Поворотом главных сил своей группировки из района Изюм на запад противник отрезал от переправ остальные части 5-го кавалерийского корпуса и присоединившиеся к нему остатки 106, 349-й и 335-й стрелковых дивизий. Против этой группы войск, продолжавших упорную оборону, немецкое командование выдвинуло из второго эшелона свежую 389-ю пехотную дивизию. Упорно сопротивляясь, части 5-го кавалерийского корпуса отходили в северо-западном направлении.
Быстрое выдвижение подвижных групп противника в глубину обороны 9-й армии создало угрозу аэродромам этой армии, а также находившимся в Изюме и Петровской аэродромам 6-й армии. Срочная их эвакуация привела к тому, что и в этот день авиация Южного фронта не смогла оказать существенного влияния на ход боевых действий. За весь день авиацией 9-й армии было произведено всего лишь 70 самолето-вылетов.
Ситуация была драматична и запутанна. По воспоминаниям генерал-лейтенанта артиллерии А. И. Нестеренко, бывшего в то время полковником и инспектирующего оперативную группу (три полка и два отдельных дивизиона) гвардейских реактивных минометов на Южном фронте, многие соединения и части в хаосе отступления перемешались, и не последней причиной этому стала водная преграда:
«18 мая 1942 года около 12 часов дня мы прибыли во 2-й гвардейский минометный полк. Его командир полковник И. С. Шенкер доложил, что противник прорвал фронт и наши войска отступают. Со штабом армии нет связи…
— Где ваши дивизионы? — спросил я.
— Дивизионы на этом берегу, на выжидательных позициях в лесу, — ответил полковник. — Переправить их на западный берег Донца нельзя: половодье. Есть небольшой паром, но он очень медленно ходит.
Северский Донец широко разлился, вода затопила многие деревья и кусты. Верхушки их выступали над серебряной гладью зелеными островками. Вдали слышалась артиллерийская канонада, в воздухе непрерывно кружились вражеские самолеты. Горизонт заволакивало дымом.
Было ясно, что основной бой разгорится за переправу через Донец. Поэтому я приказал полковнику Шенкеру один дивизион развернуть для прикрытия переправы, а два направить в Изюм.
Через некоторое время Шенкер доложил, что два дивизиона отправлены к Изюму, а слева, в пяти километрах, развернут 2-й дивизион капитана С. Д. Дорохова и 48-й отдельный дивизион старшего лейтенанта П. В. Логинова, там находится и командующий опергруппой.
Героя Советского союза полковника Л. М. Воеводина (командира опергруппы ГМЧ. — Примеч. авт.) я нашел на наблюдательном пункте командира 48-го дивизиона».
Ударами «катюш» противника удалось на время отогнать от переправ через Северский Донец, но что дальше делать, никто не знал. Полковник А. И. Нестеренко вместе с несколькими помощниками отправился разыскивать штаб 9-й армии.
Не доезжая до Изюма километров десять, артиллеристы встретили поток машин и подвод. Некоторые тыловые подразделения покидали город.
Севернее Изюма в лесу группа Нестеренко наткнулась на артиллерийский склад оперативной группы гвардейских минометных частей Юго-Западного фронта полковника Зубанова. Начальник склада доложил, что в лесу хранятся снаряды в штабелях, вывезти их не на чем, транспорта нет, а связь со штабом группы отсутствует. Он чуть ли не со слезами на глазах умолял помочь ему.
— Отпускайте ваши снаряды 2-му и 43-му полкам Южного фронта, — сказал Нестеренко.
— Да как же можно другому фронту без разрешения командования? — взмолился начальник склада.
— Всю ответственность за расход снарядов беру на себя!
Начальнику артсклада Нестеренко оставил письменное распоряжение отпускать снаряды 2-му и 43-му полкам по их требованию, Зубанову написал записку, объясняющую его решение.
Вскоре в этом же лесу артиллеристы нашли штаб 9-й армии, вернее, пока место, где он сосредоточивался. Под развесистой березой прямо на земле сидел крайне усталый командующий армией генерал-майор Ф. М. Харитонов.
Вместе с двумя офицерами он склонился над развернутой на земле картой. Нестеренко представился генералу, предъявил документы, сказал, что знает тяжелую обстановку на участке армии и тем не менее просит помочь вывезти снаряды.
Командующий, выслушав его, вздохнул и проговорил с укоризной:
— Полковник, нам орудия нечем возить… — Но, подумав, сказал: — Действительно, что делать?! Не можем же мы оставить врагу секретное оружие…
Командарм вызвал начальника тыла и приказал ему весь автотранспорт тыла и штаба срочно отправить на вывозку снарядов.
— Спасибо за помощь, товарищ генерал! — обрадовался инспектор опергруппы ГМЧ. Он сообщил Харитонову, что в район Изюма прибыло два дивизиона 2-го полка и подходит 43-й гвардейский минометный полк М-13.
— Вот это дело! Ваша помощь сейчас нужна нам дозарезу! Наши части с трудом сдерживают противника, он рвется к мосту. С минуты на минуту ждем его нового наступления…
Приведенные выдержки из военных мемуаров довольно точно характеризуют обстановку «фронта без фронта».
К вечеру 18 мая войска правого фланга и центра 57-й армии занимали прежнее положение. На левом фланге армии выдвигавшиеся в район прорыва части 14-й гвардейской дивизии и 2-го кавалерийского корпуса вели сдерживающие бои с противником.
К этому времени войска 9-й армии сплошного фронта уже не имели. Оборонительные бои вели разрозненные части, не управляемые штабом армии.
18 мая командующий группой армий «Юг» фон Бок записал в своем дневнике: «Наступление армейской группы „Клейст“ идет очень хорошо, были достигнуты высоты Южнее Изюма и нижнее течение реки Берека. Когда Гальдер говорил о том, что наступление Клейста следует повернуть на запад, я заявил, что пока переправа через Береку не будет в наших руках, я считаю такой поворот невозможным. Целью наступления должно быть, на мой взгляд, помимо разгрузки 8-го армейского корпуса, уничтожение врага в изюмском выступе».
Вследствие плохой работы штаба 6-й армии распоряжение главнокомандующего направлением о выводе из боя 23-го танкового корпуса было принято к исполнению с большим запозданием и поэтому наступление 6-й армии с утра 18 мая продолжалось в прежней группировке и с прежними задачами. До полудня 18 мая 23-й танковый корпус наступал, взаимодействуя с частями 266-й стрелковой дивизии.
В течение всего дня противник оказывал соединениям 6-й армии упорное сопротивление на всем фронте, пытаясь удержаться на занимаемых рубежах и не допустить выхода советских войск к реке Мжа.
К полудню части 23-го танкового корпуса прекратили наступление, так как в это время был получен приказ о переброске корпуса на новое направление. В 12 часов дня, то есть спустя 12 часов после приказа Тимошенко, командир корпуса приступил к выводу из боя двух танковых бригад.
21-й танковый корпус весь день 18 мая затратил на прорыв обороны противника на рубеже Джгун, совхоз «Красный гигант», к исходу дня овладел этими пунктами и завязал бои за Борки.
Армейская группа также не смогла добиться решающих результатов. Части 6-го кавалерийского корпуса с 7-й танковой бригадой полностью окружили Красноград и вели бои в городе. Части 323-й стрелковой дивизии овладели н/п Богдановка, Огиевка и до исхода 18 мая продолжали вести бои на этом рубеже. Положение 270-й дивизии оставалось без изменений.
В целом обстановка на барвенковском плацдарме в ходе боев 18 мая осложнилась еще больше.
Как ни прискорбно это говорить, но «крысы стали бежать с тонущего корабля», коим в тот момент являлся Юго-Западный фронт. По воспоминаниям Василевского, в 18 или 19 часов 18 мая ему позвонил один из идеологов Харьковской наступательной операции член Военного совета Юго-Западного направления Н. С. Хрущев, Он кратко проинформировал исполняющего обязанности начальника Генштаба об обстановке на барвенковском выступе, сообщил, что И. В. Сталин отклонил их (?) предложения о немедленном прекращении наступления, и попросил Василевского еще раз доложить Верховному об их (?) просьбе. Василевский ответил, что уже однажды пытался убедить Верховного в этом и что, ссылаясь как раз на противоположные донесения Военного совета Юго-Западного направления, Сталин отклонил его предложения. Поэтому Василевский порекомендовал Н. С. Хрущеву, как члену Политбюро ЦК, обратиться непосредственно к Верховному. Вскоре Хрущев сообщил Василевскому, что разговор с Верховным через Г. М. Маленкова состоялся, что тот подтвердил распоряжение о продолжении наступления. Видимо, И. В. Сталин, доверяя заявлениям маршала С. К. Тимошенко, рассчитывал, что тот как-нибудь стабилизирует ситуацию. Но более глубоко знакомые с ситуацией под Харьковом высокопоставленные политработники направления и фронта уже спешили снять с себя ответственность. У победы всегда много родителей, только поражение всегда сирота! Однако сражение продолжалось.