- Полноте, Светлана. Я регулярно моюсь.
И мы оба рассмеялись.
В этот момент в ординаторскую зашла медсестра и сказала.
- Доктор Коган, вас просят к телефону на сестринском посту.
- А кто просит, вы не знаете, случайно?
- Он сказал, Чико. Доктор, по его словам, все поймет.
- Быть не может! Простите, Светлана, я к телефону.
Вместе с сестрой мы подошли к посту, я взял трубку.
- Слушаю, доктор Коган у телефона.
- Док, это Чико. Я на проходной.
- Чико, ты? Живой? Жди, никуда не исчезай, сейчас буду.
Чтобы читателю было понятно о ком идет речь, я немного расскажу о Чико- Бермане Алексее, Алексе, как его звали в семье. Это мой друг и сослуживец по Саерет Маткаль. Тридцати пятилетний, атлетически сложенный, под два метра ростом мужчина, родители которого приехали в Израиль в семидесятые годы прошлого столетия из Биробиджана. Он родился в Израиле, но свободно говорил по-русски, пел русские и английские песни под гитару. Когда один выходец из Аргентины увидел его в учебке, он выпалил.
- Ну, ты и малыш, чико.
С тех пор кличка Чико, прилипла к этому сто девяносто пяти сантиметровому гиганту, с удивительными чистыми детскими голубыми глазами.
Мы с ним сдружились. Не только во время моей периодической резервистской военной службы, я искал с ним встречи, но и был частым гостем в его семье. Его жена, Светлана, была врачом и работала в одной из больниц Иерусалима. Они жили в поселении рядом с городом. В их поселении мирно уживались, как и религиозные, так и светские семьи. Дети дружили, вместе играли. Там проживало очень много представителей творческих профессий, кадровых военных. Когда пришло время Светлане рожать, Алексей повез ее вечером в больницу. Проблема была в том, что дорога проходила недалеко от арабских населенных пунктов, а у местной молодежи (и их более взрослых соседей и родственников) признаком хорошего тона и "крутизны" было закидывать камнями, бутылками с зажигательной смесью, арматурой, а то и обстреливать проезжающие машины граждан Израиля.
По воле случая и палестинских террористов машина семьи Берман попала под этот град. Алекс попытался поскорее проскочить опасный участок, но когда кусок арматуры пробил стекло и вонзился в заднее сиденье рядом с головой жены, муж не выдержал. Из служебного микро Тавора выпустил очередь в сторону нападавших, и прибавил газу. Благополучно доставив жену в больницу, поехал заявить о произошедшем инциденте в полицию. При осмотре машины были обнаружены многочисленные вмятины, разбитое боковое стекло, две пулевые пробоины и пресловутый кусок арматуры.
В результате ответного огня Чико было убито два девятнадцатилетних палестинских
" ребенка", ранено трое и обожжено два, так, как пули попали и в бутылки с зажигательной смесью.
Естественно, был поднят шум об убийстве безоружных палестинских детей озверевшим израильским поселенцем. Многочисленные друзья палестинцев, типа
" Шалом ахшав"* подали в суд на Бергмана за убийство.
Полиция не нашла состав преступления, заявив, что действия Чико были правомерными и представляли собой самооборону. Но наша левая прокуратура стала " шить " дело, хотя капитан Берман был кадровым офицером.
Ему пришлось уйти в отпуск со службы, но это было, даже, кстати, так как Светлана после родов сына и всей этой истории была очень слаба. Алексей взял на себе все заботы о сыне, кроме кормления грудью. Шалом ахшавники пытались устроить демонстрацию в поселении, но были вышвырнуты оттуда соседями и друзьями молодой семьи. Когда в поселение приехала полиция, вызванная демонстрантами, поселенцы уже сгребали в кучу плакаты и транспаранты с надписью" Убийца детей" и тому подобными творческими изысками.
В это время я учился в Канаде. Потом мне рассказали, что когда дела у Бермана в юридических инстанциях ухудшились, он вместе с семьей и родными просто исчез. Его даже объявили в розыск через Интерпол, но следов так и не нашли.
И вдруг этот звонок. Можете себе представить мое волнение, когда я услышал в телефоне его голос. Я почти бегом направился к проходной, где и увидел знакомую громадную фигуру.
- Чико, друг, как я рад тебя видеть, черт здоровый! Да не дави ты так, кости трещат.
- Я тебя тоже рад видеть, Игорь! А как ты сюда попал? С твоей профессией проблем вроде бы можно избежать. Хотя с твоим характером... . Что, не выдержал, прибил там кого- нибудь?
- Ты не поверишь. Просто уснул в машине, находясь в гараже, а проснулся уже на базе ордена.
- Мда, бывает. Но, честно говоря, я очень рад. Мне тут так не хватает тебя, наших ребят, других друзей.
- Как Светлана, сын?
- Светлана в порядке, заведует гастро отделением в больнице. Не встречал? А сын и дочка здоровы, растут.
- Еще и дочка! Молодец! Здесь родилась?
- Уже здесь. Пойдем, посидим в кафе, а то дома у меня только ремонт закончили. Сейчас там все моют под наблюдением тещи, так, что в эту засаду я не пойду по доброй воле. А здесь на нас уже люди внимание обращают.
Я поставил в известность заведующую о своем исчезновении, кроме того мы договорились о том, что я завтра посмотрю отобранных детей с сердечной патологией.
И вот, мы сидим с Чико в кафе- типичной "израильской" фалафельной* ( ностальгия ). Мы заказали хумус, фалафель, шуарму, салаты. Нам принесли свежие, еще горячие, только из печки, лепешки. Все запиваем настоящим копченым пивом - раухбир. Я его пил в последний раз в Бамберге, что в Баварии. Оказывается, здесь рядом есть пивная, владелец которой жил в Баварии, где и научился ремеслу пивовара. И говорим, говорим.
Мой друг, оказывается, занимает довольно высокий пост. Он заместитель командира механизированного батальона.
- Слушай, Чико, а что из себя представляют вооруженные силы анклава?
- Ну, этот батальон, пятьсот человек, и является основной боевой единицей. Остальные - действующий резерв до сорока пяти лет, потом добровольно. Сборы -две недели в году. Служба является довольно престижным занятием. Предполагаются налоговые льготы, помощь в открытии бизнесов, льготные ссуды.
- А как с вооружением?
- С этим довольно таки весело. Ты музей в Латруне* помнишь?
- Конечно. Что, бывшая советская техника?
- У нас тут такие экземпляры, которые ты даже там не видел, но советской техники нет.