Читать интересную книгу Портной из Панамы - Джон Ле Карре

Пендель медленно поднялся с кровати и какое-то время стоял совершенно неподвижно, сдвинув ноги вместе и опустив голову. И разглядывал банкноты на одеяле. Затем сложил их в конверт и убрал в сумку вместе со спреем и копировальной бумагой.

– Мне нужно несколько дней, – проговорил он в пол. – Ведь я должен с ней потолковать или нет?

– Все в твоих руках, Гарри.

Пендель поплелся к двери, по-прежнему не поднимая глаз.

– Пока, Гарри. Только в следующий раз назначай другое место, о'кей? Все будет хорошо. Желаю удачи.

Тут Пендель вдруг остановился и обернулся, на лице отражалось лишь покорство судьбе.

– Тебе тоже, Энди. И спасибо за деньги и виски. И за то, что принял к сведению мои предложения по жене и Мики.

– Не за что, Гарри.

– И не забудь зайти и примерить твидовый пиджак. То, что я называю крутой, но со вкусом. Со временем мы сделаем из тебя нового человека.

Час спустя, сидя в клетушке, в самом дальнем углу комнаты-сейфа, Оснард говорил в микрофон специального засекреченного телефона, от души надеясь, что его слова, пройдя через преобразователь, попадают в мохнатое ухо Лаксмора. Тот, в свою очередь, пришел на работу пораньше, ждал звонка от Оснарда в Лондон.

– Даю ему морковку, потом замахиваюсь палкой, сэр, – докладывал Оснард тоном прилежного и героического ученика, который специально приберегал для хозяина. – И, боюсь, немного переусердствовал и с тем, и с этим. Но он по-прежнему пребывает в нерешительности. То она будет, то не будет, то может быть. Определенного ответа так и не добился.

– Черт бы его побрал!

– Вот и я думаю примерно то же самое.

– Так он что, рассчитывает на более крупное вознаграждение?

– Похоже, что так.

– Ну, за этот недостаток человека трудно винить, Эндрю.

– Говорит, что ему понадобится время, чтобы убедить ее.

– Хитер, ничего не скажешь. Нет, скорее ему нужно время уболтать нас. Скажи, Эндрю, чем можно ее купить? Говори прямо, не стесняйся. После этого будем, с божьей помощью, держать его на коротком поводке!

– Цифр он не упоминал, сэр.

– Еще бы! Он настоящий, классический переговорщик. Собирается водить нас вокруг пальца до бесконечности. Ну а как тот, главный твой приятель? Ты знаешь, о ком я. С кем из них сложней?

Оснард выдержал паузу, давая понять, что он погружен в глубокое раздумье.

– Крепкий орешек, – осторожно заметил он.

– Знаю, что крепкий! Они все крепкие орешки! И тебе это было известно! И наверху тоже знают, что он крепкий орешек. И Джефф знает. Один мой приятель, немец, частный инвестор, тоже знает, что он крепкий орешек. Был таким с самого начала. О господи, если б я знал лучшего кандидата, тут же выбросил бы этого из головы! Был похожий на него парень, еще на Фолклендах, так тот тоже получил от нас целое состояние и не дал взамен ни черта!

– Это может сказаться на результатах.

– Объясни.

– Слишком крупный аванс приведет к тому, что он бросит весла, перестанет грести.

– Согласен. Полностью. И будет над нами смеяться. Они все так делают. Вытрясут из нас все, а потом смеются.

– Но, с другой стороны, крупные премиальные должны побуждать его к действию. И раньше такое бывало, и теперь. Так что результат, думаю, будет.

– Думаешь?

– Видели бы вы, как он запихивал бумажки в свой портфель!

– О, бог мой!…

– С другой стороны, он дал нам Альфу и Бету, и еще студентов, помог Медведю обрести положение в обществе, до определенной степени завербовал Абраксаса и полностью и окончательно завербовал Марко.

– И мы с ним расплатились за это. И весьма щедро. А что конкретно имеем на сегодняшний день? Одни обещания. Яичную скорлупу. Знаешь, меня просто тошнит от всего этого, Эндрю. Просто тошнит!

– Я, если так можно выразиться, сэр, поставил перед ним вопрос ребром.

Голос Лаксмора немедленно смягчился.

– Уверен, что да, Эндрю. Было бы очень печально, если б ты дал мне повод усомниться в этом. Продолжай.

– По моему личному убеждению… – застенчиво и робко начал Оснард.

– Только на него и надо всегда полагаться, Эндрю!

– Так вот, мне кажется, что надо продолжать стимулировать его. Но рассчитываться только тогда, когда он выдаст результат. Той же самой политики надо придерживаться и в отношении жены, если он ее нам предоставит.

– Господи, Эндрю! Неужели он выразился именно так? Хочет продать свою жену тебе?

– Да нет. Пока что нет, но она уже выставлена на аукцион.

– Никогда за двадцать лет службы не слышал ничего подобного, Эндрю! За всю историю Службы не было случая, чтобы муж продал нам свою жену за золото.

Когда речь заходила о деньгах, в голосе Оснарда появлялись мягкие, даже нежные нотки.

– Лично я предлагаю выплачивать ему премиальные за каждого нового завербованного, в том числе и за жену. Размер премиальных должен быть пропорционален зарплате источника. Если она заработала премию, то и ему полагается часть.

– То есть дополнительная сумма?

– Именно. Есть еще один нерешенный вопрос. Как должна Сабина расплачиваться со своими студентами?

– Только не надо их баловать, Эндрю! Что там с Абраксасом?

– В том случае, когда Абраксас и его организация начнут давать информацию, Пенделю полагаются комиссионные, рассчитанные примерно по тому же принципу. Двадцать пять процентов от того, что мы платим Абраксасу и его группе. В виде премии.

Теперь уже Лаксмор держал паузу.

– Я не ослышался, Эндрю? Ты сказал «в том случае, когда»? Как прикажешь это понимать?

– Простите, сэр. Я до сих пор подозреваю, что этот Абраксас водит нас за нос. Или же сам Пендель. Извините. Уже поздно.

– Эндрю…

– Да, сэр?

– Послушай, что я скажу тебе, Эндрю. Существует порядок. Существует конспирация. Я понимаю, ты устал, но отчаиваться все равно не надо. Безусловно, все дело именно в конспирации. Я это знаю, и ты тоже. Один из величайших в мире специалистов по созданию общественного мнения тоже знает это. Верит в это. Глубоко. Лучшие умы с Флит-стрит тоже верят в это. Особенно развита конспирация в таких местах, где ей противостоит враждебное внутреннее окружение, я имею в виду так называемую элиту Панамы. Все сошлось на этом канале, но мы найдем выход, обязательно! Эндрю? – Внезапно в его голосе зазвучала тревога. – Эндрю, ты меня слушаешь?

– Да, сэр?

– Скотти, если не возражаешь. Называй меня просто Скотти. С «сэром» отныне покончено. У тебя спокойно на сердце, Эндрю? Ты устал, перенапрягся? Или, напротив, ощущаешь себя вполне комфортно? Господи, сам я чувствую себя просто чудовищем, выродком каким-то, ни разу за все это время не спросил, как ты там поживаешь. Знаешь, у меня сохранились кое-какие связи и влияние в высших эшелонах, да и по ту сторону реки тоже. И лично меня просто удручает, что такой трудолюбивый и преданный делу молодой человек не просит ничего для себя. Тем более в наши, сугубо материалистические времена.

Оснард выдавил смущенный смешок, приличествующий прилежным и преданным молодым людям в такие моменты.

– Для меня главное – отоспаться. Большей награды не существует.

– Перестань, Эндрю! Ты обязательно должен что-то попросить. Прямо сейчас. Это приказ. Ты нам нужен.

– Подумаю, сэр. Спасибо. И доброй ночи.

– Доброе утро, Эндрю. Потому что у нас, в Лондоне, сейчас утро. Отоспись хорошенько. А когда проснешься, услышишь, как взывает к тебе эта самая конспиративная организация, трубит, словно охотничий рожок. И ты вскочишь с постели и отправишься на ее поиски. Знаю, все будет именно так. Сам бывал на твоем месте. Сам слышал. Именно за это мы и сражались на войне.

– Доброй ночи, сэр.

Но рабочий день трудолюбивого молодого мастера шпионских дел был еще далеко не закончен. Зафиксировать, пока все еще свежо в памяти, вдалбливали ему инструкторы. И он вышел из своего закутка, отпер металлический сейф, комбинацией цифр к которому владел только он, и извлек красный, переплетенный вручную том, по весу и размерам сопоставимый с журналом корабельных записей. К тому же его скрепляло некое подобие пояса верности, а в том месте, где сходились концы металлических полосок, красовался второй замок. Оснард отпер и его тоже. Потом вернулся в закуток, положил книгу на стол поближе к лампе, рядом с бутылкой виски, блокнотом и портативным магнитофоном, которые извлек из портфеля.

Красная книга была незаменимым пособием при написании отчетов. Все ее секретные страницы, известные аналитикам под названием «черные дыры», и абсолютно недоступные и неизвестные в главной конторе, были тщательно пронумерованы для удобства пользователя. Согласно простой логике Оснарда, то, чего аналитики не знали, того и проверить не могли. А раз не могли проверить, то и возникать с этим никогда не будут. Оснард, подобно многим начинающим писателям, вдруг обнаружил, что чрезвычайно чувствителен к критике. И вот в течение двух часов он переделывал, переписывал, отполировывал и оттачивал текст, пока последние разведывательные данные от БУЧАНА не начали подходить к пресловутым черным «дырам», точно втулки. Краткость и четкость изложения, умеренная доля скептицизма, легкая тень сомнения там и тут – все это придавало изложенному достоверности. И вот наконец, донельзя довольный собой, он позвонил своему шифровальщику Шепарду, велел ему незамедлительно явиться в посольство, словно шифровка секретных посланий должна была непременно производиться в самые неудобные ночные часы, а не днем, и выдал ему телеграмму с ручной пометкой «СВЕРХСЕКРЕТНО amp; БУЧАН» для немедленной отправки.