улыбается своему брату, прежде чем посмотреть на меня. – Как ты себя чувствуешь?
— Лучше. – Я начинаю садиться, и Николас переводит меня в сидячее положение. Он прижимает меня к своей груди, взбивает и поправляет мои подушки, затем осторожно откидывает меня назад.
Этот мужчина.
Он был таким заботливым и любящим, что поразило меня.
— Я принесла тебе кое-что из твоей одежды, – говорит Афина, затем, указывая на туалет, спрашивает. – Хочешь, я помогу тебе принять душ и переодеться?
— Я сделаю это, – Николас немедленно вскакивает. Он просовывает свои руки под меня, затем мне приходится ухватиться за его шею, когда он поднимает меня с кровати и прижимает к своей груди – будто я принцесса.
Меня несут в туалет и опускают на унитаз. Не в силах сдержать улыбку, я смотрю, как Николас открывает краны, а затем идет забрать сумку у ухмыляющейся Афины.
— Я принесу кофе, – говорит она, прежде чем выйти из комнаты.
Николас заходит в туалет и, закрыв за собой дверь, ставит сумку на пол.
Я не могу перестать смотреть на него, когда он открывает сумку, доставая мои личные вещи. Я замечаю, что Афина также упаковала кое-что из его одежды.
Глава мафии, самый страшный человек, которого я знаю, в настоящее время суетится вокруг меня.
— Осторожно, – говорю я, моя улыбка становится шире, – ты погубишь свою репутацию крутого парня, если кто-нибудь увидит, как ты вот так суетишься вокруг меня.
Николас кладет мою щетку и косметичку на стойку, затем поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
— Мне похуй, что думают люди. Я буду суетиться над своей женой, когда захочу.
Мое сердце. Оно тает, превращаясь в кучку слизи у моих ног.
Это та сторона Николая, которую люди так редко видят. Любящая.
Я пристально смотрю на него, пока он не спрашивает:
— Что означает этот взгляд?
Я медленно качаю головой.
— Просто узнаю своего мужа.
Его губы изгибаются вверх, и, наклонившись, он прижимается поцелуем к моим губам.
— Давай снимем с тебя больничный халат, – бормочет он, отстраняясь.
Мгновенно я чувствую себя неловко, что глупо, учитывая, что я уже много раз была обнаженной перед Николасом. Я проглатываю свою неуверенность и позволяю ему помочь мне снять халат.
Когда я голая, я смотрю куда угодно, только не на Николаса. Он помогает мне встать, затем его пальцы проводят по моему ушибленному боку.
— Тебе больно?
Я качаю головой, не сводя глаз с его рубашки, которая исчезает, когда он снимает ее. Когда он обнажен, он заводит меня в душ и поворачивает насадку для душа, так что брызги попадают на мое тело, а не на повязку вокруг головы.
Я смотрю, как он наносит немного геля для душа на мою мочалку, затем продолжает мыть каждый дюйм моего тела.
Когда он достигает моего живота, я инстинктивно отталкиваю его руку. Мое лицо вспыхивает от смущения.
Взгляд Николаса останавливается на моем лице, затем он хмурится:
— Что не так?
Я качаю головой, отступая назад, пока не оказываюсь прижатой к плиткам.
— Я... это глупо.
Придвигаясь ближе, он поднимает руку к моему подбородку, приподнимая мое лицо.
— Что глупо?
— Я просто стесняюсь, – признаюсь я, мне легче говорить с ним, поскольку вчера я положила к его ногам своих самых темных демонов.
Он хмурит лоб.
— Чего?
— Своего тела.
Он смотрит вниз, затем говорит:
— Синяки на твоих ребрах пройдут.
— Дело не в этом. – Я облизываю губы, затем признаю. – Я не самая худая.
Голова Николаса откидывается назад, и черты его лица мгновенно искажаются гневом.
— Откуда, блять, это взялось? – Затем он кое-что понимает. – Это дело рук Ирен? Она что-то говорила о твоем теле?
Я киваю, чувствуя себя несчастной от того, что позволяю этому задеть меня.
Николас отступает от меня на шаг.
— Посмотри на мой член, Тесс. Я хочу, чтобы ты увидела, что делает со мной вид твоего тела.
Мой взгляд опускается, и я наблюдаю, как он становится твердым, пока его мужское достоинство не устремляется ко мне, выглядя таким злым и голодным, и ... черт, мне нравится, как мой мужчина возбуждается из-за меня.
Николас сокращает расстояние между нами, пока его твердая длина не прижимается к моему животу. На головке выступили капельки спермы, заставляя меня пожалеть, что я ранена.
— Если бы ты не лежала в гребаной больнице с травмой головы, я бы трахал тебя до тех пор, пока все дерьмо, которое изрыгала эта злобная сука, не стерлось бы из твоего сознания. – Он обнимает меня, его рука сжимает мою левую ягодицу. – Твое тело – шедевр. Оно, блять, сводит меня с ума. Поняла?
Мои глаза встречаются с его.
— Да.
— Скажи это, Тереза!
— Мое тело – шедевр.
— И? – спрашивает он меня, приподняв бровь.
— Это, блять, сводит тебя с ума.
Довольная улыбка расплывается по его лицу.
— Забавно слышать, как ты ругаешься.
— Да? – Шепчу я, прижимаясь к нему ближе. – Я хочу, чтобы ты трахнул меня.
— Господи, детка, если бы я мог. – Его губы впиваются в мои. – Блять, как бы я хотел. – Он неохотно отстраняется от меня. – Давай убираться, пока я не забыл, что ты была избита до полусмерти.
С недовольным выражением лица я делаю, как он говорит.
Синякам лучше зажить побыстрее.
Глава 34
НИКОЛАС
Тесс пришлось провести два чертовски долгих дня в больнице, но я, наконец, смог забрать ее домой.
Учитывая, насколько уязвимой была Тесс после нападения, я превратился в гребаного питбуля-защитника и собственника. Я не могу перестать вертеться вокруг нее и лаять на любого, кто осмелится приблизиться к ней.
Заведя ее в пентхаус, я обнимаю ее за плечи, веду вверх по лестнице и прямиком в постель. Я откидываю покрывало, затем приказываю:
— Снимай обувь и залезай.
— Я устала лежать, – жалуется она.
— Потерпи меня еще один день, – говорю я. Как только она удобно откидывается на подушки, я ставлю сумку на пол.
Я откладывал разговор с Ирен, потому что сначала должен был позаботиться о Тесс. Но теперь, когда она дома, мы должны поговорить о том, что произойдет.
Присаживаясь на край кровати, я поднимаю руку и заправляю прядь ее волос за ухо, затем признаюсь:
— Я рад, что ты