Читать интересную книгу Али-Баба и сорок разбойниц - Дарья Донцова

– Вы мне сразу жутко понравились, – оживилась Лида, – вы на моего папу похожи, он тоже такой спокойный, обстоятельный.

Я тяжело вздохнул: если девушка уступает вам место в метро, нет смысла за ней ухаживать. Эта фраза придумана не мной. И, на мой взгляд, она не совсем справедлива. Место-то могут освободить и молодому парню с палочкой в руке. Но коли юная особа сообщает о вашем сходстве с ее отцом, вот тут полный аут и нечего питать зряшные надежды.

– Не везет этой Кате, – снова завела Лида, – девочка-катастрофа!

– С ней что, происходят все время какие-то неприятности?

– У нас нет, – ответила Лида, – но знаете, почему она сюда попала?

– Вроде Короткова наркоманка, ее неудачно лечили от героиновой зависимости.

Лидочка прищурилась.

– А с чего она на иголку села?

– Понятия не имею!

– Хотите расскажу?

Лидочкины глаза горели огнем, очевидно, такого понятия, как врачебная тайна, для нее просто не существовало, или медсестра считала, что от психолога нечего скрывать правду.

Катю в клинику привез отец. Сдал дочь медикам на руки и забыл про нее. Больную Семен Юрьевич не посещал, но деньги за ее содержание платил исправно, и Катю усердно лечили. Одно плохо – никакого улучшения в ее состоянии не наблюдалось. Короткова совершенно не поддавалась коррекции. Вернее, первое время она довольно успешно поправлялась, у нее восстановилась речь, кое-какие навыки, но потом вдруг процесс остановился. Врачи недоумевали, не понимая, что же случилось. Катя была вялой, безучастной ко всему, не могла учиться и по большей части лежала в кровати. Потом апатия сменялась резким возбуждением, Катя начинала бегать по палате, плакать, требовать непонятные вещи, потом вновь впадала в ступор. Общаться с другими пациентами она не желала, врачей ненавидела, при виде медсестер начинала судорожно плакать. Единственный человек, которого Катя встречала с радостью, была ее сестра Ира. Та приходила в понедельник, среду и пятницу. Завидя Ирину, Катя вытягивала вперед руки и монотонно кричала:

– Дай, дай…

Ирочка обнимала несчастную сестру и доставала из сумочки шоколадные конфеты. И вот что странно, во время ее визитов Катя казалась почти нормальной, весело смеялась, живо реагировала на окружающих. Такое состояние сохранялось и пару часов после ухода Ирины, потом Катя вновь делалась апатичной и все начиналось заново.

Как-то Альбина Федоровна решила отправить Катю в бассейн. Многие больные с удовольствием резвились в воде, играли в мяч. Собственно говоря, это был большой лягушатник. Катюшу подвели к бортику, и тут у нее началась дикая истерика.

– Вода, – визжала она, – нет, вода! Смерть! Вода!

Естественно, Катю немедленно вернули в палату. Альбина Федоровна попыталась дозвониться до ее отца, чтобы узнать, не было ли у девочки какой-нибудь стрессовой ситуации, связанной с рекой или морем.

Семен Юрьевич выслушал врача и, буркнув: «Нет», – мгновенно отсоединился.

После обеда пришла Ирина, она очень расстроилась, узнав о происшедшем. Альбина Федоровна ради порядка спросила:

– Не знаете, может, Катю когда-то напугало что-то, связанное с водой?

Ира замялась.

– Ну, в общем, из-за этого вся беда!

– А в чем дело? – насторожилась врач.

И тут Ирина выдала совершенно невероятную историю. Мать Кати, Наташа, покончила с собой. Летним, ясным днем она поругалась с мужем. Что у них случилось, Ира не знала, но, видно, что-то серьезное, потому как Наташа вылетела из дачи и побежала за ворота. За ней понеслась Катя. Ира осталась в доме, она считала, что отец и мачеха сами разберутся между собой. Забеспокоилась Ира через час, когда ни Катя, ни Наташа не вернулись. Семен Юрьевич сидел, запершись в своем кабинете. Ира поскреблась в дверь к отцу.

– Папа, уже вечереет, может, пойти поискать Наташу?

– Мне плевать на нее! – заорал отец. – Пусть хоть сквозь землю провалится!

Ира поняла, что отец все еще злится на жену, и решила сама отправиться на поиски Наташи, но тут распахнулась дверь и на пороге возникла Катя.

– Мама утонула, – сказала она и упала без чувств.

О том, что произошло, Катя рассказала Ире лишь через месяц. Наташа добежала до высокого обрыва и бросилась на глазах дочери в реку. К сожалению, речкой тот ручеек, что протекал возле дома Коротковых, можно назвать с большой натяжкой. Наташа упала с довольно большой высоты на голову и моментально скончалась, сломав шею. Катя от ужаса остолбенела и целый час без сил просидела на крутом берегу, глядя на неподвижное тело матери. Потом кое-как добралась до дома.

Наташу похоронили. Что случилось между женой и мужем, Ирина не знала. Семен Юрьевич так и не простил супругу. Более того, он не пошел на ее похороны, не объявил никому о несчастье, не стал справлять поминки. Просто дал Ирине денег и велел:

– Сама все организуй.

Наташу отвезли на кладбище три человека: Ира, Катя и Фира Базилевич, лучшая подруга покойной. Потом они зашли в кафе и выпили за помин ее души.

После смерти матери Катерина стала колоться и очутилась в конце концов в «Голубом солнце».

– Вот какая ужасная история, – завершила Лида рассказ. – Просто трагедия! Да вы идите, на диванчик лягте!

– Мне пока не хочется, спасибо, – ответил я, – и что, Катя до сих пор неадекватна?

Лида покачала головой:

– Нет. Знаете, с этой Коротковой одни странности. В начале февраля мы тут подумали, что ей вообще конец пришел. Ломало ее, как наркоманку. Если бы мы не знали, что Катерина уже давно героина и не нюхала, подумали бы, что она с иголки соскочила! Переболела она, перетрясло ее, и выздоравливать начала, да какими темпами! Не поверите! Улучшалась с каждым часом. Сначала перестала истерики закатывать, потом апатия прошла, с Лизой Федькиной она подружилась. Знаете, когда пациент у нас начинает друзей заводить, врачи радуются, значит, он на поправку идет. Вот, Катя с Лизой последнюю неделю не разлей вода были, все шушукались, хихикали. Лиза-то более сообразительная, чем Катя, она у нас всего-то девяносто дней провела и уехала вполне нормальной: Катя, конечно, расстроилась, но Ираида Сергеевна ее утешила, сказала, что папа ее скоро тоже заберет, и вдруг, бац, опять истерический припадок.

Лида продолжала бубнить, но я перестал ее слушать, она завершила повествование о Кате и Ирине и сейчас самозабвенно рассказывала о том, какие великолепные вещи можно купить в магазине.

Я молча смотрел на медсестру, навесив на лицо дежурную улыбочку. В голове бродили тяжелые мысли. Похоже, Семен Юрьевич не сказал нам ни слова правды. Соврал, что Катя лечится в Германии, а жена ухаживает за больной, ну не глупо ли? Ведь Наташа уже давно в могиле! Зачем он делает вид, что его супруга жива? Нет ответа на этот вопрос.

Глава 28

Нора трижды гоняла запись на диктофоне, прежде чем удовлетворенно сказала:

– Теперь многое проясняется!

– Да? – обрадовался я. – И что именно?

– Потом, – отмахнулась Нора, – значит, так! Насколько я понимаю, тебе завтра на работу в «Голубое солнце» не надо?

– А что, мне придется туда еще ездить? – испугался я.

Нора кивнула:

– Конечно. Там все собаки зарыты. Надо потолковать с Катей и еще кое-что сделать… Ладно, сейчас план работы на сегодня. Сначала ты идешь к Лизе Федькиной, благо она рядом живет, и попробуешь вытянуть из нее все о Кате и Ире. Кстати, что сказала Лида об Ире, помнишь?

– Ну, – начал я перечислять, – она очень добрая, нежно любила Катю, жалела ее…

– И как это вяжется с тем, что Ирина бросила родную мать в беспомощном состоянии?

– Иногда дети бывают немотивированно жестоки с родителями, – высказал я свою точку зрения, – отца или мать ненавидят, а к другим родственникам относятся нормально!

– Не знаю, не знаю, – протянула Нора, – мне кажется… Ладно. Сначала Лиза, затем поедешь к этой Фире Базилевич, надеюсь, ты догадался переписать ее телефон?

Я кивнул.

– Иногда ты демонстрируешь трезвый ум, – одобрила меня Нора, – начинай!

– Хотелось бы поспать часочек, – робко намекнул я.

– Ты в больнице всю ночь провел на ногах? – прищурилась Нора. – Так и не прилег?

– Покемарил на диване немного, одетый, и сейчас чувствую себя разбитым, – воззвал я к жалости хозяйки.

Но Нора иногда демонстрирует потрясающее бездушие.

– Ничего, – заявила она, – чем меньше спишь, тем дольше живешь! Давай, Ваняша, топай к Лизе, вряд ли она, учитывая то, что ее лишь недавно выписали из больницы, куда-нибудь ушла.

Делать нечего, пришлось мне ехать в Калистратовский проезд. Поднявшись на третий этаж, я ткнулся носом в ободранную дверь, тщетно поискал звонок и принялся колотить ногой в филенку.

– Ща, бегу прямо, – донесся крайне недовольный скрипучий голос, – чего трамтарарам подняли! Ну народ, ваще!

Загремел замок, залязгала цепочка, и передо мной возник мужик, одетый в черную от грязи майку и тренировочные штаны, вытянутые на коленях. Увидав меня, он обозлился и довольно грубо спросил: