Дистанционник открыл дверь конференц-зала в глубине административного туннеля. На столе выстроились в ряд восемь микросинтезаторов. Дистанционник добавил к ним девятый и вышел, заперев за собой дверь.
– Знаешь, – сказал Гюнтер, – неизвестно, нужны ли еще все эти предосторожности. Может, то, чем они нас отравили, уже ушло из воздуха. А может, оно и было не в воздухе, а в воде или еще в чем.
– Да нет, оно еще здесь, и более чем достаточно. Мы имеем дело с летучим шизомиметиком. Он должен держаться в воздухе до бесконечности.
– Шизомиметик? Это что за чертовщина?
Размеренным безразличным тоном Кришна пояснил:
– Шизомиметик является стратегическим несмертельным оружием сильного психического воздействия. Оно не только выводит из строя подвергшихся его воздействию, но и непропорционально увеличивает нагрузку на людские ресурсы и материальное обеспечение противника, вынужденного заботиться о затронутых его применением. Шизомиметик деморализует тех, кто наблюдает пораженных, и еще более – тех, кто о них заботится. Таким образом, это оружие дает большие стратегические преимущества.
Кришна словно зачитывал рабочую инструкцию.
Гюнтер обдумал услышанное.
– Значит, ты не по ошибке созывал собрание через чипы? Ты знал, что это сработает. Знал, что они повинуются голосу, звучащему у них в голове?
– Да.
– Это дерьмо сварганили здесь, в Центре, так? Об этом тебе не положено было говорить?
– В том числе.
Гюнтер отключил установку и сбросил окуляры.
– Черт бы тебя побрал, Кришна! Черт бы тебя побрал в самый ад, гнусный идиот!
Кришна, оторвавшись от работы, непонимающе взглянул на него.
– Я что-то не так сказал?
– Нет! Ты сказал все правильно – ты просто свел с ума четыре тысячи человек, чтоб тебя! Да очнись же и посмотри, что натворили ваши маньяки с их военными разработками!
– Это была не военная разработка, – сдержанно возразил Кришна, проводя длинную кривую на своей схеме. – Но если чистая наука финансируется военными, военные находят военное применение ее результатам. Так уж устроен мир.
– Какая разница. Это случилось, и вы виноваты!
Теперь Кришна совсем отложил свой ПК и заговорил с несвойственной ему горячностью:
– Гюнтер, нам нужны были эти данные! Ты понимаешь, что мы пытаемся справиться с технологической цивилизацией с помощью мозга, сформировавшегося в неолите? Я говорю совершенно серьезно. Мы замкнуты в древней программе охотников-собирателей, а она больше не годится. Ты посмотри, что происходит на Земле. Они по пояс увязли в войне, которую никто не собирался начинать, которую никто не желает вести, и пятьдесят на пятьдесят, что ее никто не сумеет прекратить. Это надо изменить. Над этим мы и работали: над укрощением человеческого мозга. Мы хотели взнуздать его. Запрячь его.
Да, Гюнтер, наши исследования обратились против нас, но что значит еще одно оружие, когда его и так много? Не подвернись им нейропрограммирование, они нашли бы что-нибудь другое. Горчичный газ или плутониевую пыль. Если на то пошло, они могли просто пробить дыру в куполе и оставить нас всех задыхаться.
– Это все дерьмовые самооправдания, Кришна. Нет прощения тому, что вы сделали.
Негромко, но с огромной убежденностью Кришна ответил:
– Что бы ты ни сказал, я уверен, что наша работа – самая важная из всех, возможных на сегодняшний день. Мы должны взять власть над чудовищами, живущими в наших черепах. Мы должны научиться мыслить по-другому. – Он понурился. – Жаль только, что нам не удастся измениться, если мы не выживем. А чтобы выжить, мы должны сперва измениться.
Дальше они работали молча.
Гюнтер проснулся от беспокойного сна и обнаружил, что проспал только половину отведенного времени. Лиза храпела. Стараясь не разбудить ее, он натянул одежду и босиком прошлепал из ниши по коридору. В общей комнате горел свет и слышались голоса.
Когда он вошел, Екатерина подняла голову. Она побледнела и осунулась. Под глазами виднелись бледные круги. Она была одна.
– О, привет. А я как раз беседовала с КУП. – Она мысленно отключила ПК. – Садись.
Гюнтер подтянул стул и ссутулился над столом. Чтобы вздохнуть, сидя напротив нее, требовалось небольшое, но ощутимое усилие.
– Так… как дела?
– Они собираются испытать вашу систему управления. Первая партия чипов поступит с фабрик примерно через час. Я собиралась дождаться испытаний, чтобы посмотреть, как они работают.
– Что, так плохо?
Екатерина, не глядя на него, покачала головой.
– Слушай, ты дожидаешься результатов, а я же вижу, как ты устала. Верно, от этих штук многое зависит.
– Больше, чем ты думаешь, – подтвердила она слабым голосом. – Я просматривала статистику. Ты представить не можешь, как плохи дела.
Он потянулся и взял ее холодную бледную руку. Она до боли сжала его ладонь. Их взгляды встретились, и он увидел в ее глазах все свои страхи и сомнения.
Не сказав ни слова, оба встали.
– Я одна в нише, – сказала Екатерина. Она не выпускала его руки, схватилась так крепко, словно собиралась держаться за нее всегда.
Гюнтер позволил ей увести себя.
Они занимались любовью, и тихонько говорили о пустяках, и снова занимались любовью. Гюнтер думал, что Екатерина задремлет после первого же раза, но слишком силен в ней был заряд нервной энергии.
– Скажи мне, когда будешь готов, – бормотала она. – Скажи, когда будешь готов.
Он замер.
– Почему ты всегда так говоришь?
Екатерина глянула на него остекленевшими глазами, и он повторил вопрос. Тогда она засмеялась низким гортанным смехом.
– Потому что я фригидна.
– А?!
Она взяла его ладонь, потерлась о нее щекой, потом пригнула голову, подставила шею и затылок. Он ощутил ладонью короткие прямые волосы, потом нащупал за ухом две шишки имплантированных биочипов. Один, понятно, трансчип, а вот второй…
– Это протез, – объяснила она. Ее серые глаза смотрели серьезно. – Он подключен к центру наслаждения. Я могу включить оргазм, когда захочу. Так что мы всегда можем достигать пика одновременно.
Говоря, она плавно двигала под ним бедрами.
– Ты хочешь сказать, тебе на самом деле вовсе не требуется сексуальная стимуляция? Ты можешь вызвать оргазм по желанию. Когда едешь в автобусе, за письменным столом… Можешь просто включить эту штуку и наслаждаться часами подряд?
Она с усмешкой смотрела на него.
– Открою тебе тайну. Пока это было внове, я как раз этим и занималась. Как все. Из этого быстро вырастают.
Гюнтер, гордость которого была сильно уязвлена, спросил:
– Тогда что я здесь делаю? Раз у тебя есть эта штука, на черта тебе я? – Он сделал движение, чтобы отстраниться от нее.
Она снова притянула его к себе.
– Мне с тобой спокойно, – шепнула она. – И этого достаточно. Иди сюда.
Он вернулся к своему лежаку и стал собирать части скафандра. Лиза приподнялась, еще не проснувшись, и тут же накинулась на него:
– Ах, значит, теперь так?
– Ну, в общем, да. Я вроде как оставил кое-что незаконченным. Старая связь. – Он нерешительно протянул руку. – Без обид, а?
Не замечая его руки, она встала, голая и злая.
– И у тебя хватает наглости стоять здесь, не вытерев даже свой хрен, и говорить, мол, без обид? Дерьмо!
– О, брось, Лиза, ничего такого.
– Черта с два ничего! Накачался этой русской снежной королевой, и я уже в прошлом! Не думай, будто я ничего про нее не знаю.
– Я надеялся, мы можем остаться друзьями.
– Как мило! Додумался! – Она сжала кулачок и двинула ему в солнечное сплетение. На глазах у нее показались слезы. – Линяй отсюда быстро! Видеть тебя уже не могу.
Он ушел.
Но не уснул. Екатерина уже усердно трудилась над первыми рапортами о работе новой системы управления.
– Действуют! – воскликнула она.
Она натянула шелковую рубашку и взволнованно зашагала взад и вперед, голая ниже пояса. Волосы на лобке были как язык белого пламени, а почти невидимая полоска мелких волосков тянулась к пупку и тенью лежала в сладких складках ее паха. Как ни устал Гюнтер, он снова желал ее. Усталое, опустошающее счастье.
– Ух! – Она крепко поцеловала его, без намека на секс, и вызвала КУП. – Вернуть все старые разработки. Мы возвращаем на работу затронутых. Изменить соответственно рабочее расписание.
– Выполняю указание.
– Как это влияет на долгосрочные перспективы?
Программа несколько секунд помолчала, обрабатывая данные. Потом сказала:
– Вы готовы вступить в очень опасную стадию восстановления. Переход от высокостабильной ситуации с низкими ожиданиями к высоконестабильной ситуации с высокими ожиданиями. Праздность вскоре вызовет у незатронутых компонентов недовольство вашим управлением.
– Что произойдет, если я оставлю этот пост?
– Перспективы катастрофически ухудшатся.
Екатерина склонила голову.
– Хорошо, какая из новых проблем вероятно окажется наиболее насущной?