на работе дела не всегда обстояли так же хорошо: она понимала людей с четкой дикцией, но ей было трудно понимать тех, у кого был сильный акцент. Часто встречающиеся фразы она понимала без труда, равно как и разговоры на знакомые темы. Но ей было намного сложнее следить за речью человека, если она не могла предсказать, о чем он будет говорить. Поэтому она брала блокнот и просила говорящего набросать пару ключевых слов, описывающих тему разговора: с такими подсказками ей было проще следить за разговором. «Но этот опыт, – писала мне Зохра, – пусть и заставил меня понервничать, – в чем-то меня порадовал, потому что я поняла, что слышу намного больше, чем я думала».
Дэвид Райт указывал, что глухие люди испытывают сложности не просто с тем, чтобы слышать, но с тем, чтобы слушать чужие разговоры. Даже когда мы не говорим с людьми напрямую, мы зачастую можем уловить отдельные слова и интонации из их разговора и определить общее настроение беседы. Поскольку Зохра для понимания речи пользуется и слухом, и чтением по губам, ей бывает трудно улавливать обрывки чужих разговоров. В 2017 году мы с Зохрой отправились в океанариум Торонто: это было потрясающее зрелище, и мы получили огромное удовольствие, любуясь поразительными рыбами и другими морскими существами. Вокруг нас постоянно слышались восторженные восклицания, но Зохра, целиком поглощенная морскими животными, ничего не слышала.
Иногда Зохре кажется, что она улавливает больше информации, чем думает. Однажды в колледже она была в столовой с друзьями: там было очень шумно, так что она даже не пыталась следить за разговором и вместо этого принялась обдумывать домашнее задание к одной из дисциплин. Когда она спросила друзей, получилось ли у них найти ответ к задаче номер пять, они воскликнули: «Так мы же об этом только что и говорили!»
Майкл Хорост в книге «Восстановленный» (Rebuilt) описывает свои трудности с пониманием речи через кохлеарный имплантат[201]. Однажды он пытался одновременно вести машину и разбирать речь дикторов радио, но для него она звучала как «псевдоанглийский», так что он принялся думать о совершенно посторонних вещах. Но вдруг совершенно неожиданно он начал слышать и понимать целые фразы! Он обнаружил, что если старательно сосредотачиваться на речи, результат оказывается почти такой же, как если не слушать вообще: он абсолютно ничего не понимал. «Нужно быть спокойным, открытым, расслабленным, но при этом внимательным. Нужно найти правильную точку равновесия между бездельем и напряженностью».
В 2018 году в новогодние дни Зохра испытала нечто похожее. Они с семьей отправились на автобусную экскурсию, и в какой-то момент Зохра расслабилась, но не до состояния абсолютной отрешенности. Тогда она начала ясно и четко слышать слова экскурсовода: «1926… Наша следующая остановка – Харборфронт… озеро Онтарио… Вместе они составляют 21 % мировых запасов пресной воды». Как же сильно этот опыт отличался от ее занятий с логопедом, который просил ее сосредоточиться! Бывали дни, когда Зохра не могла расслышать слова независимо от того, насколько сильно она старалась: просто сосредоточиться иногда не помогает.
Дэвид Райт также писал об этом хрупком равновесии между напряжением и расслаблением при чтении по губам[202]. Ему нравилось ходить по пабам, где, в расслабленной обстановке, он с легкостью понимал своих друзей и наслаждался общением. У него был глухой друг, который обладал абсолютно потрясающим умением читать по губам: он мог в течение всего дня следить за выступлениями на профессиональных конференциях. Когда Райт спросил его, в чем его секрет, тот ответил: «Расслабление».
Все эти описания перекликаются с темой книги У. Тимоти Гэллуэя «Теннис. Психология успешной игры», опубликованной в 1974 году, но не теряющей популярности до сих пор[203]. Гэллуэй на протяжении многих лет учил других людей играть в теннис, и в какой-то момент он понял, что одно из ключевых препятствий на пути к лучшим результатам в игре – это не нехватка скорости или координации, но то, как его ученики говорили себе во время игры: «Я слишком поздно отвожу ракетку, у меня ужасная подача!» Все мы попадали в такие ситуации: во время игры у нас все отлично получается, и мы движемся легко и непринужденно – ровно до тех пор, пока не начинаем задумываться о том, что именно мы делаем, после чего начинаем играть ужасно; или, например, мы прекрасно играем на фортепиано, и пальцы буквально сами бегут по клавишам, но потом мы начинаем думать о том, как нужно играть, и тем самым нарушаем состояние потока. Когда Зохра на занятиях с логопедом напрягалась, чтобы попытаться лучше разобрать речь, ее внимание разрывалось между тем, чтобы понимать слова, и тем, чтобы анализировать, как она с этим справляется. Как подчеркивает Гэллуэй, и ей, и всем нам следует вместо этого погружаться в задачу, отключая самосознание и самобичевание. В каком-то смысле мы всегда об этом знали: иногда мы говорим, что нам нужно «просто не мешать себе».
Когда люди находятся в напряжении, они перестают пользоваться периферическим зрением и больше концентрируются на том, что находится прямо перед ними, по центру[204]. Это позволяет нам сосредоточиться на том, что сейчас важнее всего, но при этом мы теряем общий контекст. Возможно, со слухом происходит то же самое. Если мы будем пытаться уловить каждое слово, мы упустим контекст, а без него нам сложнее понять, о чем идет речь. Друг Райта служит тому примером. Чтение по губам плохо заменяет восприятие речи на слух, поскольку мы можем увидеть только 30 % движений, связанных с речью[205]. В результате человек, читающий по губам, очень часто должен пытаться угадать, о чем идет речь. Здесь нужно улавливать общий контекст, и именно в этом может преуспеть друг Райта, который все время открыт и расслаблен – даже во время конференции. Возможно, большую часть контекста мы воспринимаем подсознательно, и чрезмерное напряжение может нарушить доступ к этой информации, из-за чего нам становится труднее полностью погрузиться в задачу и точнее выполнять движения, видеть общую картину или с легкостью следить за ходом беседы.
С кохлеарным имплантатом речь Зохры значительно улучшилась. До установки имплантата люди редко могли ее понять, и тогда ей приходилось сосредотачиваться на движениях языка и губ, чтобы ясно произносить слова. Но после получения имплантата с ее речью произошла значительная перемена, которую она даже не заметила, пока однажды не забежала в «Старбакс» за чашкой латте. В кофейне было так шумно, что она не могла услышать свой собственный голос, и из-за этого она немного нервничала, когда делала заказ.