Ему еще не пришел срок сменяться и первая роса не успела увлажнить траву, когда задымились и погасли факелы возле пристани, а стоявшие на вахте матросы с тариды стали клевать носами. Остров, убаюканный шорохом набегающих на гальку волн, погрузился в глубокий предрассветный сон, полный беспокойных сновидений, шорохов и протяжных, как стоны, ночных звуков.
Около трех часов пополуночи, ровно после того, как луна начала свое падение в море, в гавань, не поднимая парусов, вошла галера. Борта ее, выкрашенные черной краской, сливались с тьмой, а капитан не вел корабль прямым ходом к пристани, а крался, словно опытный вор, вдоль скал, ограждающих бухту. Впрочем, он и был вором – и черный окрас судна, и его повадки, да и сам метод приближения к цели красноречиво свидетельствовали о том, что к причалу двигались не торговцы, а те, кого называют пиратами.
Судно скользило в густой тени прибрежной скалы, в опасной близости от торчащих из воды камней, но шло уверенно, не рыская и не меряя глубину лотом – рулевой хорошо знал местные воды и явно бывал в гавани не раз и не два. Весла, обмотанные тряпками, практически бесшумно погружались в воду, гребцы работали слаженно, и хищный силуэт галеры споро продвигался по небольшой ряби к берегу.
На носовой платформе корабля виднелась неподвижная темная масса – стоявшие плечом к плечу воины, одетые в легкие доспехи, готовые в один прыжок оказаться на чужом судне или на пристани.
Галера была велика, хотя, конечно, не шла ни в какое сравнение с дромоном,[80] зато рядом с таридой казалась настоящим гигантом. Удар ее могучего форштевня-тарана мог вывести из строя даже более крупное судно, а здесь, в гавани, у нее просто не было соперников. Пиратский корабль заходил на боевой курс спокойно и уверенно, словно ястреб-перепелятник на стаю жирных птичек, выпорхнувших из густой ржи. Капитан хорошо знал, что на острове нет гарнизона, а десяток слабо вооруженных местных жителей никакой опасности для многочисленного экипажа не представлял. Островитяне и их имущество были просто желанной добычей, овцами, которых можно было остричь или при желании пустить на мясо, не опасаясь получить в грудь ржавое железо. Полсотни гребков отделяло пиратов от пристани, от того момента, когда соскучившаяся по крови абордажная команда высадится на берег. Все казалось таким простым делом…
Спирос сладко спал на палубе тариды, устроив себе гнездышко из ветоши и старых мешков в большой бухте швартовочного каната, и видел как минимум третий сон, когда его плеча легко коснулась чужая рука. Он был привычен к внезапным пробуждениям и мгновенно привстал, протирая заспанные глаза. Человек, сидевший перед ним на корточках, оказался незнакомым мужчиной тридцати с лишним лет, одетым во все черное, с вымазанным сажей лицом. В свете звезд он напоминал черта, каким его рисовал местный художник – полубезумный монах Такис, и Спирос невольно перекрестился с испуга.
Мужчина улыбнулся – в темноте сверкнули белые зубы (переднего не было и клык рос криво) – и жестом показал мальчику, что шуметь не надо. Спирос кивнул и тихонько соскользнул с бухты вниз, на доски палубы. Оглянувшись, он понял, что разбудивший его человек был на палубе не один – пятеро таких же, одетых в черное, притаились у внешнего борта тариды. А еще через секунду Спирос рассмотрел крадущуюся вдоль берега галеру и тут же присел еще ниже, сливаясь с палубой. Сердце его забилось пойманной в силок птицей, во рту сразу стало сухо, зато мочевой пузырь, еще минуту назад порожний, мгновенно наполнился до предела. Страх едва не хлынул из него наружу вместе со струей горячей мочи, но мальчишка сдержался, ухватив себя за срамной отросток так, что чуть не раздавил его в кулаке.
Галера скользила по темной водной глади бесшумной тенью, весла взлетали вверх, словно крылья, и Спирос поймал себя на том, что не стремится убежать, хотя убежать было бы самым разумным решением из всех возможных. И даже не кричит во все горло, стараясь предупредить островитян о летящей к ним со стороны моря черной смерти. Исполняя приказ незнакомца, он молчал, глядя во все глаза, как…
…тот раскладывает перед собой глиняные шары, от которых несет какой-то гадостью, и начинает осторожно раздувать трут, тлеющий в керамической коробочке…
…как в разных местах на пристани и на пришвартованных к ней судах начинают мерцать такие же красные огоньки…
…и это сияние видят на палубе атакующей галеры…
…как шевелится темный нарост на носовой платформе…
…и пронзительно кричит с мачты обреченного корабля наблюдатель, кричит громко, срывая голос, на незнакомом Спиро языке…
…как галера начинает табанить, и с ее бортов летят десятки стрел, но прицел плох и они впустую стучат по доскам…
…а ночь взрывается клубящейся огненной струей, которая летит недалеко, шагов на пятьдесят – ровно настолько, насколько нужно, чтобы…
…обжигающий глаза и тела поток накрыл носовую платформу и побежал весело по фок-мачте и такелажу…
…лизнул вспыхнувший в ответ парус…
…охваченные огнем воины посыпались в воду, но вода не могла загасить пламя, и дико вопящие огненные силуэты в агонии забились на поверхности…
…темные люди метали глиняные шары, рассыпающие в воздухе искры, и шары падали на гребные палубы, и расцветали там цветами пламени…
…неуправляемая галера стала боком, весла беспорядочно мелькали в воздухе, перекрещивались, стучали друг о друга…
…труба на берегу снова харкнула струей огня, на этот раз накрыв правый борт и корму…
…и косматые языки охватили все судно, карабкаясь на мачты, охватывая людей, которые метались по палубам и прыгали вниз в тщетной попытке спастись…
…промахнувшись мимо пристани, галера ударила всей тяжестью в прибрежный риф, затрещали, ломаясь, как хворостинки, весла…
…гибнущие люди закричали еще громче, хотя казалось, что закричать громче уже невозможно…
…хрустнул, прогибаясь, борт, заскрежетали, выходя из дерева, длинные корабельные гвозди…
…еще одна струя зловонной смерти хлестнула вдогонку, поджигая то, что еще не загорелось…
…пылало все.
Спиро только сейчас начал понимать, что произошло. Дурнопахнущий жар бил ему в лицо. Одетые в темное люди, став по краю пристани и взобравшись на прибрежные скалы, расстреливали уцелевших пиратов из арбалетов – благо пламя давало возможность разить врага прицельно. Тех, кто уцелел в огне и пытался взобраться на обрывистый берег, сталкивали вниз баграми и палками, били по головам, и они, оглушенные, тонули у самого берега.
Галера пылала так, что, казалось, над побережьем поднимается огненный рассвет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});