Читать интересную книгу Брак и его альтернативы. Позитивная психология семейных отношений - Карл Роджерс

Эрик. Но такая жизнь была мне очень по душе. Это было невероятно привлекательно. С одной стороны, жить со своей семьей, с Денизой. А в то же время уезжать на три дня в неделю и жить с другой женщиной, которую я очень полюбил, которая возбуждала меня совсем по-другому, и ее вполне устраивал такой образ жизни. Это было дьявольски привлекательно для меня, настолько, что я упорно настаивал на своем. И я действительно говорил тогда: «Это то, что мне нужно, это моя природа — то, что я хочу и могу, так почему бы нет?» Еще я говаривал: «В та­кой жизни есть особое возбуждение и сила, которая мне очень нравится, это очень заводит». Казалось, «нет» Дени­зы происходило от каких-то старых общественных запре­тов и от ревности. Наверное, ты знаешь, что чувствуют, оказавшись в такой ситуации. В результате я сказал: «Я не собираюсь расставаться с этим прекрасным шансом в моей жизни, чтобы продолжать жить по этим дурацким правилам, от которых мы давно уже отказались, и подда­ваться твоему чувству опасности для себя». И ты знаешь, я продолжаю утверждать Денизе, что в некотором смысле наши отношения никогда не были лучше, чем в течение этого периода. Я сказал тогда: «Против чего ты возража­ешь? Это не более чем простая ревность и страх, а все это мелкие чувства». Что тогда было! Дениза превратилась в разъяренную львицу, властную и сильную, отстаиваю­щую свое право на то, что она хочет и чего требует. И эта сила ее и мощь порождали особое очарование, которого никогда прежде не было. Ты знаешь, сила моей личности всегда была проклятием нашего брака. Что там какая-то Дениза? Что она вообще значит? Кроме того, что она лишь эхо других людей. И отношения между нами стали такими мощными и интенсивными, что я даже забывал о другой женщине. Я имею в виду, что когда я не виделся с Маргарет дня три или четыре и мы погружались с Дени- зой в эти страсти, то я даже не хотел видеть Маргарет, хотя и была такая возможность. Я хотел оставаться с Денизой, с тем, что происходило между нами. Дениза оказалась прижатой к стенке, в результате чего из этого кризиса возникла такая сила. И вместо того чтобы рассы­паться на части, как это бывало раньше, она воспряла, оставила все свои «аспекты и атрибуты» и явилась воору­женной и в блеске славы. Здесь, как я понимаю, вы могли бы поговорить о возможной подсознательной мотивации и о чем-то подобном. Но я знаю, что в течение многих лет, после психического расстройства Денизы, и потом, когда это повторялось во второй и в третий раз, у меня были ночные страхи, что Дениза снова сорвется, что она слиш­ком слаба. Я понимал, что должен быть очень осторож­ным, что я не должен делать ничего такого, что может уг­рожать ей, я был в ловушке из-за ее болезни. Понимаешь, для меня это было западней. Я не решался флиртовать с другими женщинами, это могло испугать ее слишком сильно и вовсе выбить из колеи. Я не осмеливался быть слабым и безответственным, говоря, например: «Катись все к чертям. Надоело работать, хочу быть бродягой», — потому что Дениза могла не справиться с этим. Вполне возможно, что в некотором смысле я стремился выско­чить из этой ловушки. И что же случилось, когда я все- таки попытался из нее выбраться. Дениза прошла через это, и мне стало вполне очевидно, что я могу больше ничего подобного не бояться.

Дениза. В ту ночь, когда я пошла прогуляться, я, дей­ствительно, гуляла, он знал, что со мной все в порядке.

Эрик. Это не было так просто.

Дениза (перебивает). Я так делала и раньше.

Эрик. Да, но тогда было другое дело. Я был готов уйти и жить с Маргарет, но твоя сила и красота, когда ты наста­ивала на своем и проявила себя во всей полноте,— все это поразило меня. Вот что случилось. Но видишь, это другой пример, подтверждающий мои слова о том, что все разви­тие нашего брака происходило из самых ужасных кризисов.

«Я могу выбрать болезнь!»

Я. Как я понял из твоих слов, это то, что еще до истории с Маргарет ты был скован в своем поведении болезнью Денизы. И я бы хотел спросить тебя, Дениза, действительно ли ты была больна?

Дениза. Да, у меня тоже были серьезные сомнения, не знаю, правда, подходит ли в данном случае это слово.

Я на самом деле не знаю, что ответить на этот вопрос. Но я хотела бы сказать тебе одну вещь, Карл. В последний раз это было в конце истории с Маргарет, и на меня вдруг на­шло — мы пили весь вечер и отчаянно пытались решить нашу проблему. Это уже было после того, как он сказал: «Хорошо, пусть будет по-твоему. Я останусь, я откажусь от нее». Но мы были все еще захвачены этой проблемой. И я начала чувствовать, что я теряю свои границы, свое «Я». Возникли самые странные ощущения. И помню, раска­чиваясь в кресле, с бокалом в руке, я сказала себе: «Bay, да у меня есть выбор. Я могу взять и «заболеть» и вызвать массу проблем. В этом деле у меня есть выбор». Оглядываясь назад и вспоминая свой первый срыв и два следующих, я понимаю, что тогда в первый раз поняла — какая-то часть меня выбирала такой путь. А затем появи­лось ощущение, что у меня есть силы делать или не делать этого и понимание того, что я именно не хочу так. И в те­чение дня или около того я пришла в себя. Я перестала расползаться. Но это было большим открытием — что я могу выбирать. И тогда я по-другому посмотрела на свои прошлые действия и поняла, что я причиняла много боли, но и себя ранила этим тоже. Хотя, думаю, это связано с моей общей слабостью, я была не в состоянии вынести все, что со мной происходило. Я была настолько зависима от обстоятельств, так легко поддавалась внушениям окружающих людей, что смогла наконец почувствовать жалость к себе или к кому-то еще лишь тогда, когда стала больше понимать почему.

Эрик и «болезнь» Денизы

Я (Эрику). Вообще-то, я не планировал говорить об этом до конца разговора, но все-таки я сейчас хочу услы­шать твои комментарии по этой теме. Помнится, первый раз я вас увидел у Пита, в домике на побережье. На той ве­черинке вы были оба, но говорил я только с тобой, Эрик, ты произвел тогда на меня большое впечатление. Но я был очень озадачен и, когда ушел домой, просто поражен тем, как ты говорил о Денизе. Узнав, что я психолог, ты захотел сообщить мне ее диагноз, я уже забыл его к чертям, и ка­кие она принимает лекарства, и как часто и тому подоб­ное. Но меня поразило не то, что ты говорил, а то, как ты об этом говорил — как о чем-то очень хрупком, что требу­ет постоянной заботы и внимания. Это не звучало безуча­стно, но это было устрашающе объективно, и это совсем не походило на какое-либо супружество. Вот какое впечатление сложилось у меня, и мне интересны твои комментарии по этому поводу.

Эрик. Я сейчас вспоминаю тот период. В то время я был очень и очень ответственным и очень озлобленным. Я не любил тогда Денизу так, как я теперь это понимаю. Я любил ее раньше, когда мы только поженились, потому что она восхищала меня и трогала, и у нас были все эти ро­мантические идеи. А потом, после психического расст­ройства, я больше не любил ее. Я имею в виду, что она превратилась в проблему, а мы не любим проблемы. Да, мы не любим и тех, кто постоянно создает проблемы. Она стала тем, кто наполнял мою жизнь угрозами, страхом, трудностями и одиночеством. В результате я стал злым и ожесточенным. Но все-таки во мне было достаточно внутренней честности, которая требовала изменить ситу­ацию. Я хотел, чтобы она поправилась, чтобы у меня не было больше страхов. Это часть обязательства.

У меня тогда была некоторая стойкость, которая по­могла нам продержаться какое-то время. А потом у Дени­зы появилась своя, и мы еще сколько-то продержались, может быть, я еще расскажу об этом. В течение первых трех или четырех лет, на самом деле ее болезнь продолжа­лась около четырех лет вместе с двумя последующими осложнениями, я просто тащил на своей спине чертову обезьяну, то есть взвалил все на себя, включая риск ока­заться с маленькими детьми и сумасшедшей женой на ру­ках. Если уж не с психически больной, то с женщиной с большими сдвигами.

Я достаточно встречал людей со сдвигами, чтобы представить себе, какой это мог быть ад. И я застрял в этом. Я не сбежал и пытался заставить себя делать что нужно, я совершил массу глупостей и много хороших ве­щей. Ты знаешь, я искал настоящую помощь и не оболь­щался мыслью, что терапия способна магически решить все вопросы.

Последствия

Эрик. Затем, когда стало совершенно очевидно, что Дениза поправится, наступил период ее восстановления. Это было вскоре после истории с Гилбертом и Верой, супружеской парой, с которой мы одно время имели че­тырехсторонние отношения. Я тогда просто сломался. И я начал сильно пить, каждый вечер напивался до полного одурения, по утрам мучился тяжелым похмельем, и несколько раз доходило до настоящих припадков — алкоголь позволял мне полностью распускаться. Я заби­рался под кровать, сворачивался калачиком на полу, кричал, плакал, скреб ногтями ковер и мебель, при этом отказывался делать хоть что-нибудь. Я тогда не работал, У меня не было никакой ответственности, ничего. И Де­низа прошла через все это. Я имею в виду, что она тогда взяла ответственность за все на себя. Так она преодолела и это испытание.