Спал Альдо, разумеется, крайне беспокойно, поднялся спозаранку и, бреясь, отметил, что погода не сулит ничего хорошего. Дождя не было, но похолодало. После того как он услышал, что Мари-Анжелин ушла в церковь, он спустился в кухню, собираясь выпить чашечку кофе, но подумал, что у господина Видаль-Пеликорна можно будет позавтракать посолиднее. Альдо взял зонтик. На всякий случай. И прогулочным шагом побрел через парк Монсо, где садовники уже принялись за работу. Альдо не спешил, зная, что его друг не из «жаворонков». Он даже присел на скамейку и послушал щебетанье птиц. А потом потрепал за уши грифона, который гулял в сопровождении монументальной горничной и подошел к нему поздороваться. И только спустя некоторое время направился на улицу Жуфруа.
Друга он нашел в утреннем неглиже – клетчатом халате и таких же домашних тапочках. Адальбер уютно расположился перед корзинкой с венскими сдобами, горшочками масла, меда, апельсинового варенья и шоколада, что и предложил другу разделить с ним.
– Раз ты пришел так рано, то, видимо, потому, что тебе есть что рассказать.
– Но я не хотел, чтобы План-Крепен заметила, что я тоже ушел из дома с утра пораньше. Вот о ней я и хотел с тобой поговорить. Но сначала прочитай вот это, – Альдо достал записку маркизы.
Адальбер пробежал ее глазами, положил на стол и налил себе солидную порцию горячего шоколада, на который Альдо взглянул без большого восторга.
– Если позволишь, я пойду и попрошу у Теобальда чашечку кофе. Я очень люблю шоколад, и этот сорт в особенности, но не ранним утром.
Альдо еще не успел договорить, как дверь распахнулась, и в комнате появился Теобальд с чашкой кофе, которую поставил перед ним на стол.
– Странно было бы думать, что я забыл вкусы господина князя, – с достоинством сообщил тот и удалился на кухню.
– И что? Что ты об этом думаешь? – осведомился Альдо, когда Теобальд ушел.
– Яснее горного источника, хотя чертовски глупо: План-Крепен влюблена в этого типа. Что совсем не облегчит нам жизнь.
– В каком смысле?
– В прямом. Я предложил бы тебе вернуться во Франш-Конте, если мы выйдем живыми из наманикюренных ноготков дамочек Тиммерманс. Я плохо знаю те места, и мне кажется, мы откроем там много интересного.
– Я тоже подумывал об этом, но не хотел бы наступать на пятки главному комиссару. Или я плохо знаю Ланглуа, или он не успокоится до тех пор, пока не разыщет убийц Соважоля. Я не сомневаюсь, что это те же самые люди, что убили госпожу де Гранльё и метрдотеля ее невестки.
– Ты прав, конечно. Но если взяться за дело с умом, мы сможем с ним сотрудничать. Главное препятствие, как я тебе только что сказал, это План-Крепен. Если она всерьез влюблена, то будет ставить нам палки в колеса, вместо того чтобы помогать.
– Но я ни за что не поверю, что она будет действовать против нас. Тебе не кажется, что в этом большая разница!
И, желая избавиться от неприятного осадка после собственных слов, Альдо выпил еще глоток кофе и закурил сигарету.
Глава 7
Встречаются старинные знакомые…
Телефонный звонок из Брюсселя раздался около семи вечера. К телефону подошел Сиприен. План-Крепен не сумела обогнать его. Альдо и Адальбер поспешили в вестибюль.
– Дамы Тиммерманс не желают ничего слышать, – объявил банкир. – Вам необходимо приехать – и тому, и другому.
– Можно узнать, по какой причине?
– Они не хотят ничего объяснять. В общем, самолет будет вас ждать в Бурже в десять часов утра, а в полдень мы перекусим в «Метрополе».
Альдо не имел права возражать, но Адальбер… Он выхватил у Альдо трубку.
– Крайне огорчен, дорогой друг, но я категорически отказываюсь добираться до вас воздушным путем. Не настаивайте. Этот вид транспорта опасен для моего здоровья. Я заболеваю.
– Вы? Заболеваете? Но в моем «Потезе» с вами ничего не случится. Он – сама надежность.
– Не сомневаюсь. Но любая воздушная яма, и у меня внутри все переворачивается. Не говоря уже о посадке. Я приземляюсь зеленым…
Избавляя друга от перечисления болезненных ощущений, Альдо забрал у него трубку.
– На который час назначена встреча?
– На четыре, но…
– Есть прекрасный поезд, он отходит в восемь часов. В половине первого мы встретимся с вами в «Метрополе». Даже речи быть не может о встрече этих двух гарпий с зеленым Видаль-Пеликорном. Другого выхода нет.
– Поступайте, как считаете нужным, но только не опаздывайте. Я буду ждать вас в гостинице.
Кледерман повесил трубку.
– Ничего не поделаешь, – вздохнул Альдо. – Ты правда не выносишь самолет?
– Если честно, то не знаю. Никогда еще не пользовался этим видом транспорта. Но я его опасаюсь. Инстинктивно.
– Ты? Ретроград? Не верю!
– Я бы сказал, что я убежденный землянин. Только Бог знает, как я люблю путешествия. Впрочем, и ты это тоже знаешь, но мой идеал – это удобный спальный вагон или комфортабельная каюта на пакетботе. А на этих летательных аппаратах и время приятно не проведешь, и ничего не увидишь. Но если ты предпочитаешь самолет…
– Нет, нет, – засмеялся Альдо. – Я совершенно с тобой согласен. Меня тоже не соблазняют воздушные пути. К тому же я не понимаю неожиданной страсти к ним Морица. Может быть, его последнее путешествие в Лугано на машине «Скорой помощи» по скверным дорогам оставило у него слишком дурные воспоминания? Вполне допускаю. И, конечно, у человека с таким огромным состоянием много врагов. Я думаю, что сбить самолет труднее, чем заставить поезд сойти с рельсов или продырявить пакетбот. Но я так же, как и ты, обожаю покачивание и постукивание спального вагона, оно убаюкивает меня, и я засыпаю, как дитя.
Но дело было скорее не в поезде и не в самолете, а в том, что Альдо и Адальбер совсем не торопились снова увидеться с королевой бельгийского шоколада и ее несносной дочерью. Луизе Тиммерманс не в чем было упрекнуть Адельбера. Кроме того, что он уехал из Биаррица, попрощавшись с ней лишь с помощью записки в корзине цветов. А вот Альдо при одной только мысли об Агате Вальдхаус покрывался крапивницей, считая ее опаснее яда Борджа. Поэтому их утреннее путешествие проходило в молчании, каждый сидел, погрузившись в собственные мысли. Однако, оказавшись в «Метрополе», они почувствовали, что день, который был им так не по душе, имеет свои приятные стороны.
Они оба любили эту гостиницу, приветливую и уютную. Адальбер останавливался в ней, когда приезжал в Брюссель читать лекции, Альдо – когда приезжал по делам. В последний раз он жил здесь во время поисков изумрудов Монтесумы и приехал, чтобы в замке Бушу задать вопросы неуловимой тени покойной Шарлотты Бельгийской, императрицы Мексики.