Читать интересную книгу Что будет дальше? - Джон Катценбах

Идя по бетонному полу так, чтобы шаги ее производили как можно меньше шума, Линда вышла из помещения, оставив Номер Четыре одну на кровати.

Наверху, в аппаратной, Майкл надрывался от хохота. На экране светилась панель интерактивной системы ответа. «Масса отзывов, масса мнений». Майкл знал, что позже нужно будет подробно их все изучить. Особенно большое внимание он уделял просмотру чатов в разделе, специально созданном для обсуждения «Части четвертой».

Линда глубоко и с наслаждением вздохнула, сорвав с себя маску и прикрыв глаза. «Я настоящая актриса», — с уверенностью думала она.

Ни Линда, только что покинувшая подвальную комнату, ни Майкл, сидевший наверху в окружении мониторов, не обратили внимания на то, что произошло дальше. Это заметили лишь некоторые пользователи их сайта, намертво прилипшие к своим мониторам. Услышав стук закрывающейся двери и поняв, что она вновь одна в помещении, Номер Четыре рухнула на кровать. Она крепко обняла потертую плюшевую игрушку, прижав мордочку медвежонка к ямке между своими маленькими грудями, гладя его по голове, как ребенка, и что-то тихо ему нашептывая. Никто из зрителей не смог бы понять, что именно она говорила своему плюшевому другу, хотя некоторые были настолько прозорливы, что сообразили: девочка повторяет одну и ту же фразу. Но конечно, никому не приходило в голову, какую именно фразу она твердит, словно заклинание: «Меня зовут Дженнифер меня зовут Дженнифер меня зовут Дженнифер меня зовут Дженнифер».

Глава 18

Адриан Томас организовал для инспектора Коллинз что-то вроде следственного эксперимента: он даже перегнал машину на то самое место, где она была припаркована в вечер, когда пропала Дженнифер, и остался сидеть за рулем, чтобы показать, с какой именно точки все видел. Терри с некоторым сомнением наблюдала за пожилым профессором и прохаживалась взад-вперед по тротуару. Она даже позволяла себе иногда отвлечься на то, чтобы сбросить попадавшиеся под ногами камешки с пешеходной дорожки на газон. Увидев, что профессор Томас наконец перестал суетиться, она вежливо уточнила:

— Значит, именно здесь вы припарковались в тот вечер, когда все случилось?

Адриан молча кивнул. Он понимал, что отвлекать сейчас инспектора лишними разговорами не нужно: было видно, как Терри оценивает дистанции и освещенность места происшествия, мысленно перенося время действия на поздний, уже темный вечер.

— Не видит она, понимаешь? Не ви-дит, — заявил Адриану Брайан.

Брат профессора сидел рядом с ним в машине на переднем пассажирском сиденье. Он тоже внимательно смотрел на то место, где несколько дней назад резко затормозил белый фургон и откуда после короткой остановки он, с визгом шин, унесся прочь.

— Что ты имеешь в виду? — шепотом спросил Адриан.

— Что слышал, — буркнул Брайан, явно недовольный недогадливостью старшего брата. — Она словно не позволяет себе поверить в случившееся, не хочет нарисовать в своем воображении картину этого преступления. По крайней мере, пока не хочет. Она слушает тебя, смотрит на это место, но мысленно пытается убедить себя в том, что ничего не было. Так что теперь, братишка, твой выход. Давай, вперед! Убеди ее, заставь ее сделать следующий шаг. Нужно будет рассуждать логично, и ты это умеешь. Нужно быть убедительным — и на твоей стороне огромный опыт преподавания. Давай, Адри, приступай.

— Но ведь…

— Твоя задача сделать так, чтобы она увидела то, что ты видел в тот вечер. Реконструировать картину преступления. Именно с этого начинают работу все следователи. Правда, если прямо спросить их об этом, они ни за что не признаются: очень уж эти ребята боятся, что стороннему наблюдателю их методика покажется как минимум странной, а то и вовсе граничащей с безумием. Хотя фактически они просто пытаются представить себе все так, словно сами были на месте преступления в тот момент, когда оно происходило, и видели все в мельчайших деталях. Чем более полной и точной оказывается эта мысленно восстановленная картина, тем больше вероятность того, что следующий шаг в ходе расследования будет сделан в нужном направлении.

Брайан опять был одет в свою полевую форму. Он задрал ноги и положил грязные, изрядно потертые армейские ботинки на приборную панель автомобиля, так что ребристые подошвы оказались почти перед лицом Адриана. Сам же Брайан при этом откинулся на спинку сиденья и закурил. Молодой Брайан, Брайан в зрелом возрасте, мертвый Брайан… «Да, — подумал вдруг Адриан, — мой покойный брат не просто привидение, а какая-то галлюцинация-хамелеон». Призраку Брайана действительно были подвластны самые разные перевоплощения: казалось, он является то прямиком из Вьетнама, а то и с Уолл-стрит. Впрочем, точно так же могли себя вести и Касси, и Томми, и любой другой человек из прошлого, который надумал бы явиться к Адриану — в его недолгое, с каждым днем убывающее настоящее. Профессор сделал глубокий вдох, и ему в нос ударил обжигающе-горький табачный дым, смешанный с кисловатым душным запахом жарких, вечно влажных тропических джунглей. «И куда только подевалась свежесть ранней весны в Новой Англии?» — подумал Адриан и в следующую же секунду понял, что прохлада сменилась удушающей жарой лишь для него одного.

— Почему больше никто ничего не видел? — спросила Терри Коллинз.

Адриан не был уверен в том, что вопрос был обращен именно к нему и что инспектор ждет ответа от него лично: слишком уж с отсутствующим видом были произнесены эти слова, слишком тихо и слишком спокойно.

— Я, конечно, наверняка не знаю, — осторожно сказал Адриан, — но посудите сами: люди возвращаются домой с работы. Чего они хотят? Спокойно поужинать, пообщаться с родными. Они закрывают за собой входную дверь, оставляя за порогом прошедший день и все проблемы, касающиеся внешнего мира. Ну кто, спрашивается, смотрит в окно в это время? Кому придет в голову, что именно сейчас, прямо у них под окнами может произойти преступление? Уверяю вас, инспектор, таких людей наберется очень и очень немного. Люди склонны действовать по привычным схемам, им комфортнее там, где все знакомо, где ничто не выходит за рамки нормы — как они ее понимают. Именно к этим схемам и нормам люди стремятся, возвращаясь домой с работы. Вот почему никто не станет выглядывать в окно и уж тем более высматривать, не происходит ли на улице чего-то необычного. Уверяю вас, что, появись в окрестных кварталах единорог и проплутай он целый вечер по нашим улицам, он с огромной долей вероятности остался бы незамеченным. Если же кто-нибудь и увидел бы это сказочное чудо природы, то, скорее всего, не обратил бы на него внимания.

Договорив эти слова, Адриан на мгновение зажмурился. В этот момент ему очень не хотелось, чтобы воображение сыграло с ним очередную шутку, пустив легкой рысцой по улице белоснежного сказочного единорога, который — в полном соответствии с предсказаниями его лечащего врача — остался бы невидим для всех, кроме него самого.

— Должен же был кто-нибудь что-то заметить, — продолжала рассуждать Терри, словно не расслышав того, что сказал ей профессор Томас.

Это заставило Адриана насторожиться: вот еще не хватало! «Неужели я не могу контролировать себя настолько, что не знаю наверняка, произнес ли я что-то вслух или только подумал об этом».

— Так уж получилось, инспектор, — сказал он. — Никто ничего не видел, кроме меня.

Инспектор Коллинз обернулась в его сторону. «Отлично, — подумал профессор, — по крайней мере это она услышала».

— Ладно… И что же нам теперь делать? — спросила Терри.

Инспектор Коллинз прекрасно понимала, что отвечать на этот вопрос придется ей, а не пожилому профессору. При этом она внимательно наблюдала, как он повернул голову в сторону пассажирского сиденья и затем, как-то неловко поерзав на своем, стал выбираться из автомобиля, по-прежнему глядя не на собеседницу, а куда-то в сторону. Почему-то ей вспомнилось, как она беседовала с шизофреником в стадии обострения. Тот человек постоянно менял тему разговора, ему мерещились какие-то звуки, но терпение и такт, проявленные инспектором Коллинз, сделали свое дело: в конце концов она получила всю нужную информацию — пусть и не слишком связное, но достаточно полное описание недавнего ограбления, которое произошло у несчастного на глазах. Кроме того, ей не раз и не два приходилось беседовать со студентами, которые вроде бы оказались свидетелями чего-то «нехорошего», но не были уверены, что именно им довелось увидеть или услышать. Слишком много наркотиков. Слишком много выпивки. Ну и прочих факторов, снижающих способность замечать и анализировать происходящее. Терри прекрасно чувствовала, что профессор Томас ведет беседу иначе — не как шизофреник и не как пьяный студент. Тем не менее в поведении этих людей она чувствовала что-то общее, отчего ей становилось как-то не по себе. Она не могла не заметить, что профессор Томас не просто стар, но и, по всей видимости, тяжело болен. Ощущение было такое, словно он становится тоньше и легче, бледнее и словно прозрачнее с каждой секундой. Терри даже поймала себя на мысли, что нужно выяснить у старого профессора все известные ему подробности дела как можно скорее, пока он не исчез, не растаял, не превратился в зыбкую, бесформенную тень.