центральной оси есть спиральная лестница.
Но и этот путь оказался непроходим. Если внутрь башни бойцы еще проникли, то обе лестницы оказались забиты теми же сорванными с мест шкафами и бетонными плитами. Создавалось ощущение, что кто-то специально завалили оба прохода к нужному сектору. Это заметили и остальные бойцы.
— Что за предрассудки! — махнул рукой Ручкин. — Бутерброд всегда падает маслом вниз. Пора привыкнуть, что если неприятность может случиться, то она обязательно случится. Я, например, привык.
Из группы один он проявлял записной оптимизм. Он предложил освободить нижний проход, вытащив оттуда ненужный хлам.
— Вниз легче тащить, чем вверх! — хохотнул он.
Его можно было обвинить в чем угодно, кроме отсутствия самообладания.
Бойцы, разбившись по парам, вытаскивали с лестницы хлам и распихивали по сторонам. Когда места не стало хватать-выкидывали наружу. Ефрейтор Мусатов, чувствуя вину, тоже участвовал на равных, хотя лейтенант предлагал освободить его от обязанностей. В паре с ним носил тяжести сержант Истомин.
Отдыхая, Мусатов присаживался, паузы становились все чаще. Истомин нервничал. В один из моментов, когда они остались одни, он направился к напарнику, чтобы сделать замечание. В глубине башни коротко скрежетнула железяка-будто приоткрылась некая заслонка.
Истомин увидел напарника насквозь. Череп, скелет, одетый в распахнутый ОЗК. Скелет посмотрел на сержанта пустыми и глазницами и спросил:
— Ты чего?
Взводный, оставшийся снаружи вместе со вторым отделением и Ручкиным, принимающий грузы, услышал дикие крики внутри и отдал приказ к бою. Бойцы взвода сыпались из проемов с выражением ужаса на лицах и успокаивались, только отбежав на приличное расстояние.
Когда все успокоились, враг так и не появился. Бойцы объяснили, что внезапно их накрыла волна беспричинного ужаса, заставив бежать без оглядки.
— Там ефрейтор Мусатов остался! — доложил Истомин. — Надо вернуться!
— Стоять! — прикрикнул Ручкин. — Вашего Мусатова больше нет. Есть объект для дезактивации.
Он развернул дозиметр в сторону ближайшего проема, и дозиметр затрещал как сумасшедший.
— Всем отойти от окон! — крикнул лейтенант.
— Мощное излучение способно вызвать приступы паники! — пояснил инженер.
— Откуда здесь излучение? Атомный реактор никогда бы не поставили в центре города.
— Ну почему? Были прецеденты, и в городах ставили. Например, в Мелекессе! — пожал плечами инженер. — Но я не думаю, что это на самом деле реактор. Мог осколок залететь. Его завалило, а ваши люди случайно растревожили завал.
Лейтенант не стал говорить, что если бы осколок залетел, то от башни ничего бы не осталось. Его насторожили рассказы бойцов, что непосредственно перед импульсом многие слышали короткий металлический скрежет, как если бы сработал некий тайный механизм. Все это напоминало приведенную в боевое состояние охранную систему, чем тот оптимистический бред, что нес инженер.
Потом разберемся, решил лейтенант. Главное, выполнить задание.
— Есть еще вариант! — предложил инженер, повертев схему. — Вдоль оси башни есть полая труба, где проходили тросы натяжения, сейчас они скорее всего порваны. Я не знаю точных размеров, но думаю, сможем двигаться не нагибаясь. В полном комфорте доберемся до нужного яруса, подорвем стенку, если она еще цела-и мы на месте. Бетон защитит нас от излучения, а по трубе мы пройдем как на прогулке. Тем же путем вынесем блоки.
Вариант выглядел неплохо. Лейтенант отдал приказ выдвигаться. Когда широкая надстройка закончилась, началась труба диаметром 8 метров. Колесников приказал искать место для минирования-трещину или небольшую дыру, так можно было обойтись меньшим зарядом. Соответственно уменьшался риск получить осколок от своей же мины.
Им повезло.
— Здесь дыра! — крикнули разведчики, отправленные вперед.
При падении один из кольцевых бетонных блоков лопнул, образовав отверстие, в которое легко проходил человек. Внутри было темно. Из темноты словно мертвые змеи свисали порванные тросы. Инженер сунул внутрь дозиметр-тот молчал.
— То, что доктор прописал! — инженер повернул довольное лицо.
Лейтенант подумал: ну и куда ты на этот раз нас заведешь.
Внутри.
Внутри ощущение времени терялось. Непонятно, сколько они двигались-час или пять минут. Чтобы не играть с воображением лейтенант засек время по командирским часам.
Получалось, прошло полчаса, как он отставил 3-е отделение в прикрытии, а остальные два вошли в трубу. Инженер не соврал. Они двигались, не нагибаясь. Лучи фонарей скакали по округлым стенам. Вопреки ожиданиям большинство тросов уцелело.
Ручкин пояснил, что они не порвались при падении башни из-за особых креплений анкерными болтами. Стало быть, большинство анкеров уцелело и удержало тросы.
— Тросы находятся под напругой в 70 тонн. Для наглядности-при лобовом столкновении двух легковушек нагрузка возникает «всего» 9 тонн. Чуете разницу? — сообщил инженер с улыбкой, словно веселый анекдот рассказал.
Лейтенант отнесся к его словам со всей серьёзностью. Приказал бойцам по возможности не наступать на тросы. А как не наступать? Тросы были везде. Под ногами, над головой, по бокам.
Отверстие, через которое они проникли в трубу, осталось далеко позади. Идеальное место для засады, прикинул Колесников. С двух сторон пулеметный огонь, не пули, так рикошетом всех положат. Он почувствовал острое желание быстрее убраться из западни.
Догнав Ручкина, двигавшегося впереди словно гончая, лейтенант спросил про их теперешнее местоположение.
— По моим прикидкам можно выбираться. Мы давно идем внутри надстройки.
— В замкнутых помещениях ощущения часто бывают обманчивы, — возразил инженер. — Надо еще метров 30 пройти.
Внезапно из невообразимой дали пришел высокий звук лопнувшей струны. У сержанта, командира-раз, в мгновение ока исчез трос, над которым он стоял, широко расставив ноги. Через секунду в стороне вершины башни раздался глухой грохот - оборванный конец троса с невероятной скоростью достиг тупика. Сержант стоял, онемев.
— Повезло, что не зацепило, — шедший вторым похлопал его по плечу.
От этого легко прикосновения стоящий человек развалился надвое, точно распиленный бензопилой. Выражение лица при этом осталось неизменным. 70 тонн, вспомнил лейтенант слова инженера. 8-ми кратное превышение силы лобового столкновения автомобилей на полной скорости.
Еще он подумал, как они собирались выбираться из трубы. К стенке было не подобраться из-за тросов, рубить которые смерти подобно.
— Где инженер? — крикнул он.
Кто-то крикнул в ответ, что тот побежал вперед. Лейтенант сорвал с плеч автомат.
— Стой, падла! В ловушку завел!
Стрелять он не собирался, себе дороже, но бойцы поняли его по-своему. Раздалось несколько очередей, которые скорее всего и задели пару тросов. Стрелявших оказалось трое, двоих задело и убило наповал. У одного отрезало полголовы, второго трос разрубил в районе талии и утащил нижнюю половину туловища.
В хвосте колонны раздались крики, там тоже зацепило. В темноте метались лучи, со зловещим журчание лилась кровь. Взвод погибал. Погибал по его вине. Не проверил. Доверился. Прошляпил.
— Не стрелять! Возвращаемся! — приказал лейтенант.
Все еще можно было исправить. Он быстро прошел в голову колонны. В свете