где пропал? На работу не вышел, в общаге не появляешься.
— Я-то появляюсь, это мы с тобой не пересекаемся, — хмыкнул я, кинул сверток с пирогами на стол и рухнул на постель.
— М-м-м, что это у тебя? — товарищ потянул носом. — Пирожки?
— Ага, они самые, угощайся, — зевнул я, моргнул и заставил себя подняться. — Слушай, Жэка, не в службу, а дружбу, сваргань кофею, а? Я пока в душ метнусь.
— Так горячей опять нет, — откладывая книгу, проинформировал друг.
— Нам не привыкать, холодной помоюсь. Сделаешь?
— А кофе есть?
— Был где-то, — я пошарился в своей тумбочке, вытащил жестяную банку, открыл, принюхался, не арабика, конечно, но на безрыбье и слона из мухи сделаешь. — На, держи, на донышке, нам хватит.
— Сахар есть, живем, — радостно откликнулся Женька, распотрошил сверток, стянул пирожок, впился в него зубами и потопал на выход.
— А кружки? А сахар?
— Я фафник прифефу, — пробубнил товарищ с набитым ртом.
— Не забудь на место вернуть.
— Не забуду, я быстро, одна нога тут… — пропадая за дверью, ответил Жека.
— А другую оторвали, — хмыкнул я вслед, схватил полотенце, мыльно-рыльное, и потопал в вниз в душевые.
Когда я вернулся, Женька уже накрыл поляну: кофе, пирожки, огурец, с помидором и даже две сосиски где-то раздобыл.
— Ого, что за пир? Откуда добро?
— А, Вовану кто-то передачку притарабанил от предков. Слушай, а вкусные пирожки. Не хуже, чем у Дульсинеи! Где купил?
— Тетка в дорогу дала, — машинально ответил я и поморщился: что-то много я стал лишнего болтать.
— Тетка — это хорошо, — жмурясь от удовольствия, протянул друг.
Но Женька не обратил внимания на мои слова, продолжая с аппетитом жевать. Я кинул вещи на кровать и присоединился. В животе внезапно проснулись голодные жабы. Уложив сосиску на пирожок, удовлетворенно оглядев бутерброд, я подхватил свою кружку и уселся на кровать.
Однако как меняются привычки с возрастом. Там, в своем времени, я давно уже не позволял себе есть в кровати. Постель для удовольствия, стол для еды.
— Жека, — сделав глоток кофе, начал я. — А ты ничего не заметил?
— Что? — товарищ недоуменно глянул на меня.
— Ну, нашу комнату, кажись, снова обыскивали.
Я ждал, что Женька удивится или еще как-то отреагирует, но друг почему-то промолчал.
— Что скажешь?
— Ну-у, — промычал друг, громко хрустнув огурцом. — Будешь?
— Давай, — я взял протянутую половинку и с удовольствием откусил. — Бардак мы прибрали, вещи вроде на местах, но у меня кое-что пропало.
— Что?
Черт, почему мне кажется, что Женька ведет себя не естественно? Паранойя развилась? Или я теперь всех буду подозревать?
— Да так, бумага одна. Не видел?
— Кого?
— Ну, бумагу.
— Не, не видел, — Женька допил кофе, бухнул кружкой об стол, поднялся. — Слушай, спать хочу, завтра на работу. Тебя, кстати, ждать? Или ты в загуле?
— В отгуле, — чуть не выругался я.
Не нравилось мне его поведение, ох, как не нравилось.
— Жека, скажи честно: ты ничего у меня не брал? — пристально глядя на товарища, напрямую спросил я.
— Лех, ты че? Ты меня че, вором назвал что ли? Ты офигел? — неожиданно взбеленился Женька.
— Да угомонись ты, — поморщился я. — Че ты в бутылку лезешь. Никто тебя вором не называл. Ну, увидел, поднял, положил в другое место. Всякое бывает. После обыска тут такой бардак был, что черти не разберут. Старая такая бумажка, со схемами.
Я продолжал смотреть на Жеку, стараясь поймать любые эмоции. Женька скрипнул зубами, но вдруг криво улыбнулся и выдал:
— Не ожидал от тебя Леха. Не брал я ничего!
— Ну не брал и не брал, будем искать, — одним глотком я допил свой кофе, поставил кружку на стол и поднялся. — Ладно, завтра вставать рано, а мне еще собраться надо. Ты сегодня дома ночуешь или опять на гульки?
— Дома, — напряженно глядя на меня, буркнул Жека. — Ты серьезно думаешь, что я мог взять что-то твое? Без спроса?
— Жэк, проехали, — отмахнулся.
Ведет он себя конечно, странно, но я бы на его месте тоже взбесился при любом намеке на воровство в мой адрес. С другой стороны, если не брал, чего так кипятиться? Может, что-то знает, но боится признаться, потому и ведет себя так странно? Ладно, разберусь.
— Проехали… Сначала обвиняет непонятно в чем, потом проехали, — буркнул Женька, завалился на кровать, отвернулся к стене и затих.
Похоже, я угадал, что-то знает и молчит. Вернусь — обязательно поговорю, выпытаю правду. А сейчас пусть думает, что я поверил.
Быстро собрав все необходимые вещи, завернул остатки пирожков, сунул туда же в рюкзак, бросил его у дверей. Когда обернулся, поймал задумчивый взгляд друга.
— Ты чего так смотришь, Жэка?
— Да так… ничего… — товарищ заколебался, но мысль свою не продолжил просто поинтересовался. — А ты куда собрался? В поход что ли?
— В поход, — коротко ответил я, показывая, что разговаривать на эту тему не делаю.
— Ну в поход так в поход, — Жека понял все правильно. — Что начальству-то сказать?
— А кто у нас вместо Кузьмича?
— Да какой-то хмырь не из наших, то ли тренер по парусному, то ли помощник тренера. Временный, я и запоминать не стал.
— Ну, скажешь, заболел через два дня выйду.
— Будешь должен.
— Само собой.
— Любую смену, — закинул удочку Женька.
— Договорились.
— Ладно, я спать. Спокойной.
— И тебе, пять минут, и я тоже спать, — откликнулся я, размышляя, писать или нет записку на всякий пожарный случай?
Если написать, то где оставить, чтобы никто не нашел раньше времени? Я покосился на расслабленную спину друга, и покачала головой: в комнате оставлять не вариант. Женька ничего не спросил про сборы, но моими ответами явно недоволен. Еще бы, раньше у нас друг от друга не было никаких секретов.
Значит, надо спрятать так, чтобы в случае чего записку нашли, но не сразу. Я прикидывал варианты, одновременно сочиняя короткое письмо. Поставив последнюю точку, я, наконец, понял, куда деть записку. Осталось отыскать конверт среди ночи и дело будет сделано.
К моему удивлению, в тумбочке студента нашелся пожелтевший