архипелаг «Островами Отчаяния», но в конце концов решил почтить их первооткрывателя, французского мореплавателя Ива де Кергелен-Тремарека, останавливавшегося здесь дважды — 12 февраля и 14 декабря 1772 года.
Экспедиция Кука разведала и нанесла на карты основные острова архипелага — клочки суши, глубоко изрезанные бухтами и заливами, разделенные узкими проходами и каналами. Нельзя сказать, что новая земля понравилась Куку. В своем вахтенном журнале он описывает эти суровые места как «чрезвычайно голые и пустынные». И не удивительно — острова Кергелен состояли главным образом из безлесных, покрытых снегом гор и глубоких ущелий, заполненных густыми, болотистыми трясинами. Местная растительность представляла собой смеси жидких травянистых кустарников и растения «каббадж» — рода капусты с толстыми листьями, едва ли съедобной. Из животных здесь обитали только птицы (в основном бакланы), а также пингвины, котики и морские львы.
Люди отошли от поручней судна лишь тогда, когда капитан Рогге приказал всем занять боевые посты. Это произошло в 9 утра Рогге не знал имеются ли на островах силы союзников и не хотел рисковать понапрасну. Прежде чем подойти к берегу, капитан выслал на моторном катере разведку — адъютанта Моора с партией из восьми хорошо вооруженных матросов. Команда Моора замаскировалась под китобоев, закрыв свою форму специфической одеждой, а оружие моряки прикрыли шкурами и мехами, захваченными на одном из призовых кораблей. Десантная партия спустила на воду китобойный баркас и направилась к единственному известному поселению на этих островах.
Команда Моора внимательно осмотрела берег, стараясь уловить любое движение. Затем немцы приблизились к маленькой группе домов и деревянных бараков. Когда один из моряков заметил фигуру, двигающуюся по пляжу, Моор быстро приказал всем залечь и разработал план атаки — рассчитывая удивить и ошеломить тех, кто находился на острове. Адъютант считал, что надо действовать либо совсем скрытно, либо силой захватить ключевые точки поселка и разрушить любую связь, которую островной гарнизон мог иметь с внешним миром. У противника не должно остаться ни малейшей возможности послать сообщение об «Атлантисе».
Матрос, который следил за фигурой на пляже, предположил, что этот человек либо пьян, либо безумен — настолько странно он двигался. Затем старший рулевой ослабил всеобщее напряжение, громко рассмеявшись. Он внезапно понял, что пьяный человек на самом деле был морским львом Все люди на баркасе вздохнули с облегчением от этого известия, потому что угроза боевого столкновения испарилась.
Когда катер ткнулся в берег, люди из десантной партии немедленно попрыгали на землю, чтобы начать осмотр острова. Моряки «Атлантиса» вступили на твердую почву впервые с тех пор, как покинули Германию почти год назад. Поначалу ноги, привыкшие к ходьбе по качающейся палубе, с трудом приспосабливались к нормальному хождению по устойчивой земле. Однако уже через некоторое время поисковая партия смогла разойтись по берегу и начать поиски признаков жизни. Скрип деревянных дверей, запах пыли и ароматы земли — все это навевало острую тоску по дому.
На острове не оказалось никого. В большом пустом доме обнаружился несвежий, но все еще съедобный надкусанный ломоть хлеба, пролежавший здесь нетронутым много лет. Моор заметил на стене отрывной календарь. На необорванном листке стояла дата — 18 ноября 1936 года.
Следующая комната была маленькой, аккуратной и чистой. Кровать безупречно застелена, в буфете — ряды нераскрытых банок с провизией. И пустота — пустота, холод и тишина, царящие на острове давным-давно.
Рядом с домом обнаружился загон, в котором люди с «Атлантиса» нашли тела двух свиней, давно мумифицировавшиеся в сухом и холодном воздухе. Кто-то предположил, что обитатели дома погибли где-нибудь на острове в непонятной катастрофе, или поспешно уплыли прочь бросив все имущество, включая консервы и животных в загоне. Создавалось такое впечатление, что в последний раз люди были на острове 18 ноября 1936 года — более четырех лет назад. Моор, использую портативную рацию, связался с крейсером и уведомил Рогге, что остров пуст. Тут же он получил ответ, в котором ему приказывали вернуться на судно.
Рогге медленно ввел «Атлантис» вдоль берега в большую бухту. Местом стоянки корабля заранее был выбран залив Газелле — глубоководная внутренняя гавань, названная по имени немецкого исследовательского судна, которое незадолго до войны провело картографирование острова. Справочники Рогге содержали достаточно информации, чтобы можно было безопасно провести крупный корабль в бухту, однако ее не хватало, чтобы пройти во внутреннюю гавань острова. А капитан хотел бросить якорь в безопасной бухточке, которая являлась ответвлением залива Газелле и где можно было надежно скрыть судна Кроме того, эта бухта находилась близко к источнику свежей воды — водопаду.
Когда «Атлантис» приблизился к узкому входу во внутреннюю бухту Рогге остановил корабль и бросил якорь. Он не рискнул двигаться дальше, пока его люди не промеряют глубины и не нанесут на карту безопасный проход с глубокой водой, пригодный для крейсера.
В течение всего дня экипаж корабля промеривал глубину лотом, и к вечеру Рогге отдал приказ начать движение. Штурман включил эхолот и начали промерять глубины, в то время как Рогге двигал корабль вперед самым малым ходом. Крейсер полз буквально с черепашьей скоростью, он миновал две плавучих вешки, установленные днем командой, измерявшей глубину, и обозначавших створ безопасного прохода. Оператор эхолота громким голосом диктовал повторяющийся поток цифр: «Шесть с половиной фатомов морского лота». Внезапно «Атлантис» скользнул в сторону, сбившись с пути и пропустил третью вешку — машины не давали достаточной мощности, чтобы обеспечить скорость, при которой судно нормально слушалось руля. Рогге приказал прибавить ходу и корабль вернулся под управление рулевого.
А затем матрос, сидевший на эхолоте и выкрикивавший фразу «шесть морских саженей», громко закричал «глубина пять фатомов!» Рогге отдал немедленный приказ «Стоп машина!» Двигатели замерли, однако «Атлантис» все еще продвигался вперед, когда раздался громкий скрежет, эхом отозвавшийся по всему кораблю. Одновременно с этим крейсер содрогнулся и остановился, ударившись о невидимое и не отмеченное на карте подводное препятствие.
Рогге приказал дать полный задний ход. Корабль даже не шевельнулся, хотя винт вращался на полных оборотах. Увы, «Атлантис» оставался на грунте и не двигался.
Первый помощник Кюн приказал командирам всех подразделений осмотреть отсеки и сообщить об имеющихся повреждениях. Аварийная партия дополнительно исследовала каждый отсек на корабле и через некоторое время вернулась с полным отчетом. Топливные цистерны не были повреждены, но в одном резервуаре, где содержалось восемьдесят две тонны пресной воды, теперь ощущалась заметная соленость — что указывало на имеющуюся пробоину.
Капитан послал людей с лотами обойти вокруг всего судна и определить глубину. Все возвращались с одинаковым докладом — от двенадцати до двадцати пяти