Читать интересную книгу Любовь в Буэнос-Айресе - Мануэль Пуиг

Из ангара пассажир пробирается служебным ходом в столовую для персонала, затем в громадный зал ожидания. Оставляет сумку в автоматической камере хранения, садится в такси и отправляется в отель, где остановилась художница. Ключ от номера он раздобыл заранее, но ему необходимо миновать портье и подняться на лифте. Лифтерша узнаёт его и удивляется: разве тот не должен был улететь рейсом в 20.00?.. Он выбирается из ангара, проходит служебным коридором в столовую для персонала аэропорта, оттуда в просторный зал ожидания, ловит такси у выхода и едет прямо в павильон Международного фестиваля искусств. У входной двери дежурит охранник. Приезжий огибает павильон и, перепрыгнув через ограду, пробирается внутрь. Кругом кромешная темнота, слышатся шаги, сноп света, бьющего из ручного фонаря. Охранник раздвигает одну из тяжелых парусиновых занавесей, пропуская в помещение лунный свет. Она говорит, что этого ей достаточно для последнего осмотра перед открытием, и охранник со своим фонарем удаляется прочь. Она неподвижно стоит, озирая свою композицию из разнородных объектов. Он беззвучно, на цыпочках приближается к ней. Фигура его вырисовывается на фоне незанавешенного окна, но она его не замечает, ибо глаза ее закрыты. В руках у нее проржавевший кусок обшивки разбитого корабля. Она прижимает его к груди и с нежностью произносит дорогое ей имя — имя преступника. Он тихо подает голос, отвечая, что он здесь. Она открывает глаза, оборачивается, замечает его и бросается в объятья. Он начинает раздевать ее, она не сопротивляется. Он укладывает ее, обнаженную, на мозаичный пол и зажимает ей рот, боясь, как бы она не закричала от боли и кто-нибудь не поспешил ей на помощь. Она по-прежнему ничуть не сопротивляется. Он вводит ей член, она с готовностью отдается, но вдруг эрекция сходит на нет, и он не знает, как быть... По проходу, вслед за снопом света от ручного фонаря, приближается она в сопровождении охранника. Преступник прячется за колонной. Охранник раздвигает одну из парусиновых штор, впуская в помещение лунный свет, она говорит, что для последнего осмотра ей этого достаточно, и охранник со своим фонарем удаляется. Она стоит недвижно, разглядывая в упор один за другим свои разнородные объекты, затем вслух обращается к ним, говоря, что благодаря наивности одного дурака сумела, наконец, достичь своей цели. При этих словах у нее вырывается саркастический смешок, эхо которого разносится по безлюдным залам. Однако тут же она осекается, заметив отсутствие среди ее объектов небольшого заржавленного якоря. От страшной догадки по телу ее пробегает дрожь, но уже поздно...

Пациент замечает во взгляде врача тень подозрения. При этом тот словно бы делает вид, будто не понимает, что пациент только что исповедовался ему в совершенном преступлении. Пациенту становится ясно, что в голове у того зародился какой-то план, но он снова закрывает глаза и пытается сосредоточиться на потоке своего сознания. Однако уличные шумы мешают ему, и он жалуется на них психотерапевту. Тот отвечает, что в действительности пациента тревожат голоса, звучащие в его сознании, которые он хотел бы заглушить. Пациента охватывает страх, что психиатр может нарушить медицинскую этику и выдать его полиции. Врач заверяет его в полной безосновательности опасений, но просит, чтобы пациент не пытался дурачить его: никакой женщины тот не убивал — она, должно быть, находится в каком-нибудь потайном месте, так как найденный в павильоне обугленный труп принадлежит не ей. Пациент возражает, что труп не был обуглен. Врач объясняет, что, совершив убийство, преступник облил труп спиртом и поджег, чтобы нельзя было обнаружить, кого же он убил той ночью. Убитый — мужчина или женщина — так и не был опознан. Преступник вновь уверяет врача, что труп не поджигал, и умоляет не разглашать профессиональную тайну. Врач, приподняв бровь, вперяет в пациента месмерический взгляд и заявляет, что никакая профессиональная тайна не связывает его в отношении другого преступления, совершенного много лет назад. Пациент притворяется, будто не понимает, о чем речь, — чем приводит медика в бешенство. Тот объясняет пациенту, неподвижно лежащему на диване, что в ходе психоаналитических сеансов сумел отыскать ключ к его психике и с помощью последнего раскрыл преступление, которое тот совершил много лет тому назад на одном пустыре. Врач поворачивается к лежащему спиной, подходит к телефону, берет трубку. На столе рядом с пациентом стоит пепельница из розоватого кварца, чуть легче кирпича. Врач набирает привычный шестизначный номер — и на том конце звонит телефон. Кварц на ощупь оказывается немного шершавым. Рука его изо всей силы обрушивает пепельницу на затылок врача. Дежурный офицер на другом конце провода поднимает трубку, и преступник отвечает ему, извиняясь за неверно набранный номер. Бездыханное тело психиатра лежит на персидском ковре. Преступник сдирает с него одежду, оставляя почти полностью раздетым, и собирается осквернить труп калом. Однако в этот момент раздаются шаги: по проходу приближаются она и охранник. Преступник прячется за одной из колонн. Охранник раздвигает парусиновые занавеси, впуская внутрь лунный свет. Она говорит, что для задуманного ею осмотра этого достаточно, и охранник с фонарем удаляется. Она стоит, застыв, разглядывая в упор свои бездушные объекты, затем издает саркастический смешок, эхо которого разносится по безлюдным залам, — и вдруг осекается, заметив отсутствие небольшого ржавого якоря. По телу ее пробегает дрожь догадки, но поздно: недрогнувшая рука что есть силы обрушивает якорь на ее череп. Она валится замертво, преступник срывает с нее одежду, обнажая половые органы, и собирается надругаться над трупом. Его горящая кожа приникает к ее холодеющей плоти. Рот преступника искривляет гримаса блаженства, он сжимает челюсти. Но тут раздаются шаги: по проходу в его сторону направляется охранник. Преступник, вынужденный прервать свой извращенческий акт, бросается к найденному лазу, выбирается наружу, перелезает через стену ограды и бежит прочь по улице.

Аэропорт Сан-Паулу почти безлюден в этот час. Вот-вот должен взлететь последний ночной самолет — рейсом на Фоз де Игуазу, небольшой бразильский городок у самой границы с Аргентиной. Поскольку рейс это внутренний, документов, имен и тому подобного при покупке билета на него не требуется — все равно что для проезда в метро. Еще до восхода солнца самолет приземляется в городке, расположенном посреди дикой сельвы. Вдали, точно гром непрерывно бушующей грозы, слышен рев водопадов: там, всего в нескольких шагах протекает река, по которой проходит естественная граница между Бразилией и Аргентиной. Сидя в нанятой за несколько долларов лодке контрабандистов, преступник не отрывает глаз от приближающихся огней аргентинского берега. Цветные фонарики, не гаснущие всю ночь, отмечают место нахождения приграничного борделя. Преступник входит, заказывает выпивку, рассматривая между тем густо накрашенные лица проституток. Скоро уже рассветет. Издалека доносится звук марак, играющих под аккомпанемент тамбуринов. Древняя бронзовая кровать, залитая мертвенным красным светом. Сидящий на кольце какаду наблюдает за вошедшей в комнату парочкой. Преступник хочет скоротать остаток этой длинной ночи. Женщина раздевается и ложится на постель. Ноги ее раздвинуты, она не выказывает ни малейших признаков сопротивления. Преступник гладит рукой податливую плоть женщины, затем зажимает ей рот, боясь, как бы она не закричала от боли и кто-нибудь не прибежал ей на выручку. Глаза проститутки широко открываются. До рассвета остается всего несколько минут, но тропическое небо еще черно. По телу женщины пробегает дрожь — однако страх ее напрасен. Спустя секунду он отпускает ее: податливая плоть проститутки вызвала у него лишь отвращение. Та выходит из комнаты, зажав в руки отсчитанные им банкноты, и оставляет дверь приоткрытой. У него уже нет сил ни на что — даже на то, чтобы закрыть дверь — но не выпущенное им наружу вещество бродит в его теле, отравляя плоть и не давая сомкнуть глаз. Он безвольно наблюдает, как в оставленный зазор просовывает морду и затем входит борзая собака в лишайных пятнах. Преступник закрывает глаза. Борзая вываливает желтоватый язык и принимается лизать ему между ног. Ночь осталась позади. Водопады переливаются всеми цветами радуги в солнечных лучах; солнце, бьющее в зазор между раздвинутыми парусиновыми занавесями, освещает объекты, рассеянные по полу просторного зала: ржавые железяки, источенные куски дерева, проколотый резиновый мяч, окровавленный якорь, проломленный череп женщины, пятна крови и лужицу белесой тягучей жидкости. Ночь позади, начинается новый день. Борзая наступает лапой на мерзкую белесую лужу и, оставляя за собой липкий след, выходит из комнаты.