– Надя! – снова этот назойливый голос над ухом. Я с трудом повернула голову – подо лбом будто прокатился, кегельный шар, состоящий из чистой боли.
– Мне нужно в район Красной Пресни, – сообщила я.
– Да тебе в больницу надо! – перебила она. – Ты так странно выглядишь! Тебе плохо?
Мне было плохо, ужасно плохо. Потому что ощущала себя глупой доверчивой девчонкой, которая сделала всего одно доброе дело. Что бы я там ни болтала, а насчет Ксении не сказала ни слова. Зато почти выдала Юлю. Наивную, хотя и двуличную болтливую Юлю, которая сейчас с такой тревогой спрашивает, не нужно ли остановить машину.
– Зачем? – выдавила я из себя. – Я тороплюсь!
Она замолчала. Чем ближе мы подбирались центру, тем сложнее было управляться с непослушной машиной. Юля крутила руль, стиснув зубы время от времени отпуская короткие ругательств.
А я впала в какое-то оцепенение. Даже на час смотреть не хотелось. Я думала только о том, что раскрыла все свои карты врагу. Что стала под удар. Что теперь я представляю большую опасность для Елены Викторовны, если на даче и в самом деле была она. Но как убедительно она врала, что никогда прежде не видела Ивана! Зачем? Зачем она указала мне на пятна на ковре? Зачем рассказала про сброшенную трубку? Зачем привезла к себе домой? Неужели все это было нужно только для того, чтобы вытащить из меня побольше информации?
От этой мысли мне захотелось плакать. Я даже не заметила, что мы уже подъезжаем к зданию редакции. Юля притормозила напротив, у маленького ресторанчика, и сухо спросила, туда ли мы приехали?
– Спасибо, большое спасибо.
Я выбралась из машины и, не оглядываясь по сторонам, перешла дорогу. Меня чуть не сбили, а даже не заметила, что это была за машина. Постоянного пропуска у меня еще не было, я должна была получить его только сегодня. А сейчас нужно зайти в бюро пропусков, показать паспорт и взять временный талон…
В бюро я обнаружила, что сумки при мне нет. Милиционер, сидящий за стеклом, внимательно рассматривал мое лицо. В основном, конечно, его интересовала царапина, которая к тому времени сильно распухла. Вся щека горела, и даже больно было моргать.
Я выскочили на улицу и увидела, что Юлина «Волга» все еще стоит у ресторанчика. И даже разглядела за стеклом ее светловолосую голову, склоненную над чем-то. Я побежала к машине, на этот раз стараясь не попасть кому-нибудь под колеса.
Юля распахнула дверцу:
– Что случилось?
– Я забыла сумку! Если она не у тебя, тогда я ее потеряла в лесу или…
Юля хмыкнула и подняла с соседнего сиденья мою сумку – изрядно помятую после лесной пробежки:
– Держи. Твое счастье, что я решила посмотреть карту, а то бы…
Она хлопнула дверцей, давая понять, что разговор окончен. Наверное, Юля все-таки слегка обиделась, что я так и не дала ей телефон Жени. Я отправилась в бюро пропусков, по дороге убеждая себя, что поступила так вовсе не из ревности. Женя сейчас был опасен. Возможно, для меня. А уж для Юли – подавно! Проболтаться ей ничего не стоит, в этом я уже успела убедиться. А если он обнаружит, что Юля располагает сведениями о вечере двадцать девятого…
По спине бежал холодок – будто я снова валялась в том подтаявшем сугробе, в обнимку с Женей, и мое лицо обдавал пар его дыхания. Я подумала, что они могли разговориться во дворе крематория, после церемонии. Что и раньше были знакомы, так что Юля спокойно могла подойти к нему и в конце концов заполучить телефон. Какое счастье, что она была поглощена своим горем и не сделала этого! Какое…
Милиционер выдал мне разовый пропуск и еще раз пристально взглянул на царапину. Я поспешила пройти к себе.
Глава 10
На работе я чувствовала себя как двоечница я школе. Сидела тихо-тихо, не поднимая глаз, и делала вид, что увлечена делом. Я снова опоздала и заслуживала выговора. Мне так и слышался голос Валерии Львовны, которая упрекает меня в разболтанности.
А тут еще эта царапина. Сотрудницы, сидевшие в одном со мной кабинете, знали, что я была на похоронах знакомого музыканта, и теперь явно терялись в догадках: где мне удалось заполучить такую отметину. Может, я билась головой о гроб или что-то в этом роде. Взгляды, во всяком случае, были сочувственные. Я проработала за компьютером, не поднимая головы, часов до пяти. Потом вышла в туалет и там замазала царапину остатками тонального крема. Тюбик подошел к концу, денег на новый не было. Впрочем, нет, деньги были. Дома – те, которые оставил Женя. И их нужно было вернуть. Как можно скорее.
Я еще раз подумала, так ли уж важны для меня сейчас вопросы чести. Мне до сих пор не приходилось их решать. Или же я просто уклонялась от подобных решений, шла на компромисс. Но только не теперь. Я вспомнила его лицо там, в лесу, жал кое, загнанное, почти уродливое. Когда он говорил, у него дрожала верхняя губа и дергался кадык на шее. Женя размазывал по лицу слезы и растаявший снег, всхлипывал. И врал. Врал, я была уверена в этом. Пусть даже он отсутствовал в студии в тот момент, когда погиб Иван! Но в то, что Женя не знал о том, что ждет Ивана, я поверить не могла. Он должен был остаться и защитить Ивана! В конце концов, парень так хорошо к нему относился, переживал за него! И не зря – ведь он прекрасно знал, что за птица этот продюсер и почему так заинтересовался Женей! Голос?! С ума можно сойти от смеха! Да если никакого голоса и нет, хватило бы одной внешности!
Валерия Львовна сидела за моим столом и рылась в бумагах. Когда я вошла, она сочувственно Оглянула на мою пострадавшую щеку:
– Лучше бы ты смазала йодом, чем кремом.
Я пропустила ее совет мимо ушей, набралась смелости и спросила:
– Скажите, пожалуйста… Мне неудобно об этом спрашивать, но…
– Ты насчет зарплаты? – догадалась она. – Ох не раньше десятого февраля, милая. У самой в кармане пусто.
Я замолчала. Все это значило, что нужно просить денег у родителей. Ничего крамольного тут нет, но… С тех пор как я от них ушла и стала жить с Женей, все в наших отношениях переменилось И очень изменились они. Я догадывалась, чего они ждут, – ждут, что я приду к ним с протянутой рукой, сдамся, признаю, что на самом деле я всего лишь маленькая глупая девочка… И тогда они снова возьмут меня за руки – мама за правую, папа за левую. И поведут, куда захотят. И мне можно будет открывать рот и просить мороженого. Так было всю жизнь, пока я не встретила Женю.
И еще… Новый год. Черт бы побрал этот Новый год и подарки. Я ведь никому ничего не купила. А явиться с пустыми руками, даже без символического знака внимания, я не могла. Ну, значит, придется как-то обходиться. Хотя в кошельке осталось десять рублей. Ужас.
– У тебя что, совсем туго с финансами? – спросила Валерия Львовна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});