собой к Вонни, но лучше оставить в Пуле. Я с трудом выбрался из душевых шторок и надел чистую одежду. На телефоне в спальне мигал огонек, но я его проигнорировал. Винтовка все еще лежала на кресле, когда я вернулся в гостиную, поэтому я огляделся в поисках призраков и немного разочаровался, когда никто не пришел. Может, Генри прав, и я был паршивой компанией даже для мертвецов. Я вернулся в спальню и уставился на автоответчик. Было бы здорово, если это Кади, но маленький красный огонек выглядел злобным. Может, призраки оставили сообщение, поэтому я нажал на кнопку.
– Итак, вот сводка: в Рок-Крик предположительно взломали три почтовых ящика; пожаловались на какого-то парня, который гонялся за лошадьми на снегоуборочной машине, но оказалось, что это его лошади, и нет никакого закона, который запрещал бы пасти скот с помощью снегоуборочной машины… преступнику одиннадцать лет. Эрл Уолтерс съехал с дороги у Клондайка и Клир-Крик и снес дорожный знак; так и знала, что этот старикан не умеет читать. И преступление дня – старая леди Гроссман сообщила, что кто-то украл снеговика с ее двора. Ферг установил подозреваемого, который оказался ее племянником, решившим пошутить.
Вряд ли мы войдем в книгу рекордов с такими преступлениями, но сводка была действительно что надо.
– И еще, из того списка амуниция есть только у Майка Рубина и Стэнли Фогела.
Дантист.
– Дантист. – Последовала пауза, пока машина записывала ее размышления. – Разве будет не смешно, если окажется, что это дантист? Конечно, это не то что мясник, но люди все равно удивятся.
Я кивнул, соглашаясь.
– Короче, я поехала к нему. Он милашка. Наверное, я сменю дантиста.
Господи. Послышался шорох бумаг, и Вик продолжила:
– А еще я ездила к Майку Рубину, пока ты покорял резервацию. Он такой придурок, да?
Я кивнул.
– Не знаю, что его больше растревожило – то, что к нему пришел заместитель шерифа, или то, что к нему пришла женщина. Он не часто выходит на улицу?
На этот раз я покачал головой.
– Я у обоих взяла образцы, и ни один не совпадает с нашим. Ферг наконец-то удосужился съездить к Эсперам, и он сказал, что на снегу не было следов, ведущих к дому. Я позвонила на почту, и все сошлось – они попросили придержать их почту до завтра. Потом позвонила на шахту. Там мне сказали, что Эспер в Колорадо, навещает сестру, номера не оставил. Сестра замужем, и, похоже, никто здесь не знает ни ее имени, ни адреса в Колорадо, так что у нас ничего. Я заскочу к ним вечером и проверю, вернулись ли они из другого квадратного штата.
Все затихло, затем автоответчик пискнул, и Вик снова заговорила:
– Так, я заехала к Эсперам и оставила записку под дверью с просьбой позвонить нам как можно скорее. Ферг прав, там несколько дней никого не было. Если они позвонят, я тебе сообщу. Вечером я буду здесь, если понадоблюсь. Всю ночь. Мы с Гленом поссорились, так что я ночую здесь.
Я уставился на аппарат.
– Не переживай, ничего серьезного, просто обычная хрень. Не звони, чтобы проведать, как я, и не приезжай. Я в норме. А, и кстати, Фил ла Ванте умер где-то три месяца назад, так что я вычеркну его из списка?
Я кивнул, и запись закончилась. Я ненавидел семейные раздоры, когда был женат. Я часто пытался понять брак Вик. Были времена, когда они с Гленом отлично ладили, но большую часть времени они словно вели разные, но неравные жизни. Вик не первую ночь проводит в отделении. Конечно, не так часто, как я, но всего месяц назад я сидел как-то вечером в кабинете и занимался бумажной волокитой, как вдруг услышал звук открывающейся входной двери. Когда она прошла в свой кабинет напротив моего, то просто отрезала: «Не спрашивай» и захлопнула дверь. Но через некоторое время Вик появилась с кружкой полиции Филадельфии и бутылкой текилы, села на стул у моей двери, закинула ноги на мой стол, налила себе и прошипела:
– Все мужчины козлы, да?
Я активно закивал и продолжил доделывать отчеты, пока она пила, а потом испуганно выполз из кабинета, прижимаясь спиной к стене.
Я поборол желание позвонить ей и направился в гостиную, чтобы забрать две бутылки и винтовку; мне хватало одних призраков. Тяжелые эмоции этого дня сильно меня утомили, и я задумался, не переместился ли я уже в лагерь мертвых. Или, может быть, я там последние несколько лет. Я поставил бутылки и вытащил старушку из чехла, глядя на потертости. Ствол был круглым – тяжелая военная модель, а не восьмигранная, как у Омара. Я посмотрел на бусины, прикрепленные к покрытию на передней рукояти.
«Мертвое тело» было затейливым узором из треугольников, точек и геометрических фигур, которые составляли не только само тело, но и раны с шипами, от которых наступила смерть. Генри объяснил, что узор больше походил на сиу, но, возможно, именно поэтому его и выполнили, – чтобы лакота не смели относиться к союзу с шайеннами легкомысленно. Там были маленькие венецианские бусины в виде семян, которые распространились примерно в 1840 году и были ярче, чем другие. Строчка была накладной, а не корявыми швами, которые встречаются в наши дни, и, если поднести винтовку к свету, между рядами не было пробелов. Я представил все эти маленькие бусины, плывущие из Италии через Атлантику. Возможно, предки Вик снабдили Генри этими украшениями шесть бисерных поколений назад.
Я улыбнулся и пообещал себе стать лучшей компанией для древних шайеннов, а потом в доказательство поднял винтовку высоко над головой и издал самый угрожающий боевой клич, на который только был способен. Скорее всего, в семь лет у меня получилось бы лучше, но этот крик сотряс мой маленький дом, из-за чего мне стало лучше, поэтому я прокричал так еще четыре или пять раз. Последний разодрал мне горло, но получился лучше всех. Я чувствовал себя второстепенным персонажем из дешевого фильма пятидесятых, поэтому убрал винтовку обратно в чехол, взял вино и направился к машине.
Температура быстро опускалась, и было похоже на то, что может выпасть больше снега. Я нашел погодную сводку на радио и слушал, как сгенерированный на компьютере норвежец сообщал о том, что в горах ожидается от пяти до десяти сантиметров, но здесь только два. Пока не упало ни одной снежинки, но всегда можно позвонить Генри, уж он точно в этом разбирается.
Я начал переваривать устный доклад Вик, Эсперы меня напрягали. Если Реджи Эспер и его