Она с интересом смотрела на своего бывшего любовника. Несмотря на синяки и сломанную ногу, Билли был само воплощение спокойствия. Сосредоточенно хмурясь, он упорно пытался направить нос теленка в родовой канал.
Прошел час. На дворе стемнело. Юный пастух зажег фонари. Мистер Гулдинг мерно попыхивал трубкой. Горячий сидр согревал их, однако ситуация казалась безнадежной. Можно было убить теленка и спасти корову. Дэвид и мистер Гулдинг начали обсуждать этот вариант.
– Попробую в последний раз, – сказал Билли.
Он сдвинул брови и повернул руку. Внезапно его глаза озарились радостью. Феба поняла, что у него наконец-то получилось.
– Теленок жив! – воскликнул Билли. – Сейчас он выйдет.
Когда все закончилось, Феба чуть не бросилась его обнимать. Сдержав свой порыв, она просто улыбнулась и поздравила юношу. Дэвид пожал ему руку, а мистер Гулдинг похлопал его по плечу. Они выпили оставшийся сидр и велели Билли идти отдыхать.
– Я хочу предложить Билли работу, – сказал Дэвид Фебе, когда они направились к дому. – Разумеется, сначала я поговорю с мистером Гулдингом. Этот парень будет ему хорошим подспорьем. Чувствуется, что он умеет работать. Как хорошо, что мы привезли его сюда!
Феба мысленно порадовалась за юношу.
– Ты такая бледная! – воскликнул он. – У тебя усталый вид. Зря я взял тебя в хлев. О Господи, о чем я только думал?
– Нет-нет. Я рада, что осталась. Все было просто чудесно… Я увидела, как работает Билли. Не ожидала, что он умеет делать подобные вещи. Мне надо немножко отдохнуть, только и всего. Разбудишь меня к ужину?
Однако заснуть Феба так и не смогла. Она смотрела на языки пламени, танцующие в камине зеленой спальни, и вспоминала события, произошедшие днем. Перед ее глазами проплывали приятные образы. Вот корова вылизывает своего детеныша сильным шершавым языком. Теленок моргает, кое-как встает на ножки и начинает тыкаться носом в набухшее вымя, ища сосок.
Она, Дэвид, пастух, мистер Гулдинг и Билли, гордый своим успехом, были зачарованы этим зрелищем: на их глазах рождалась новая жизнь.
Через месяц все коровы отелятся. А потом Дэвид и его помощники начнут пахать и сеять пшеницу – а также коноплю, вайду, масличные культуры, репу и сахарную свеклу. Весной, когда дни станут длиннее, они постригут овец и накосят сено.
А в конце лета наступит пора сбора урожая. Дэвид, загорелый, с засученными рукавами и расстегнутым воротом рубашки, будет пропадать в полях с утра до ночи.
Феба отдала бы все на свете, лишь бы быть с ним рядом и участвовать в цикличном процессе под названием жизнь. Но это было невозможно. Ей надлежало как можно скорее вернуться в Лондон, переодеться в Марстона и начать бесконечную круговерть визитов, званых обедов и балов. Она, как и прежде, будет выдавать остроумные замечания по поводу моды, которая составляла смысл существования высшего общества. Увы, светское понятие слова «сезон» не включало в себя природную смену тьмы и света, жары и холода, солнца и дождя.
Разумеется, она останется до пахотного понедельника, потому что знает, как дорог Дэвиду этот праздник. Но вскоре после этого ей придется уехать, объяснив ему, что так будет лучше для них обоих.
До пахотного понедельника оставалась неделя. А потом, через два дня, в поместье приедет лорд Крашоу. До этих пор она поживет у Дэвида. Нет, Феба не боялась автора зловещих писем: здесь, в деревенской глуши, с ней вряд ли могло случиться что-то плохое. Но раны Билли напоминали ей о том, что следует быть осторожной. Пусть Линсли поговорит с Крашоу и положит конец анонимным угрозам. Она не сомневалась в том, что это ему по силам.
Итак, у Фебы в запасе осталось девять дней. Она собиралась прожить их весело и счастливо, навсегда запечатлев в своем сердце эти драгоценные моменты.
– Я послал письмо Линсли.
Адмирал Вулф подсадил леди Кейт в свою карету и сел рядом, закрыв за собой дверцу. Опера была восхитительной, но слишком длинной. Ему не терпелось придвинуться поближе к своей спутнице, но он смог сделать это только сейчас.
Когда карета тронулась, Кейт улыбнулась:
– Я рада, Джон. Знаю, мне не следует беспокоиться, но я все равно не нахожу себе места от волнения.
– Ты слишком много беспокоишься о своей подруге.
– Возможно, потому, что мне больше не о ком беспокоиться.
– Можешь беспокоиться обо мне.
– Трудно беспокоиться о человеке, который героически сражался в битве при Трафальгаре. Но если хочешь, я могу попробовать. Впрочем, я постоянно о тебе думаю. Разве этого не достаточно?
– Вполне достаточно. Я понял твою мысль: я не такой человек, о котором беспокоятся. Но как насчет детей? Слышал, что дети – самый главный объект заботы. Ты хочешь иметь детей, Кейт?
– Конечно, Джон.
– Отлично! Я тоже хочу. Всегда завидовал Линсли: у него есть любимый сын. Кстати, очень милый молодой человек. Я пригласил его на завтрашний обед. Он тебе обязательно понравится. Линсли, наверное, не терпится понянчить новых младенцев, ведь теперь он нашел даму своего сердца.
Улыбка леди Кейт померкла.
– Он хочет еще детей?
– Безумно! Мне кажется, что именно это желание привело его в «Олмак».
– О Боже! Теперь мне все понятно. Он тот тип мужчины, который… Как же я раньше не догадалась?
– Кейт, пожалуйста, объясни, что тебя так расстроило.
– Дело в том, что Феба… Граф будет сильно разочарован. Но может быть, она уже сказала ему об этом? Видишь ли, Феба потеряла ребенка в дорожной аварии. И врач сказал… после того, как это случилось…
– Я все понял. Бедная женщина!
– Да. Он сказал, что она больше не сможет иметь детей.
– Дверь не заперта, Дэвид. Пожалуйста, входи. Линсли облегченно вздохнул, увидев Фебу. Она стояла перед небольшой картиной, висевшей на стене, и улыбалась.
– Знаешь, я волновался за тебя. Два часа назад ты выглядела очень усталой.
Продолжая улыбаться, она обернулась к Дэвиду:
– Да, сейчас мне гораздо лучше.
– Отдых пошел тебе на пользу.
– Я разглядываю твою картинную галерею. Как я поняла, этот мальчик с кудряшками, решительно сжимающий в руках ведерко и лопатку, – ты?
«Глупая картинка, – подумал Дэвид. – Только женщина способна наслаждаться подобными вещами». Его маме она тоже нравилась. Он кивнул, постаравшись не скривиться.
– Хочешь есть?
– Пока нет.
– Значит, ужин подождет. Может быть, выпьешь бренди?
– Ум-м, с удовольствием.
Феба томно прикрыла глаза ресницами и медленно отпила из рюмки.
– О, как приятно!
– Вы пытаетесь меня соблазнить, мисс Браун?
– Я к вам даже не притронулась, милорд.
– Да, конечно. Но я чувствую себя как пшеничный колос, которого коснулся солнечный луч.