Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снял возникшее острое напряжение в семье вышедший из комнаты Максим. Он неожиданно предложил:
– Мама, я распечатал тридцать обращений. Пока этого хватит. Пойдем разнесем их по почтовым ящикам.
– А чего ты там дописал? – поинтересовалась мать, взяв в руки лист бумаги.
– Здесь всего девять предложений, – пояснил Максим, потрясая в воздухе пачкой бумажек. – Господа домочадцы, у нас есть желание купить квартиру, чтобы в ней жили те, кого вы не боитесь, но у нас нет денег. Если вы не одолжите их нам, то квартира уйдет в руки тех, кого вы не хотите видеть соседями и кого жаждете выселить из города.
– Нас не обвинят в разжигании национальной розни? – задал провокационный вопрос отец то ли себе, то ли сыну, то ли серьезно, то ли в шутку.
– Указанные намеком опасные жильцы не имеют национальности, – Максим отчетливо произнес те зазубренные слова, которые часто публикуются в газетах и в интернете. – Преступники, как известно, не имеют национальности.
Сомнение Ольги Владимировны – разносить или не разносить отпечатанные заявления по почтовым ящикам – быстро улетучилось. Если пройти по квартирам самой и поговорить с жильцами откровенно, то результат будет лучше. Люди давно в подъездах ворчат и ругают за глаза поселившихся в доме азиатов и кавказцев. Значит, поймут, войдут в ее положение… Но застать днем жильцов дома трудно, да и не каждый согласится пустить к себе на квартиру, не всякий решится заговорить с чужим человеком. Сегодня все живут в состоянии напуганности, подозрительности. Лучше пройти по подъездам, по этажам и рассовать не по почтовым ящикам сочиненное прошение о помощи, а воткнуть его в дверь квартиры.
Идея обойти квартиры вызвала интерес и у Максима. Конечно, кинуть бумажки в почтовые ящики можно быстро и легко… Но не все жильцы заглядывают в них, не все выписывают газеты. Обращение может пролежать там месяц, другой… А воткнутое обращение в дверь уже утром будет обнаружено и прочтено.
Максим оказался не только смышленым малым, но и шустрым. За полчаса он обежал все подъезды. Мать в это время обошла лишь один свой… К сожалению, ей никто из жильцов не встретился. Позвонить в какую-нибудь квартиру и пообщаться, чтобы предварительно узнать мнение о ее инициативе, она постеснялась. На улице властвовала ночь, люди готовились ко сну.
На следующее утро ей не долго пришлось томиться в ожидании реакции на свое обращение. Стоило детям и мужу покинуть квартиру, разойтись по рабочим делам, как в дверь позвонили…
– Извините, это вы писали? – спросил незнакомый мужчина в помятом пиджаке и протянул Ольге Владимировне ее вчерашнюю бумажку.
– Я писала.
– Вы это всерьез?
– Почему бы и нет?
– Всерьез хотите, чтобы мы помогли вам купить квартиру? Я готов… Вы знаете, у меня три высших образования. Сижу вот дома – ни работы, ни дела… Нашей власти я не нужен. А вот гастарбайтеры нужны… В общем, я буду вам помогать… Я поговорю с жильцами… А пока дайте мне сто рублей… Очень надо.
– На бутылку, что ли? – спросила сурово Ольга Владимировна, догадавшись, что к ней в гости пожаловал образованный алкоголик.
– Ну да, – признался мужчина, оттопырив слюнявые губы. – Голова трещит… Анзор какую-то гадость вчера продал.
– К Анзору и идите опохмеляться, – посоветовала, повысив голос, и двигая дверь на себя, чтобы захлопнуть ее.
– Подождите уходить, – завопил алкоголик. – Ну, пятьдесят дай…
– Мне самой нужны деньги. Ты же знаешь.
– Жалко, должно быть. Хочешь, чтобы другие помогли, а сама помочь человеку не желаешь. А вот Анзор и Сабир не жадные… Всегда не откажут, помогут… К ним хоть ночью приди, все равно не откажут – хоть выпить, хоть закусить. Вот они – молодцы, правильные ребята. А ты – неправильный, неинтеллигентный человек. Все. Ухожу. Я к вам не приходил…
В коридоре продолжительное время витал жуткий запах перегара и спревшей, давно нестиранной одежды.
«Вот и пришла первая реальная помощь…», – подумала Ольга Владимировна, пройдя на кухню и вволю там расхохотавшись… Давненько ее не тревожили алкаши. Еще и с тремя высшими образованиями. Подобных неудачников она встречала и в экспедициях. Человек имел пару дипломов, читал наизусть поэмы Некрасова, сыпал цифрами и выдержками гениальных ученых, но толку от него в работе было мало. Ни организовать людей, ни управлять поисковым отрядом, ни установить палатку – ничего он не мог. Только краснобайствовать и кичиться своим умом, вернее, своей начитанностью. Однажды такого ученого, всю экспедицию забивающего цитатами и мудрыми советами, оставили сторожить лагерь. Пришли после осмотра гор, а он сидит на сосне… Испугался росомахи. А та, наглая, залезла в палатки прямо на глазах у него и сожрала кучу продуктов, порвала спальные принадлежности и вообще перевернула весь лагерный быт. Зато напуганный дипломник с ружьем наперевес и двумя ножами за ремнем был, как всегда, румян и жизнерадостен.
Через час к Ольге Владимировне пожаловала в гости старушка из соседнего подъезда. Как только дверь распахнулась, и она вошла в квартиру в легком халате, шустрая, подвижная, так хозяйка поняла: этот человек пришел с добром. И точно. Ни о чем не расспрашивая, сказав пару приветственных слов, она протянула тысячу рублей, помятую бумажку, свернутую пополам.
– Больше не могу, – сказала она слезливо. – Пенсии едва хватает на лекарства да барсику на колбаску.
Ольга Владимировна догадалась, что барсиком старушка кличет кота. При этих словах она попыталась отказаться от денежной купюры.
– Одна тысяча – большие деньги, – сурово и глухо промолвила гостья. – Но я не обеднею. Я от чистого сердца. Все помогают, и я помогу. Я вас знаю, давно приметила, из-за дочки вашей… Особо скажу – спасибо вам за нее, за дочку… За Машу. Она частенько помогает нести мне сумку с магазина. Увидит, подойдет и обязательно поможет… Добрая она у тебя.
Почему старушка решила, что все жильцы дома уже откликнулись на ее беду и помогли с деньгами, Ольга Владимировна понять не могла. Решила признаться, поправить гостью.
– Хоть вы и первый человек, одолживший нам деньги, и спасибо вам за это, но все же не надо отрывать от себя последнее…
– Деньги требуют аккурату, – изрекла старушка. – Убери их. И запомни, дорогуша, копейка к копейке – так и рубль наберется.
– Спасибо вам. Давайте я запишу вашу фамилию, адрес, дам расписку… И как только у нас появится возможность, мы вам вернем ваши деньги.
– Вернете – хорошо, не вернете – тоже не обижусь.
Прошло еще несколько часов. Время ожиданий, время томлений… Уже люди потянулись на обед, а в квартиру так больше никто и не позвонил. Опечаленная бесполезным ожиданием, Ольга Владимировна с интересом смотрела на бабушкин денежный взнос, изучала на дорогой бумажке картинку с памятником Ярославу Мудрому и подбадривала себя, что начало все же положено… Сказать себе, что худо, ой как худо начался день, она не решалась. Домысливала иное. Раз нашелся один добрый человек, принес, оторвав от нищенской пенсии, одну тысячу рублей, значит, придет и второй, одолжит еще больше.
На улице неожиданно испортилась погода. Полил мелкий дождик. Ольга Владимировна постояла у окна, дожидаясь, когда он кончится…. И, не дождавшись, взяв зонтик, решила осуществить запланированный выход в магазин. Надеялась она в этот поход не только купить продукты, но и встретить кого-нибудь из жильцов дома, поговорить о своей квартирной затее.
С обратной стороны на коврике у дверей лежал почтовый конверт. Она лениво подняла его, открыла и ахнула… Там лежали три купюры по пять тысяч рублей и записка с двумя страшными словами – «Смерть чернож. м!». Сверху на листе была начертана фашистская свастика. А внизу на записке вместо подписи красовались крупные каракули «Три мушкетера».
Озноб охватил сердце Ольги Владимировны. В ее семье почти все погибли на войне. Фашистский ненавистный крест она с детства воспринимала как большую беду, знак бесчеловечного злодейства, государственной чумы. С первых же секунд было ясно, что конверт подбросили молодые ребята, охваченные дурным националистическим чувством мести тем, кого они по каким-то причинам возненавидели… Ей знакомо было чувство ненависти. Оно распространялось на немцев-фашистов, прибывших в ее страну с кровожадными намерениями, оно распространялось и на тех азиатов и кавказцев, понаехавших в ее город из разных стран и лишивших ее безопасности, комфорта и самостоятельности. Но она так же брезгливо и злобно относилась к парням, рисующим на заборах фашистские знаки и выкидывающим по-эсэсовски вперед правую руку для приветствия и ради забавы.
Записка с ненавистным крестом выпала у нее из руки на пол. Она долго валялась там, пока Ольга Владимировна собиралась с мыслями, как поступить с деньгами, жгущими руку. Брать их от бесшабашных националистов – значит, запачкаться, согласиться с существованием среди них добрых ребят, желающих помочь другим в трудную минуту. Лучше вернуть деньги… Но как найти их владельцев? Адрес на конверте отсутствовал.
- Клинический случай Василия Карловича - Михаил Николаевский - Русская современная проза
- Первый день – последний день творенья (сборник) - Анатолий Приставкин - Русская современная проза
- Царство ледяного покоя. Часть I - Никита Шевцев - Русская современная проза