времени узнать, дают здесь представление или нет. Единственные точные сведения о бродячих комедиантах он получил сегодня ночью — он выяснил, что у них чудной говор и что они выходят из себя по пустякам.
Но Дивер не хотел производить на них впечатление человека, который плохо относится к бродячим комедиантам.
— Вы будете давать представление в Хэтчвилле? — спросил он. Дивер попытался сказать это тоном человека, который благосклонно относится к этой идее.
— У нас есть договоренность, — сказал отец Олли.
— Дивер Тиг, — обратилась к нему женщина, явно желая поменять тему разговора, — зачем ваши родители дали вам сразу две фамилии?
Похоже, что всякий раз, когда этим людям было не о чем поговорить, они возвращались к именам. Но уж лучше пусть говорят об этом, чем сердятся.
— Парень по фамилии Дивер и парень по фамилии Тиг как раз и были теми иммигрантами, которые меня нашли.
— Как ужасно потерять свое настоящее имя! — воскликнула женщина.
Что мог на это сказать Дивер?
— А может, ему нравится его имя, — предположил Олли.
Его мать сразу же стала оправдываться:
— Но ведь я ничего не имела против...
Отец Олли даже подпрыгнул, коснувшись головой мягкой обивки кабины.
— Я считаю, что Дивер Тиг — это очень звучное имя. Это имя будущего губернатора.
Услышав такое, Дивер слегка улыбнулся. Он — и вдруг губернатор. Вероятность того, что немормон станет губернатором Дезерета, была сравнима с вероятностью того, что рыбы выберут утку царицей пруда. Ведь будучи такой же водоплавающей, как и они, утка тем не менее не являлась одной из них.
— Какие же у нас отвратительные манеры, — сказала женщина. — Ведь мы до сих пор даже не представились. Я Скарлетт Ааль.
— А я Маршалл Ааль, — сказал мужчина. — За рулем наш младший сын, Лоуренс Оливье Ааль.
— Олли, — уточнил водитель. — Из-за любви Майка.
Но более всего Дивера поразила их фамилия.
— Так, значит, ваша фамилия Ааль?
— Ну да, — подтвердил Маршалл. Он уставился куда-то вдаль, хотя впереди была непроницаемая тьма.
— Вы имеете какое-то отношение к Ройалу Аалю?
— Да, — ответил ему Маршалл. Он был весьма лаконичен.
Дивер никак не мог понять, что так раздражает Маршалла, ведь всадники Ройала были величайшими героями Дезерета.
— Он брат моего мужа, — сказала Скарлетт.
— Они очень близки, — сказал Олли. В кабине раздался его ехидный смешок.
Маршалл чуть приподнял подбородок, словно хотел показать, что ему совершенно безразлична эта глупая шутка. Итак, получалось, что Маршалл был не в восторге от того, что он состоял в родстве с Ройалом. Но они определенно были братьями. В поисках сходства Дивер обнаружил, что лицо Маршалла Ааля чем-то напоминает газетные портреты Ройала. Правда, это сходство не было полным. Лицо Ройала было худощавым и имело более грубые черты. Его резко очерченный рот говорил о том, что этот человек привык к лишениям. Что касается его брата, который сидел здесь, в кабине грузовика, то его лицо имело более мягкие черты.
Впрочем, их едва ли можно было назвать мягкими. Во всяком случае, Дивер не назвал бы черты этого человека мягкими. Или тонкими. Скорее, их можно было назвать изысканными. Возможно, даже благородными.
Их имена не соответствовали их внешности[5]. Ведь именно Маршалл, который сидел здесь, в кабине, выглядел, как король, а Ройал скорее походил на воина. Как-будто двух младенцев перепутали в колыбелях и каждый из них получил имя другого.
— Вы знаете моего дядю Роя? — спросил Олли. В его голосе звучал неподдельный интерес.
Было ясно как день, что Маршалл не желал больше ничего слышать о своем брате, но Олли, судя по всему, это совершенно не беспокоило. Дивер мало что понимал во взаимоотношениях между братьями или между отцом и сыном, ведь у него самого никогда не было ни брата, ни отца. Но его очень интересовал вопрос: почему Олли намеренно пытается вывести своего отца из себя?
— Только из газет, — сказал Дивер.
В кабине наступила тишина, которую нарушал лишь рокот мотора и вибрация кабины.
Сейчас Дивер испытывал то болезненное ощущение, которое приходило к нему всякий раз, когда он чувствовал себя лишним. Он уже успел обидеть каждого из своих спутников, а они, в свою очередь, несколько раз обидели его самого. Он только сожалел о том, что его не подобрал кто-нибудь другой. Устраиваясь поудобнее на своем месте, он прислонил голову к стеклу дверцы. Если бы он смог сейчас заснуть и проспать весь путь до Хэтчвилла, то ему не пришлось бы больше общаться с ними.
— Вот мы тут болтаем без умолку, — сказала Скарлетт, — а бедный парень так устал, что едва борется со сном.
Дивер почувствовал, как она похлопала его по колену. Эти ее слова, ее голос и прикосновение ее руки — все это было как раз то, в чем он так нуждался. Этим она пыталась убедить его в том, что он никого не обидел и по-прежнему является их желанным гостем.
Он почувствовал внутреннее облегчение и расслабился. Его дыхание стало спокойнее и глубже. Не открывая глаз, он представил себе лицо этой женщины, каким оно было минуту назад, когда она успокаивала его, улыбаясь ему и проявляя столько сочувствия, сколько могла бы проявить лишь его собственная мать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});